Вход
Регистрация
Борода из ваты
Рука, занесенная для очередного удара, останавливается. Я понимаю, что человек, которого я свалил на пол, потом взобрался на него верхом и молотил несколько минут кулаками по лицу, мертв. Лицо превратилось в сплошное кровавое месиво, так что трудно определить, как он выглядел. Смешная красная шапочка с бубоном съехала на бок, белая бутафорская борода заляпана бурыми пятнами. Хмель улетучивается мгновенно. На его место приходить боль. Саднят костяшки пальцев. Подношу их к лицу. Они тоже заляпаны красным. И тут приходит осознание — да это же кровь!!! Меня пробивает озноб. Руки ходят ходуном. Неимоверным усилием воли заставляю себя подойти к раковине. Трясущимися руками еле еле открываю горячую воду. И мою руки, лью средство для мытья посуды. Тру. Смываю. Лью. Тру, тру, тру. Руки давным-давно чистые, но мне кажется, что я не отмоюсь никогда. Надо собраться, собраться.
Склоняюсь над телом. Нужно проверить пульс. Бля, где же меряется этот гребаный пульс? На шее — ничего. На запястье — тоже ничего. Так, надо составить план. Первое — связать, заклеить рот скотчем. Судорожно шарю по кухонным ящикам. Хорошо, вот он, скотч, есть. Что потом? Потом забрать машину со стоянки. Вынести. На дворе глухая ночь — все вроде спят. Пытаюсь вспомнить, лежит ли в багажнике лопата для чистки снега? Вроде бы да. Лишь бы никто не проснулся. Лишь бы все спали и никто ничего не заметил.
***
Помните ли вы тот момент, когда перестали верить в Деда Мороза? Я прекрасно помню. Мне двенадцать лет. В квартире стоит куцее подобие Ёлки — несколько еловых веток в трехлитровой банке. По ящику идет какая-то совдеповская предновогодняя мура, "Карнавальная ночь" или что-то подобное. А на кухне ругаются отец с матерью. В сотый раз запускают по кругу одну и ту же заезженную пластинку. И как не прибавляй громкости лектору, рассказывающему про количество звездочек на небе, а из-за двух закрытых дверей прорываются вполне отчетливые слова: " Товарищи, товарищи, всех вас интересует вопрос — есть ли жизнь на Марсе? … алкоголик … прошу всех взглянуть на небо! Снизу звездочки кажутся маленькие-маленькие. Но стоит только нам взять телескоп … шлюха … лучше всего конечно пять звездочек … сопляк бесхребетный … есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе … подстилка … ". Звук разбитого стекла заглушает работающий на полной громкости телевизор. Глухой удар. Женский вскрик. Через некоторое время — грохот закрывшейся входной двери. Как будто вышедший в ночь человек хотел выбить ее, захлопывая. С экрана на меня смотрит мужик в красном халате, в колпаке, с бородой. Динамики разрываются очередной новогодней рекламой. И тут ко мне приходит осознание — а борода то у Деда не настоящая! Из ваты у Деда борода!
***
Ворота стоянки закрыты. Изнутри. На замок. Вот чёрт! Хотя, чего я ожидал в три часа ночи? Придется звонить, будить Михалыча. И он точно меня запомнит. Лихорадочно перебираю в мозгу все возможные варианты. Дождаться утра? Нет. Еще хуже. Еще больше свидетелей. Такси? Нет. Категорически нет. Лезть через забор? Заливистое лаянье из-за забора напоминает о том, что на ночь Барбоса выпускают из вольера.
Пока я стою перед воротами и размышляю, январский ночной морозец дает о себе знать. Забирается за шиворот, пробирается в карманы. Еще бы. На улице минус пятнадцать, а я нацепил пуховик прямо поверх футболки.
