Малограмотным быть нельзя. Нельзя быть даже слегка неграмотным. Человек или грамотный, или нет. Я не грамотный, так что не считаю себя в праве расставлять за грамотность оценки. По согласованию с Кленси за меня их расставит он.
Мои оценки Сюжет (10 баллов), стиль (10 баллов), условия (7 баллов). Цифры стоит читать именно так. Возможно, оценки еще будут слегка меняться.Дорога
Граница между сном и явью. Бессонница. Темнота накатывается волнами, мысли путаются. Я делаю отчаянные попытки вырвать разум из липкой трясины полусна. Рывок! В ушах звон, будто от тысяч колоколов апокалипсиса. Я сижу на чем-то теплом и мягком. Пытаюсь подняться на ноги, но они вязнут. Песок. Песок до горизонта. Походка нетвердая, глаза еще не проморгались. Вот бы света, чтобы проснуться, но света нет. Только луна. Красная, неестественно большая. Такое бывает. Бывает. Не знаю что это за место. Вообще ничего не знаю. Как я тут оказался, кто я – не знаю. Знаю только, что надо идти. Просто идти. Проклятый звон, да когда же он смолкнет наконец… Из пустоты, где когда-то была память выныривает фраза «Земную жизнь пройдя до половины…». Глупая фраза.
---
Мертвый Город в утреннем свете. Относительно целые окраины пытаются обмануть. Как покойника можно принять издалека за живого, так и тут. Кажется, что люди просто еще спят. Но пыль, брошенные машины разбивают иллюзию еще до появления первых костей на дорогах. Огромное мертвое здание выделяется из общего пейзажа. Похоже, тут был космопорт. Не знаю, зачем его обнесли забором и колючей проволокой. Может, чтобы помешать эвакуации. Эвакуации тех, кто жил в городе. Пробираясь через завалы из расплавленного металла, бывшего машинами и оплавленных кусков бетона, я понял, что город может быть трупом. Не просто трупом, а обгорелым до неузнаваемости трупом. Я надеялся отыскать воду или продукты, но вода испарилась вместе с магазинами и их посетителями. А может город начал умирать и раньше. Костей на улицах валялось на удивление мало, так что может жители прятались по подвалам и убежищам. Одно такое убежище я нашел. Цифры 6-8-3 на закопчённой двери врезались в память. Дверь заварило пеклом снаружи, обрекая всех внутри на мучительную смерть во тьме от голода и жажды. В таких местах обычно стараются укрывать женщин и детей… Тот кто сделал это – не мог быть человеком. Даже если и был им когда-то.
---
Снова начался пригород. Обмануть меня он уже не мог, но очень старался. Внимание привлек почти нетронутый дом, и я решил войти, поискать воду. Высохший сад. Конура со скелетом собаки. На конуре написано «Барс». Перед смертью пес от страха забился в самый дальний угол, да там и остался. Дверь не заперта. Будто кого-то ждали. Да, они все ждали. Так и остались сидеть за столом, уставленным давно истлевшей едой. Большая семья, судя по количеству тел. В целом обстановка сохранилась, и даже уцелел пожелтевший календарь на стене. Завтра будет дождь, предупреждал он. И цифры, написанные карандашиком от руки. 8-7-7. В подполе обнаружилась вода. Пара пыльных бутылок, но мне это показалось сокровищем. Больше мне ничего не нужно, и я поспешил убраться, с этого праздника смерти. Но такой ли уж я на нем чужой… Они могли ждать и меня. Может, для кого-то они еще живы… И всегда будут. У ограды нашлась очень одинокая могила. Не знаю, кто и для кого её вырыл, но может хоть кто-то найдет покой в этом доме призраков.
