У корабля есть тело – это его корпус, есть мозг – его бессмертный пилот, и есть кровь – это мы, техники. Маленькие кровяные тельца, циркулирующие между грузовым, двигательным, дроновым отсеками и камбузом, мы совершенно не вписываемся в эту историю о великих битвах, далёких мирах и невероятных открытиях. Время от времени на планетах нам изредка удаётся уйти в увольнительную, и местные полицейские (из тех, кто грезит о роли пилота), недоумённо оторвав взгляд от строки «место работы» в личном файле, спрашивают: «Какой ещё технический персонал корабля при столь развитых технологиях?» Кто-то из нас раздражённо буркнет в ответ что-то невнятное, кто-то усмехнётся, а кто-то попытается пролить свет на то, чем он занимается. Но итог один – мы возвращаемся на корабль и продолжаем циркулировать между камбузом, кают-компанией, техническим, двигательным, дроновым и грузовым отсеками. Потому, что роботы это хорошо, надёжные роботы – ещё лучше, но люди всегда дешевле и более полезны в непредвиденных ситуациях.
Несмотря на то, что есть ряд предвидимых ситуаций, в которых техник корабля будет совершенно бесполезен. Примерно, как мертвец, которым мне чуть не довелось стать около года назад.
Корабль назывался «Этэрия». Это был «Итерон Марк Пять», если вам это что-то говорит, а думаю, любому гражданину Федерации эти слова говорят о многом, и в мозгу сразу же возникает образ баночки с квафе. Мы с Джоном Саммерсоном уже месяц отработали на этой посудине. Управляла ей Альра Карим – нервная яйцеводка из бруторов, у которой постоянно горели сроки и срывались заказы, в связи с чем, мы практически не покидали корабля, постоянно курсируя между Амарром и Житой. В конце концов, в хлам разругавшись со своими работодателями Альра устроилась в новую корпорацию, о чём объявила нам постфактум после пропрыга из Амарра. «Парни, – сказала она по интеркому, использовав синтезатор речи, – в Сарум Прайм мы пройдём через червоточину на место нашего нового базирования, это неизведанная система, какое-то время вам придётся пожить на базе под силовым полем». Придётся – значит придётся. Это был не первый раз, когда мы оставались на пустом корабле, брошенном посреди космоса под весьма условной защитой звёздной базы. Единственное, что смущало – неизведанный космос. Про него ходило много всяких слухов: и что оттуда не возвращаются, и что возвращаются, но не люди, и что те, кто проходят через червоточины – сходят с ума. А один планетарщик с Калдари Прайм клялся мне в респектабельном баре, что его шурин служил с человеком, который покрылся мехом при проходе сквозь червоточину. На всякий случай мы с Джоном привели в готовность свои бритвенные станки. Остальной экипаж, работавший с Альрой дольше нашего, особых приготовлений не делал.
Достигнуть места назначения из Сарум Прайм удалось не так уж и быстро – червоточина была не единственной, но каких-либо ужасных последствий прохождение через сеть этих аномалий с собой не принесло. В следующие дни «Этэрия» курсировала между планетами в неизведанной системе, собирая с корпоративных орбитальных станций собранные на планетах ресурсы, пока однажды в интеркоме не раздался голос Альры с нехарактерным для синтезатора речи напряжением: «Парни, я засекла пробки, подготовьтесь к эваку…». Нам сразу не понравилась эта пауза на полуслове, а раздавшаяся за ней серия взрывов ужасающей мощи не понравился ещё больше – корабль чуть не развалился на куски! Много позже я узнал, что это называется «торпедирование». Но в тот момент нам было всё равно, следовало как можно скорее добраться до спасательных модулей. Быстро оправившись после оглушительного попадания и болезненного падения члены экипажа, кинулись в эвакуационные отсеки. Не припомню, чтобы ещё когда-нибудь бежал так же быстро, как тогда. Даже на соревнованиях так не бегают.
Мы с Джоном давно уже присмотрели себе 3-ий отсек, расположенный в тупике Г-образного коридора, и когда выяснилось, что спасательный бот заблокирован из-за повреждений обшивки корабля, времени что-то изменить уже не было. Тем не менее, Джон бросился обратно в коридор и почти что в следующий момент корабль треснул пополам.