Понимаю, что нужно на что-то решаться. Протягиваю руку и нажимаю на оплавленную зажигалкой кнопку звонка. Барбос захлебывается ненавистью и злостью. Где-то через полминуты раздается крик Михалыча: "Фу, Барбос, фу я тебе говорю!". Затихающий лай. Еще через минуту — звяканье отпираемого замка. "Здравствуйте, Михалыч!" - слова вылетают наружу вместе с клубами белого пара. Я прошмыгиваю в приоткрывшуюся щель, и быстрым шагом иду к машине. "О, Пан Лысэнко! Здрасте-здрасте! Чего это вы в такую рань приперлись?" - вопрошает сторож, распахивая ворота во всю ширину. Делаю вид, что не расслышал вопроса. Открываю водительскую дверь. Сажусь. Кажется, что внутри еще холоднее, чем на улице. Поворачиваю ключ в замке зажигания. Завестись удается только с четвертого раза.
Машина прогревается, а лихорадочно работающий мозг прокручивает всю эту историю, как в дешевом второсортном кино, с обрывками, плохим звуком и хреновым качеством изображения.
***
... декабря выдалась необычно морозной и снежной. Я сидел дома вот уже третью неделю. Без работы. Без денег. Без малейших перспектив устроиться куда-нибудь до Нового Года, да и сразу после, откровенно говоря, тоже. Но мне на это было, мягко говоря, насрать. За окном завывала вьюга, а я, как зомби, пялился в монитор. Я играл в "Ворлд оф танкс". На экране нарисованные стальные утюги добра несли друг другу свет и тепло. Танки хоть как-то отвлекали от темных мыслей, крутящихся в голове. Позволяли погрузиться в мир оленей, дедывоевалов, голдострелов, трассодрочеров, Алёшек, ололорашеров, однокнопочных, школоты, папок, безруких крабов и других представителей местной фауны. И вот, в самый разгар очередного бодрого танкового рубилова, телефон разразился знакомым нокиевским рингтоном. Подымать трубку не хотелось. В бою как раз наметился перелом. Мобильник продолжал настойчиво трезвонить. Я покосился на экран в надежде на то, что звонит кто-то знакомый, какой-нибудь брат по разуму типа Сухаря или Дыни, с предложением пропустить вечерком бокал другой. Естественно за их счет. В таком случае трубку можно и не поднимать, доиграть бой и перезвонить. На экране красовались двенадцать цифр неизвестного мне МТСовского номера. Чертыхнувшись про себя, я нажал на зеленую светящуюся трубку приема.
— Здравствуйте, могу я услышать Илью Лысенко? — голос на той стороне был официально-бюрократическим, но почему-то показался мне знакомым.
— Здравствуйте. Это я. Подскажите, с кем имею честь разговаривать?
— Это вас беспокоят из Октябрьской районной налоговой. У нас возникло к вам несколько вопросов, -- в этот момент я наконец узнал голос звонившего, и мое лицо расплылось в непроизвольной улыбке.
— Артур, кончай комедию ломать, — в трубке послышался короткий смешок. — Думаешь, если позвонишь с чужого номера, то я тебя не узнаю, жучара?
— Привет, Илюха! Почему с чужого — это мой новый номер. Потом сохранишь. У меня к тебе …
... позвонил поинтересоваться, чем я занимаюсь последнее время. Последнее время я занимался дураковалянием, перемежающимся с вялыми попытками найти работу, о чем ему и сообщил. Узнав об этом, он предложил мне подъехать к нему в офис, переговорить. Оказывается, что за те полтора года, что мы не виделись, он дорос до замдиректора по коммерческим вопросам. И ему понадобился "свой, проверенный человек в команде, и чтоб не новичок, а сразу впрягся в процесс". Договорились, что я подскочу на собеседование. Я, конечно же, был немного удивлен. Но виду не подал.
Мы с Артуром знаем друг друга очень много лет. Друзьями нас тяжело назвать. Скорее коллегами по работе, между которыми завязались приятельские отношения. Два года проработали в одном отделе в фирмочке средней руки, региональном дистрибьюторе одного "всемирно известного бренда". Но потом я уволился оттуда по ряду причин, и с тех пор мы не общались. Ну, может, созванивались несколько раз. Поздравляли друг друга с праздниками, трепались ни о чем. И вот, проскочивший прилично ступенек вверх по карьерной лестнице в другой организации, Артур звонит и делает предложение, от которого трудно отказаться. Тем более в моем положении.
