УНИКАЛЬНАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ
(или синдром вахтёра)
Тишина, прерываемая бульканьем. Запах мёртвой и холодной чистоты, присутствующий в любом медицинском помещении. Полутемнота и никого вокруг. Идеальная для меня работа, которую я очень люблю.
Вообще-то, кругом всегда полно народу. Все преисполненные достоинства, богатые и здоровые, с нечеловеческим, каким-то божественным спокойствием на лицах. И мёртвые.
Чтобы они стали живыми – в этом-то моя работа и заключается. Я зачинаю их тела из замороженных клеток, слежу за развитием и впрыскиваю по расписанию факторы нервного роста (за отдельную плату, конечно). А также купирую судорожные синдромы, осторожно поправляю положение конечностей. А то если вырастет криво – кому отвечать? Хотя ведь они всё равно почти ими не пользуются.
Иногда их тела вырастают очень красивыми. Тогда я откровенно любуюсь проделанной работой. Особенно одним образцом.
Ожидание рождения может быть долгим. В моём случае оно часто не прерывается месяцами, у меня сравнительно мирный контингент. Ещё когда я работал не один, говорили коллеги, если в нулях начинается бой, то питательную овсянку к капсулам фургонами везут, ну - не знаю, не видел…
На моей памяти реинкарнаций произошло не более сотни. Всё, может быть ещё впереди.
Это никогда не надоест наблюдать. Всемогущее существо вдруг оказывается в комке органики, который сегодня кантовали манипуляторами, бесцеремонно залезая холодными щупами куда можно и нельзя. Встаёт на ноги, бредёт в душевую, оставляя на полу гадкую жёлтую жижу. Спотыкаясь, всегда одной и той же дорогой, для наглядности выделенной оранжевым цветом. Потом они спешат в холодный гулкий ангар, скормить себя стальному дракону, слиться с космосом, стать богами.
Снова. Но перед этим - все проходят мимо меняи мимо моего медицинского сканера. Проходят во тьме, подчёркиваемой тускло-оранжевым светом подсветки капсул.
Когда-нибудь она тоже пройдёт мимо меня. Может быть, она даже заглянет мне в лицо.
Я пробовал однажды лежать, или точнее, плавать в капсуле, одев кислородную маску. Это не было нарушением субординации, мне нужна была проверка оборудования. Продлилось это примерно сутки - обслуживанием других тогда занималась автоматическая система. У меня очень терпеливые пациенты.
Полное отсутствие сенсорных ощущений – связь с мозгом, даже если он чистый, в такой штуке всегда подавляется, и можно представить себя скажем, капитаном-кораблём, несущимся в звёздном ветре навстречу эпической битве… Ну, как в тех глупых фильмах. Но мой мозг работал, и никогда не чувствовал ничего восхитительнее.
Моё пробуждение было совсем как настоящее. Резь в глазах, даже от нашего всегдашнего, тускло-оранжевого освещения - вот зачем оно, непонятно только, почему нельзя просто приглушать свет на время? Руки, едва способные приподнять меня над полом, Отвратительно-жёлтая резиновая дорожка, ведущая в душ – с контрастно блестящей лужей блевотины. Удивительное неожиданное богатство звуков и запахов (наполнитель «без запаха», хлорка, переваренная овсянка, машины, электричество) - почти необитаемой автоматической лаборатории.
Всё-таки, с удивлением узнал я, жизнь бессмертного мультимиллионера имеет свои недостатки.
Иногда я, глядя в их лица, пытаюсь понять, что они за люди. Не следует думать, что капсульники одинаковые, как патроны в фабричной смазке. Это просто отпечаток профессии.
Вон тот, кучерявый, крепкий шатен наверняка получил бессмертие по линии флота. Балагур, весельчак, массовый убийца. Рослый угрюмый парень - явно наёмник. Надёжный, широкой души человек. Массовый убийца. Да и все-то они…
А вот и она.
Этот пациент никогда, насколько мне известно, не воскресал, и потому её стекло успело покрыться возле стыков желтоватыми наростами, похожими на колючую корку в уголке глаза. День за днём, проходя мимо, год за годом, я гадал – кто она? Я никогда не пытался дойти до терминала и посмотреть – это заняло бы минуты две - но я помню, как легко рушатся иллюзии – человек, казавшийся на картинке одухотворенным, оказывается вдруг пошлым и грязным. Я такого больше не допущу. Иногда лучше просто не знать.
