Источник:
http://www.otsy.ru/m..._pervyh_ruk.htmЯ говорю: «А вы богатый человек?». Он говорит: «Давайте я вам расскажу о своей квартире? Еще во времена Бориса Николаевича Ельцина, до приватизационных квартирных схем, Владимир Иосифович Ресин спросил меня: «Владыка, а вы где живете?». При этом, надо отметить, что его святейшество очень точно передает даже интонации голосов, что для меня было так несколько неожиданно. Когда беседуешь со его святейшеством, то удивляешься, насколько у него глаз горит, насколько он живой, насколько он глубокий. Ощущение редкого наслаждения беседой. Время летит совершенно незаметно. Он говорит: «И подходит Владимир Иосифович и говорит: «Владика, вы где живете?». Я говорю: «Ну как где? Там же, где и мои предшественники. Вот Серебряный бор, деревянный дом. Он говорит: «В этой развалюхе, что ли?». Патриарх говорит: «Что есть, в том и живем». — «Ну, давайте мы вам квартиру выдадим». Патриарх говорит: «Я для этого ничего делать не буду. Как считаете нужным, так и поступайте». Через некоторое время принимается постановление, Борис Николаевич подписывает и выделяется квартира в доме на Набережной. Приезжает Владимир Иосифович Ресин и говорит: «Владыка, вот такая квартира, но вы там жить не будете». Он говорит: «Почему?». — Ресин: «Ну, потому что на самом деле это даже не квартира, а пристройка на крыше сверху. Ни одна из квартир, изначально как планировалось, а кто-то когда-то на крыше сверху что-то пристроил». Я говорю: «Большая?». Он говорит: «Жилая, 104, а так общая — 140 метров». — «Я туда поднялся, посмотрел — потрясающий вид на то место, где теперь стоит храм Христа Спасителя. Но состояние было ужасающее. Просто разруха». И Владимир Иосифович говорит: «А вот мы тут напротив гостиницы «Советская» построили первый дом тогда еще, вот там квартира замечательная, но за нее надо заплатить». — «Сколько?». Владимир Иосифович называет сумму и владыка на тот момент, теперь Патриарх, говорит: «Я не могу себе этого позволить». Потому что это был момент, когда не было денег платить людям зарплату. Говорит: «Таких денег просто нет, поэтому даже не стоит на эту тему продолжать разговор». Когда появилась возможность приватизировать, то ему сказали, что квартиру вы можете приватизировать и квартира была приватизирована.За все время святейшество не провело в этой квартире даже недели жизни, но, так как переехал в Москву, то перевез туда потрясающую библиотеку отца. Отец патриарха — человек удивительный, который свою зарплату тратил на приобретение редких фолиантов. И собрал многотысячную раритетнейшую библиотеку. И во многом блестящий русский язык и склад ума патриарха столь удивительный — это заслуга его отца. Потому что святейшество читал, представляешь, ребенку 10-12 лет, а он читает философские труды, потрясающе изданные, там книга XIX века. И насколько это влияет на формирующуюся интеллектуальную мощь человека. Эта библиотека, также как ряд предметов мебели, переехали в московскую квартиру. Туда же отправились и две троюродные сестры владыки, одной из которых сейчас 65 лет, другой 55.
Вот в известной публикации на сайте указана фотография молоденькой привлекательной дамы, которая сопровождает патриарха, это фотография двадцатилетней давности, сделанная еще в Смоленске. Это фотография 65-летней троюродной сестры святейшества. Они все воспитывались вместе. Такая большая, хорошая и патриархальная семья, поэтому даже троюродные и двоюродные все были как часть семьи. Сестры патриарха положили свою жизнь на служение и на помощь святейшему. То есть они ему помогают в его служении. И там они ночуют, там они живут, там какой-то их скарб. Вдруг — звонок. Звонит сестра и говорит, что в этой квартире мы больше жить не сможем. Она говорит: «В этой квартире мы больше жить не сможем». Он говорит: «Что случилось?». Она: «Невозможно находиться, через 10 минут начинаешь задыхаться». Святейшество поднимается наверх и видит, как вся квартира покрыта не просто пылью, а ощущение, что Хиросима и Нагасаки — ядерная пыль все облепила. При этом сестра открывает дверь с замотанным лицом. То есть она дышит через слои марли. Через 10 минут нахождения в этой квартире владыка начинает задыхаться. Вызывается экспертиза, выясняется — квартирой ниже делается ремонт. Люди забивают воздуховоды, начинают выбивать все пространство изнутри. Вот просто все выбивают, всю эту строительную взвесь затягивает вверх. Когда приходят строители, они сами в ужасе — это какой-то кошмар, это ужас. Что же делать? Как это возможно? Надо что-то делать. А владыка честно говорит: «Сделайте так, чтобы я к этому не имел никакого отношения. Я не хочу встревать. Действуйте, как того требуется по закону. Вот, в этой квартире прописана сестра, поэтому все, что надо, делайте по закону. Вызывайте ЖЭК, вызывайте Санэпиднадзор, то есть всех, кто должен разобраться, пожалуйста, решайте вопрос. Конечно, ни в какие тяжбы сам