В воздухе носился страшный дух праздника. Все напоминало о том, что Праздник — вот он, скоро. Украшенные гирляндами и снежинками фасады зданий и магазинов, продавцы елок на углу, красные колпаки и перчатки прохожих, звучащая непонятно откуда веселенькая новогодняя музычка. Все как будто бы слегка сошли с ума. Даже в маршрутке вместо обычных "Гоцтоцперевертоц" - АББА, "Happy New Year"
Выйдя через несколько остановок и вспомнив инструкции Артура, я без труда нашел необходимое мне двухэтажное серое здание. Двухметровый бетонный забор с колючей проволокой, натянутой поверху. Ворота, больше похожие на тюремный КПП. Десяток припаркованных машин у входа. На первом этаже — ни одного окна. Все окна второго этажа— зарешечены. Вход для пешеходов - отдельно, через железную дверь с камерой и переговорным устройством. Я подошел и нажал на кнопку вызова. С той стороны поздоровались и поинтересовались моим именем и целью визита. Я представился и сообщил, что договаривался с Артуром Владимировичем о собеседовании. На той стороне попросили немного подождать. Не прошло и минуты, как дверь с лязгом открылась, и угрюмое строение поглотило ...
...
— У вас тут прям как на военном объекте.
Мы сидели с Артуром в его кабинете, он в роскошном, директорском кресле, а я— напротив, на месте посетителя, пили чай под неусыпным оком двух видеокамер, расположенных в углах. Артур, за то время что мы с ним не виделись, заматерел. Добавил солидности. Замдиректор по коммерческим вопросам крупной региональной кампании, все-таки.
— А, ты про все про это вот. Привыкнешь. Просто, знаешь ли, у шефа свое представление о том, как должен быть устроен офис. Ты кстати ему понравился, ну а то что ты профессионал, и на все вопросы ответишь с легкостью, я даже не сомневался, — мы только что вышли от директора — так что, думаю, на днях я тебе позвоню, официально приглашу на работу. Хотя неофициально я могу тебе и так сказать, что ты принят. Я, знаешь ли, настроение шефа очень хорошо угадываю.
Дверь открылась, и в кабинет вошла девушка лет двадцати с кипой бумаг в руках. Вязаный свитерок под горло, темные волосы, стянутые резинкой в конский хвост, отсутствие какой бы то ни было косметики на лице. Нос картошкой, слишком большие губы-лапти и огромные бездонные голубые глаза. Серая мышка и обиженный ребенок одновременно. Наши взгляды встретились, и несколько секунд мы пристально смотрели друг на друга.
— Леночка, что там у тебя?
— Артур Владимирович, вот тут подпишите. Это смета рекламного бюджета по "Старз Го" на следующий квартал.
Девушка отвела взгляд и начала копаться в бумагах. С трудом нашла нужную, положила ее на стол перед Артуром. Бросила на меня короткий удивленно-неприязненный взгляд.
— Кстати, познакомьтесь. Илья Борисович Лысенко, наш новый сотрудник, начальник отдела по работе с крупнооптовыми клиентами.
— Илья —сказал я, привставая со стула.
— А это Леночка, наш бухгалтер, — произнес Артур, подписывая документ.
Она молча забрала листок со стола и выскользнула из кабинета, не говоря не слова. Я вопросительно посмотрел на приятеля.
— Не обращай внимания. Она, знаешь ли, стеснительная до замкнутости. Человечек в футляре.
О том, что я "обратил на нее внимание", я решил Артуру пока не ...
