Никто и никогда
Никто никогда не догадывался, что капитан Дэниелс ненавидит капсулеров. Внешне с ними были обычные деловые отношения. И вежливые привет-привет-пока-досвязи. Но ненависть тоже была и была она страшной, лютой, всеобъёмлющей. Нет, капсулеры не убивали его отца (старик благоденствует на пенсии, долгих лет ему), не насиловали мать (с ней тоже всё хорошо), не похищали жену (Юджин холост, что, к слову, сильно не нравится его родителям), не продавали в рабство детей (дети Дэниелса? вы шутите!).
Не разоряли его родную планету, не стреляли в корабль, никогда не обсчитали ни на пол-кредита.
Но они неоднократно умирали у него на глазах. Умирали, а через полчаса снова бросались в бой. И каждый раз — как в последний.
Организм Юджина Дэниелса не был способен к прямому контакту с электроникой. Юджин завидовал капсулерам лютой завистью. Завидовал и ненавидел. Ненавидел и завидовал.
Он с радостью отказался бы от ставшего неуклюжим тела, от тяжести в левой половине груди, от едкой кислоты в глотке, от навязчивого кашля, от хруста в суставах...
Но — красный штамп. Отказать. Ты умрёшь через двадцать-тридцать лет. А пока летай по-старинке, как летали твои предки тысячи и десятки тысяч лет подряд. Ругайся с квартермастером, ссорься с боцманом, кричи на старпома. Или наоборот, в любом порядке.
Ты всегда будешь зависеть от них и прочих лишних на настоящем корабле людей.
Что им опять надо?
— Войдите.
Юджин захлопнул планшетку и грузно поднялся с дивана.
— Это ещё что?
В узкую каюту ввалились старпом и три матроса. Вернее два, несущих безжизненное тело третьего. Или нет. Этот не из его экипажа. Не по форме одет.
— Это что такое, я тебя спрашиваю?! — хрипло заорал он.
— Был за бортом, кэп. Выловили, кэп. Думали наш, кэп. — доложил старпом и, вытянувшись по струнке, не мигая, уставился в точку над левым ухом капитана.
Он не был трусом и тряпкой, напротив — настоящий боевой офицер, не раз бывавший в серьёзных переделках. Дэниэлс на всех так действовал, потому что был слишком двухметровый. Да ещё и весил вдвое больше нормального человека. И кулачищи пускать в ход не стеснялся.
— И зачем эта... биомасса на моём ковре? — прорычал Юджин и злобно выпучил глаза. Труп он узнал.
— Это ваш друг, кэп.
"Друг" был капсулером. Самым близким к Юджину, а оттого наиболее ненавистным.
— Зачем? — повторил он уже нормальным голосом. Дурной знак. Матросы и старпом затрепетали ещё сильней.
— Отдадите ему, кэп. Как знак дружбы, кэп.
Никто никогда не догадывался, что капитан Дэниелс ненавидит капсулеров. И капсулеры тоже в блаженном неведении. К счастью для него. Если его ненависть перестанет быть тайной — долго он не проживёт. Или проживёт — как всеобщее посмешище. Человек, который ненавидит, капсулеров. Подумать только. Капсулеров. Шутник. Букашка. Ненавидит. Ха-ха. Неудаааааачник.
Позор. Позорище. Зажмуриться и сжать зубы.
— Я. Вас. Всех. Убью. — раздельно и внятно произнёс он. Но закипевшая было бешеная ярость отступила.
Подчинённые расслабились.
— Понял, кэп. Разворачиваемся, ребята.
Капсулера вынесли. Дверь закрыли. Закурили.
— Я думал убьёт, возьмёт и убьёт, — возбуждённо шептал один матрос другому, — а глазищи какие страшные были!
— Привыкай, брат. Такой порядок на флоте. — ответил тот и спросил у старшего помошника, — Сэр, куда нести тело?
Никто никогда не догадывался, что капитан Дэниелс ненавидит капсулеров.
Но сегодня он выдал себя.
Заорав из-за двери во весь голос:
— На камбуз, будьте вы трижды пр-рокляты!
Сообщение отредактировал Reeld: 20 January 2012 - 11:49