встревать не буду». Итак, продолжаю рассказ. Поэтому во всю дальнейшую судебную тяжбу, которую вела сестра святейшего и представители собственника квартиры, естественно, святейшество никаким образом не мог и не собирался вступать. Здесь вообще есть очень важный морально-этический момент. Вот когда беседуешь с патриархом, то каждый раз ты чувствуешь, что он дает не просто ответ, а он базируется на постулатах, то есть это всегда неслучайный ответ. Так получилось, что квартира снизу принадлежит господину Шевченко. Господин Шевченко в какой-то момент времени был министром здравоохранения при Борисе Николаевиче Ельцине, потом решил постричься и стать священнослужителем, но он для этого уехал чуть ли не в Житомир, где его рукоположил местный владыка, после чего этот владыка через несколько месяцев был отлучен от лика Церкви за педерастию. Это как бы параллельный рассказ истории. Господин Шевченко после этого решил, что он будет работать священнослужителем, служить у себя в Центре, он построил часовню и там крестит, там совершает обряд венчания и все необходимые процедуры. Но, оказывается, я этого не знал, в Русской православной церкви священник не может просто так, где он захочет, взять и служить. То есть сначала он должен взять, скажем, по-армейски у руководителя местного подразделения — у архиерея — открепительную грамоту. И только взяв открепительную грамоту, в данном случае в Житомире, он может переехать на место нового служения и там уже — пожалуйста, приступать к исполнению своих обязанностей. Этого сделано не было. Поэтому де-факто, из-за нарушения вот этих внутри канонических законов, была возбуждена проверка и все необходимые процедуры по лишению сана бывшего министра здравоохранения господина Шевченко. Это до того, как началась квартирная тяжба.
При этом я не даю никаких морально-этических оценок, я не знаком с господином Шевченко, не говорю ни хорошо, ни плохо, просто пересказываю канву. Поэтому, учитывая, что вот такого рода внутрицерковная тяжба идет, патриарху было в высшей степени некорректно встречаться с господином Шевченко и обсуждать бытовые вопросы, потому что это было бы воспринято как некая форма либо сделки, либо чего угодно еще, то есть единственный вариант здесь был полностью отстраниться от всех этих вопросов. Дальше уже — я при этом ни в коей мере не собираюсь ни обелять, ни обвинять ни одну, ни другую сторону — решение принимал суд. То есть суд продолжался долго, была назначена экспертиза. Самой дорогой частью иска оказалось реставраторская работа, которую может сделать единственный институт в России по восстановлению библиотеки. Это реально очень дорого. Дорогое оборудование. Оценку по решению суда давал институт, который этим занимается. Никакие церковные структуры к этому не имели никакого отношения. Сумма иска, исходя из этих оценок, которые были даны внешними структурами, оказалась очень значительной. А дальше, так как господин проигравший отказался платить, то, соответственно, начинают действовать судебные эксперты. И отсюда пошел разговор о том, что — вот, отдавайте квартиру. Никто не говорит ни о какой отдаче квартиры. Речь идет о возмещении суммы. При этом я спрашиваю патриарха: «А почему нельзя было простить?». Говорит: «Такой вариант всегда был, но это тоже было бы некорректно. Я по максимуму постарался: вместо двойной очистки книг я согласился на ординарную, что сэкономило существенную сумму денег. Исходя из этого, сумма иска была существенно сокращена». Я говорю: «А куда пойдут деньги, которые вы получите?». Он говорит: «Конечно, все на благотворительность. То есть часть пойдет на восстановление библиотеки, все остальные деньги до копейки будут, конечно, отправлены на благотворительность, то есть ни копейки денег ни патриарху, ни его семье не перейдут».
Также много разговоров шло о нанопыли. Не очень удачный термин. Конечно, гораздо точнее было бы всего лишь употребить термин «мелкодисперсная взвесь». Действительно, было обнаружено, что это мелкодисперсная взвесь, которая въелась, некий радиоактивный фон. Но, опять же, это же не Церковь дала эти выводы, эти выводы дали независимые институты. Как попало, что попало, откуда? И когда говорят: вот, она что, золотая, что стоит столько денег? Нет. Но если у вас дома хранится чаша династий Мин, которая стоит безумных денег, и в нее попадает теннисный мячик, чаша разбивается и вы выставляете иск, то вы же не говорите, какой золотой теннисный мячик, вы говорите — какая драгоценная часа разбилась. Сама пыль денег не стоит. Но ущерб, нанесенный уникальной библиотеке, был оценен вполне в конкретную сумму. Для патриарха эта история, конечно, очень болезненная. Мне крайне неприятно, она идет давно. Патриарх пытается полностью от нее отстраниться. Особенно ранит душу патриарха то, что души не пытаются разобраться, хотя патриарх действует абсолютно в рамках закона.
Вход
Регистрация
Тема закрыта
Наверх