... чуть не прозевал момент, когда она вышла на улицу, несмотря на то, что вот уже полчаса сидел, как дурак, в машине под офисом, в ожидании, когда же у бухгалтерии закончится рабочий день. Лена остановилась на освещенном яркой лампой крыльце, огляделась по сторонам и, накинув капюшон, двинулась по направлению к автобусной остановке. Выждав несколько минут, я поехал вслед за ней. Догнать пешехода на автомобиле— вопрос техники. Поравнявшись с ней, я остановился и, выйдя из машины, сказал:
— Елена, простите, — она стояла, близоруко рассматривая меня— я еду, смотрю, вы идете. Давайте я вас подвезу.
— А, Илья, это вы, — в ее голосе мне послышалось облегчение.
— Да, я. Неужели я вас напугал? Извините, бога ради.
— Просто в темноте я не сразу вас разглядела.
— Так подвезти вас?
— Нет. Спасибо, не надо. Сама доберусь.
Она поспешно зашагала прочь, а я еще долго стоял у открытой дверцы машины на полуосвещенной улице и смотрел ...
...
— Зачем вы это сделали, Илья?
Леночка стояла на середине кабинета, сжав миниатюрные кулачки. Ее лицо, ну, во всяком случае, так она думала, изображало максимальную степень суровости. Несколько секунд назад она ворвалась на утреннее собрание моего отдела.
— Елена, не понял, что я сделал?
Недоумение на моем лице было максимально искренним. Все четверо менеджеров отдела, Ромка, Макс, Сашка и Андрей, с интересом и удивлением наблюдали за разворачивающейся сценой.
— То есть это не вы? — гнев на ее лице потихоньку сменялся смущением.
— Да что "не я", можете вы мне объяснить толком или нет?
— Не вы оставили сегодня утром на моем столе букет красных роз?
В кабинете при этих словах кто-то хмыкнул, кто-то громко кашлянул.
— Нет, не я, — отвечая, я как мог пытался сдержать улыбку, чтоб не выдать себя. Мне это почти удалось.
Леночка пролепетала еле слышно что-то вроде: "Извините, я вам наверное помешала", и выскочила из кабинета ...
... тот день я задержался на работе, потому что нужно было составить итоговый годичный отчет по продажам отдела. Экселевская таблица не хотела собираться в единое целое, цифры плясали перед глазами. Рабочего настроения не было. Вместо него была каша в голове, с предновогодними хлопотами и двумя огромными голубыми глазами, в которых я тонул, как в омуте. Я зажмурился, выматюгал себя мысленно последними словами и заставил сосредоточиться на таблице. И только вроде дело пошло, как в дверь постучали. Я машинально, не отрывая взгляда от экрана, произнес:
— Входите.
— Добрый вечер, Илья Борисович, не помешала?
От звука ее голоса я вздрогнул. Леночка стояла в дверях, с букетом в руках. Тем букетом, что я положил ей с утра на стол, пока ее не было.
— Нет, что вы.
— Просто я уже собиралась идти домой, и подумала. Ну. Что. В общем. Вы моли бы меня подвезти? Если это вас не затруднит. Но вы, я вижу, еще работаете?
— Я еще работаю, но, в принципе, это может и до завтра подождать. Дайте мне пару минут, чтобы собраться и повыключать тут все.
— Тогда я жду Вас на ...
... довольно таки тяжело
- что тяжело
- вот так вот разговаривать
- переписываясь сообщениями вконтакте
- мне тяжело
- я вроде тебя не заставляю 
- опять двадйать пять
- ну да :-)
- ну
- если тебе так удобно
- да
- мне
- так
- удобно
- и не доставай меня по жтому поводу
- хорошо
- хорошо
- лучше скажи почем билеты на гришковца
- а вот и нескажу
- ты заставляешь меня себя неловко чуствовать
- ))))
- мне иногда кажется что ты себя по поводу всего неловко чувствуешь
- ну да
- есть такое
- и так уже пол офиса шушукаются
- и что
- тебе это неприятно
- да
- мне это неприятно
- ну тогда кому нибудь из нас надо уыольняться
- тебе нельзя
- прекращай
- значит прийдется мне ...