Так я и остался на заблокированном боте, в остове разрушенного корабля, совершенно один в космическом пространстве, которое носило пугающее название «неизведанного». У меня ещё оставался крохотный шанс на то, что корпорация-наниматель Альры захочет вернуть часть уцелевшего груза и тогда меня найдут и помогут выбраться, но я вовремя вспомнил, что «Этерия» только направлялась за грузом в этот день, и трюм был совершенно пуст.
Подписывая контракт с пилотом, мы всегда знаем, на что идём. Мы соглашаемся с тем, что мы маленькие кровяные тельца, которыми будет истекать растерзанный в отдалённых районах корабль и с тем, что до этого никому никогда не будет никакого дела. Рассчитывать мы можем только на себя, а потому я сказал себе: «Не унывай, Мартин, борись, и Бог обязательно поможет тебе!» У меня были запасы воздуха, пищи и воды. Ненадолго, но этого вполне хватило, чтобы изучить все тонкости своей ситуации и прийти к выводу, что она безнадёжна. Абсолютно.
Разверзнувшийся Марк-5 с одной стороны был ни на что непригоден, а с другой блокировал мне пути для выхода из спасательного бота, а так же движения манипуляторов, на которые я возлагал свои надежды об освобождении.
Всё это время мой бот посылал в открытый космос сигнал бедствия. Но судя по тому, что никто не прилетал довольно долго, корпорация предпочла перебраться в какую-нибудь иную неизведанную систему. Связи с их базой у меня не было. «А возможно их просто всех убили», — сказал я себе. Это тоже было вполне возможно. Уничтожить отстыковавшуюся капсулу с пилотом – вполне возможно. Хотя для Альры это могло означать возвращение домой. Всё-таки иметь клона, активируемого после твоей смерти – неплохо.
Когда я уже смирился с окончанием своего жизненного пути, бортовые радары, работающие с перебоями из-за груды металла в непосредственной близости, обнаружили новый объект. Сопоставив сигнатуру объекта с тем, что имело в базе данных, компьютер сообщил о своей неспособности распознать гостя. Однако через некоторое время, я распознал его сам по характерным звукам терзаемого на части корабля. Это был «сальважащий» корабль. Так называют стервятников наблюдающих за полем боя и извлекающих ценные материалы и модули из подбитых кораблей. С одной стороны, это могло быть моим шансом, а с другой… Мой бот могли просто разобрать заодно с кораблём, кто бы заметил! Более того, судя по всему, ко мне уже подобрались. «Не хватало ещё умереть от разгерметизации», – успел подумать я, прежде чем бот принял сигнал с неизвестного гостя.
Это был крейсер класса «Стратиос» под лаконичным названием «Путь». Никогда до этого мне о подобных кораблях слышать не доводилось, а дроны, которых я принял за сборщиков мусора были управляемыми спасательными аппаратами. Когда мне удалось вывести бот из обломков и пристыковать его к другому кораблю, я встретил оператора дронов со знаком SoE на груди и понял, что не зря я начал молиться.
«Стратиос», как оказалось, принадлежал вовсе не конгрегации Сёстёр-служительниц. Более того, пилотом крейсера был тот же, что выпустил торпеды по «Этерии». Всё это приводило меня в полное недоумение, как и то, что представители SoE на корабле относились к гибели «Этерии» без особого возмущения. «Иногда, чтобы помочь нуждающимся нужно находиться на острие войны, которая порождает нужду», — говорил парень, который вытащил меня из обломков. Моя боль и обида заметно поутихла после прилёта на базу пилота «Пути».
– Кое-кто хотел бы с тобой переговорить, – сказал парень из SoE, проведя меня коридорами корабля-носителя, выступающего в роли мобильной базы для нужд капсулёров. Очередная отъехавшая дверь открыла моему взгляду кают-компанию, в которой находился экипаж «Этерии» почти в полном составе. Не хватало только Альры. «Ну, что я вам говорил про этого парня? Он терпеливый сукин сын и никогда не теряет надежды», — Джон, улыбался и указывал на меня пальцем, а я на секунду подумал, что возможно, где-то там, действительно есть кто-то или что-то, что следит за нашими судьбами.