Резкий звук сирены заполнил собой зал. Кто-то умер, или точнее, кто-то воскрес. Пулей мчусь к пульту. Так, сердце, лёгкие, активность мозга… Всё в норме – пошёл!
В середине ряда открывается одна из колб, выплёскивая на резиновое покрытие человека. И человеку хреново…
Это мистер А.П., я его знаю.
- Опять халкагеддон? Очень-очень искренне сочувствую я, подавая руку в стерильной перчатке.
В ответ следует железная хватка и задыхающиеся матюги. Судя по отдельным словам, да.
Мистер А-П. идёт в душ, я завариваю ему кофе. Я не обязан этого делать.
Но мне – в прошлый раз, когда я совершенно искренне проявил гостеприимство - понравились чаевые, на которые совершенно спокойно можно было купить новенький шаттл. И потом, я не очень-то общаюсь с живыми людьми. Самая близкая из моих знакомых – мультяшно нарисованная программа - продавщица в продуктовом магазине. И та незнакомка в колбе.
Бронированный, утыканный камерами, защищённый магазин имплантов находится прямо напротив нас, через коридор. Мистер А-П, всё ещё пошатываясь, уходит туда. Тоже не слишком посещаемое место – дорого у них. Постоянным клиентам скидка. Пытаюсь прикинуть, сколько будет полтора процента с семидесяти восьми миллионов… Ничего в голову не идёт, а доставать калькулятор лень.
Так проходят годы.
Интерес к работе постепенно сменяет апатия. Потом ненависть (и зарплату почему-то как раз в этот момент вдруг повышают). Потом - равнодушная, расчётливая забота – видимо, это именно то, что называют профессионализмом. Это просто тела.
Пробуждается раз за разом, когда сливает очередную копалку, мистер А-П. Время от времени по тёмному коридору проходят обнажённые мужчины и женщины.
Тот день начинался как обычно. Отработанный до рефлексов маршрут на работу. Точным движением, на то же место, повешенная куртка, ритуал первого утреннего чая. Интересно, мелькает мысль, сколько времени пройдёт, если я умру на работе, прежде чем меня найдут?
Автоматика, в принципе, сделает всю работу. Я нужен только, чтобы она сделала её как можно более хорошо. Моё присутствие в рабочем кресле будет хм… несомненным.
Я представил раскинувшийся, в седых волосах, скелет за рабочим столом. Да, а ведь этим всё и кончится… Если, конечно, я не умру в своём жилом отсеке. Тогда скелет будет лежать на койке.
Пришло письмо. Ликвидация клона. Тааак… Необычно. Очень необычно. Мозги аж заскрипели, осиливая непривычную задачу. Потребуется вручную вскрыть печати капсулы и нажать (а что там уже нажать? не помню, чёрт знает когда ведь учился). На дне ящика нашлась много лет пролежавшая инструкция. Ага. Три кнопки, до которых можно дотянуться только двумя руками.
Номер, номер… Вот. Давно не вскрываемая, заросшая слизью капсула. Он. Она.
Моё сердце замерло. Да, это ведь просто предмет обстановки. Но мимо этого предмета я хожу тридцать лет. И, в течение двадцати четырёх часов, я должен его уничтожить. Это как любимая чашка. Как программа-продавщица, которая уже почти начала со мной флиртовать. Я этого не вынесу. В конце концов, я это тело растил долгие годы, ухаживая за ним!
У меня есть двадцать четыре часа, чтобы простится. Но мне хватит и двух.
Мне понадобилась тележка, чтобы довезти от продуктового магазина шестьдесят один килограмм не очень свежей говядины. С очень хорошей скидкой. Утилизатор определит перемалываемый объект как «эээ… Мясо» и этого будет более чем достаточно для сдачи отчётности. Ведь отчётность это очень важно. Особенно ввиду того, что я собирался совершить.
Остальные мои сбережения ушли на элитный амаррский набор для разовой таксидермии. Набор на человека, у них есть и такие.
Я долго размышлял, не зайти ли в магазин за интимным гелем-смазкой, но решил не привлекать к себе внимания. Штатным медицинским кремом обойдусь.
Вход
Регистрация
Наверх
Как зацепил меня тогда Шай своей "Скукой", так и не отпускает 