... город под нами разливался сотнями огней. Мы стояли на балконе Сашкиной квартиры, я обнимал ее, стоя сзади, придерживая и не давая слишком сильно свешиваться вниз, а за дверью, внутри, предновогодний спонтанный корпоратив перешел в песенно-разгульную стадию. Кто-то нашел на антресолях гитару, и умелые пальцы извлекали из старого инструмента незамысловатую мелодию.
— Здесь просто потрясающий вид, — сказала Лена, глядя вниз.
— Да, отличный.
Нестройный хор пьяных голосов внутри квартиры затянул Цоя, что то про то, что ночь коротка, цель далека. Лена обернулась, наши взгляды встретились.
— "Последний герой"? — ее руки крепче прижали меня к себе.
— Да, по-моему. Хочешь зайти послушать "этот твой занудный морализаторский русский рок"? — я как мог попытался передать ее интонации.
— А ты?
— А я хочу и дальше вот так стоять с тобой здесь, и чтоб время остановилось.
Ее влажные губы соприкоснулись с моими, и, мне казалось, что этот поцелуй длится вечность.
— Как ты думаешь, если мы сейчас сбежим, это кто то заметит? - - спросила она, тяжело дыша, когда мы разъединили губы.
— А если и заметят, то что? На спектакле Гришковца нас видел Иван Викторович с женой, и что? — спросил я, сильнее прижимая ее к себе.
— Кстати, за Гришковца я тебя еще не отблагодарила, — ее губы вновь нашли мои.
Мы сбежали незамеченными. Веселье было в самом разгаре. Песни, пляски, тосты и гитара сделали свое дело. Лишь Артур Владимирович Синицин, замдиректора по коммерческим вопросам, так внимательно смотрел на закрывшуюся дверь, что не с первого раза услышал вопрос жены: "Дорогой, а ...
... от того, что ее не было рядом. Сквозь полудрему я услышал, что кто-то шуршит в прихожей. Присел на кровати, позвал:
— Лена?
Никто не ответил. Шуршание в коридоре стало громче. Как будто кто-то поспешно собирается. Прикрывшись простыней, я вышел из спальни. Она стояла, уже обутая, спешно натягивая на себя курточку.
— Лен, ты куда?
— Ты знаешь, мне домой надо.
— Оставайся до завтра. Точнее уже до сегодня, — я улыбнулся.
— Не могу, мне надо.
— Ну, давай тебе такси вызову. Или провожу.
— Не надо, сама поймаю.
— Позвони, как доберешься. Или смс напиши.
Пробурчав что-то невнятное, она открыла дверь и выскочила с такой поспешностью, как будто ...
...
— Ну ты, Борисыч, даешь, — Ромка удивлен, стакан с пивом остановился на пол пути к его раскрытому рту. -- Неужели не знал?
— Не знал, Ром, и до сих пор многого не знаю.
Мы сидели вдвоем за грязным засаленным столом и надирались разбавленным пивом из пластиковых стаканов. Рыгаловка, а именно так следовало классифицировать данное заведение, находилась в районе Северного ЖД. Пристанище алкашей, бомжей, вокзальных грузчиков, "придорожных" шлюх и другого подобного народа. Шум, гам, приглушенные голоса, выкрики, обрывки чужих разговоров, шансон из радиоприемника, звуки работающих "одноруких бандитов". Двое менеджеров в костюмах за пятьсот долларов должны были выглядеть здесь белыми воронами. Но мне было на это наплевать. Четвертый бокал помойного некрепкого пива все-таки делал свое дело.
Ромка, стадвадцатикилограммовый толстячек-весельчак, главный балагур отдела, приходил сюда раз в месяц, в день получки, и надирался до состояния "поросячьего визга". Мог бы позволить себе дорогие рестораны, а приходил сюда. И, мне казалось, я начинал понимать, почему.
— Ну что-ж, Борисыч, расскажу я тебе одну увлекательную историю. Потому что вижу, ты последние дни места себе не находишь. А ты мужик не плохой. Хоть и знаю я тебя без году неделю, а симпатичен ты мне, Борисыч. Тем, что жопы ни чьи не лижешь и три шкуры с нас не дерешь, как некоторые. Только смотри, долиберальничаешься. Сожрут тебе наши пауки, и не подавятся.
Ромка прервался, присосался к стакану и сделал несколько глотков. Я молчал и терпеливо ждал продолжения.
— Леночка у нас девочка молодая, добрая и наивная. Ну а Артур, гребаный дружок твой, как выяснилось, ни одной юбки никогда не пропустит. Мачо местного розлива. И втюрилась она в него без оглядки, когда он у нас на работе появился. А он ее ебал когда от жены и основной любовницы был свободен, и все сказками кормил. Долго кормил. Что, мол, с женой почти-почти ничего, и скоро разведется. Но шила в мешке не утаишь, Лена узнала все. И про еще одну любовницу, и про остальные его похождения. Две недели ее на работе не было. Слухи даже ходили, что отравиться пыталась, в больницу угодила. И вроде у них все прекратилось. А у Вас то что?
— Что-что. Не отвечала на звонки, смски, удалила меня из друзей вконтакте. Пару дней пытался с ней на работе переговорить. Никак.
Я приложился к бокалу, опорожнив его больше чем наполовину.
— Сегодня уже не выдержал. Прям с утра пошел в бухгалтерию. Там как всегда Таня с Олей шушукаются, и она сидит. Попросил девочек выйти. Они переглянулись, но вышли. Прямо у нее спросил— в чем дело? А она молчала долго-долго, а потом извиняться начала. Говорила, то что у нас было это случайность, а она меня не любит и вместе мы быть не можем. Ну, естественно, я это все из нее почти что клещами вытягивал.
— Понятно.
Наши бокалы опустели в очередной раз.
— Ром, а тут что-то крепче пива имеется?
— Обижаешь, начальник ...
... кухня плыла в алкогольном угаре. Ополовиненная бутылка "Пшеничной", рюмка, огурцы на тарелке. Я наливал сам себе, чокался с бутылкой, и опрокидывал бесцветную дрянь внутрь. Это называется "пить с тренером". И тут отчетливо услышал звонок в дверь. Пошатываясь, придерживаясь за стеночку, прошел в прихожую. Глянул в глазок.
На лестничной клетке стоял Дед Мороз. Настоящий, как в кино. В красном колпаке с бубоном, с бородой, в красном халате, с мешком и посохом.
— Открывайте, добрые люди, я вам подарочки принес.
— Ну проходи, раз пришел.
Дед прошел на кухню, оставив посох в коридоре. Сел за стол. Я нашел ему рюмку. Налил.
— С Новым Годом!
И мы оба выпили. Закусив хрустящим соленым огурцом.
— И тебя с Новым Годом, Илюша!
Я осоловело уставился на Деда.
— А откуда вы знаете мое ...
— Да все я знаю, про тебя, Илюша, все. Ты лучше пей.
Я разлили водку по рюмкам. Чокнулись. Выпили еще по одной. Дед пристально посмотрел на меня, и спросил:
— Ну как тебе, Илюша, понравился мой новогодний подарок?
Лицо деда расплылось, как тесто, превращаясь поочередно в лица Лены, ребят из отдела. Когда на меня посмотрел Артур, я вскочил и ударил его. Потом еще. И еще ...
***
Пока двигатель молотит на холостых, кто-то внутри меня, торопыга-паникер, кричит: "Чего ты копаешься? Быстрей, быстрей! Газ в пол и вперед! Уже светает!". Кое-как заставляю себя успокоится. Выезжаю со стоянки. Мой желтый жигуль-копендос описывает замысловатую параболу вокруг машущего рукой Михалыча и, загребая колесами снег, словно корабль из гавани, выплывает из ворот в кромешную тьму городских улиц.
От стоянки до дома — две минуты пути. За это время я, несмотря на отрицательную температуру в салоне, умудряюсь пропотеть с головы до трусов. Тихонько подкатываюсь к подъезду. Свет не горит ни в одном окне. Выхожу, открываю багажник, открываю и оставляю наружную железную дверь. Пока подымаюсь на свой четвертый этаж, молю всех известных мне святых и демонов, чтобы жильцы дома крепко спали. Трясущейся рукой достаю из кармана ключи. С трудом попадаю в замочную скважину. Открываю дверь зажмурившись.
Так иногда делают дети. Если видят что-то страшное — закрывают глаза. Свято веря в то, что когда они их откроют - все страшное исчезнет. Пройдет. Растворится. Может, переключат канал?
Мой канал, пока меня не было, никто не переключил. Он лежит в коридоре. Там же, где я его положил. Со скрученными проволокой за спиной руками. С заклеенным скотчем ртом. Рядом на полу - красная куртка, отороченная белым мехом, колпак с бубоном, мешок, посох и кусок полиэтилена. Чтоб обмотать тело . В любом случае, придется возвращаться. Подхватываю его под мышками. Тяжелый. Сука. Был. Килограмм девяносто. Придется волочить по ступенькам. Лишь бы соседи спали.
***
Фары высвечивают нужный знак. Так, через пятьдесят метров — знакомый съезд на грунтовку. Вот и он. Поворачиваю. Зимой здесь еще можно проехать. Снег засыпает все ямки. Несколько минут ползу по виляющему проселку. Лес вокруг становится все гуще. Чернее. Непролазней. Вот и они— первые древни. Ворочают лапами-ветвями. Переговариваются скрипуче-скрежещущими голосами. На одной из веток ухает пересмешник. Хлопают крылья. Из чащи доносится вой.
Я уже не в машине. Я еду в повозке, запряженной пегой лошаденкой. Она боязливо поводит ушами, косится на окружающее нас Чернолесье. Дорога приводит нас к ржавым воротам. Витые прутья оканчиваются острыми пиками. Приходится встать, подхватить под мышку полиэтиленовый сверток, лежащий в повозке, и штыковую лопату.
Ворота со скрежетом распахиваются, пропуская меня, узнавая. Давненько я не был на этом кладбище. Кладбище надежд. Но вот так случилось, что дорога жизни вновь привела меня сюда. Прохожу вдоль ряда старых могильных холмиков. Ага, а вот тут еще есть место. Аккуратно кладу сверток. Берусь за лопату и с остервенением вгрызаюсь в промерзлую землю.
***
Ведущая была милой. Неопределенного возраста, не молодая и не старая. Карие глубоко посаженные глаза, прикрытые реденькой челкой— идеальный типаж ведущей детской телепередачи.
— Здравствуйте, дорогие мои мальчики и девочки. Сегодня мы разбираем ваши письма Дедушке Морозу. Писем пришло очень много. Зачитать их все мы просто не сможем. Но не переживайте. Все, абсолютно все ваши послания дойдут до адресата. Мы же наугад выберем только некоторые из них.
Изображение смещается с лица ведущей вниз. На столе лежат сотни конвертов. Руки берут один из них, открывают.
— Нам пишет мальчик Илюша Л, трех лет. "Здравствуй, Дедушка Мороз. Я пишу тебе, потому что писать мне больше некому. Весь этот год я вел себя хорошо. Обманывал, лгал, хитрил, заискивал, подворовывал где и как мог, дал пару взяток, пресмыкался, скандалил, бухал по черному, безосновательно оскорблял людей, унижал и унижался, обижал близких, зарабатывал на хлеб насущный в поте унылого лица своего, жрал, срал, ржал, трахался. Вобщем, потратил очередной год своей никчемной жизни на бессмысленную и беспощадную хуиту. Может, еще что было - так сразу всего и не вспомнишь. Но я все же надеюсь получить от тебя подарок, Дедушка. Может быть, я все таки сделал в этом году что-то полезное, доброе, стоящее? Я очень надеюсь, что что-то такое я все таки сделал. Ведь ни одно хорошее дело не должно остаться безнаказанным!!!"
Сообщение отредактировал ilych09: 25 January 2014 - 9:53
Наверх