---
За городом оказалось кладбище. Оно почти не пострадало, но мне не хотелось тревожить покой этого места. Тут лежали «правильные» мертвецы. Вот те, что в городе, в доме – они неправильные. А эти – правильные. Умерли в свой срок, в свое время. Хотя какая им разница? Никакой. Никому. Только я выдумываю. Когда идешь мимо могил – стоит читать имена. Так мы поминаем усопших, учла меня бабушка… И откуда я ее вспомнил… И я читал. Детские и семейные могилы всегда меня огорчали. Вот, например… Сын - всего десять лет. Отец – сорок лет. Мать – восемьдесят лет. Эта женщина пережила свою семью. Нет ничего хуже, чем пережить своих детей. Я даже представить не могу, каково ей пришлось. Но видимо, она нашла силы жить дальше. Жить, и умереть, когда пришел ее срок. Не знаю, есть ли тот свет… Но для нее он мог быть. И если так – там ее обязательно ждали. Если так… Я шел дальше и читал, читал имена. Коротышка с фотографии вцепился в меня злыми глазами. Был пилотом, и надо же – умер. Все смертны, конечно. И могилы, на самом деле, очень мало отличаются друг от друга. Могила – это как черта. Как точка. Цифры на памятнике стерлись, но 7-7-7 уцелели. Везунчик.
---
Ферма на выезде из города. Очередной повод поискать еду и воду, которая кончалась. Еды я не видел с того момента, как оказался на этом пути. На въезде вывеска – веселая, пляшущая корова. Очень мило. Идиллию портила только колючая проволока натянутая по периметру. Мне всегда было интересно, почему на банках с консервами рисуют счастливых поросят, телят. Это, наверное, самый чудовищный обман. Хотя, что еще делать с толпой, которой важны только сиськи? Таким – только врать. Не будешь им врать – они сами себе врать начнут. У них и корова может стать президентом… Наверное, отличный был бы из коровы президент. Особенно из такой веселой. И ведь могли же когда-то. Вода и уцелевшие консервы нашлись в одном из крытых грузовичков. Я, почему-то, запомнил номер – 6-7-3. Консервы, оказались без этикеток. Честные консервы. Они не врали мне.
---
Пригород остался позади, и дорога простиралась до горизонта. Мне удалось завести одну из брошенных машин, и я уже ехал, а не шел. В долгой дороге всегда есть время подумать. О смысле жизни например. Формула БББ. Бэд, Бас, Батх. Кровать, Автобус, Ванная. Места, где приходят в голову лучшие мысли. Машина, конечно, не автобус, но мысли тоже вызывает. Вот за что все это? Какой смысл в этом мертвом городе за спиной? Результат это чьей-то злобы, или чудовищной ошибки? Кто в этом виноват? Кто спустил первый камушек этой лавины? Был это герой или злодей? Фанатик? Такие мысли всегда приводили меня в тупик. Наверное, потому, что первый камушек запущен очень-очень давно, еще на заре самой вселенной. И смысла в жизни не больше, чем в самой дороге. Это путь, а не цель. Иногда попадаются на обочине брошенные машины и дорожные знаки. Вот например «Шоссе 6-6-6». Что ж. Подходящий номер для дороги, ведущей в мертвый город. Но я еду из него… Но из него ли? Что ждет меня впереди? Я не знаю, я вижу только путь. Путь и знаки. Это все, что мне нужно.
---
Карма вообще злая сука. Почему я вообще оказался на этом пути? За что? Кому я сделал плохо? Не помню. Но из памяти выскочил на мгновение образ жестокого, злого человека… Человека, знающего силу и яд своих слов. Может это я? Может за то, что я слишком зло с кем-то обошелся? Убил словом? Может быть… А может, я сам стал той змеей, что прикусила себе язык. Смешной анекдот. Для всех, кроме змей. Наверное, главное искусство в бытии змеёй – не умереть от собственного яда. И в этом же причина их одиночества. Покусываешь кого-нибудь играя, а он уже умер. Вот такие игры. И что делать теперь? Уносить свой яд, свою злобу под камень. В глухие пещеры. Смотреть из тени и молчать. Или биться насмерть. Карма – жестокая сука. Но и она не виновата. Меня преследуют цифры. 7-6-3 километра до следующего населенного пункта.
---
Одиночество. Сейчас, едя по этой пустынной дороге я купался в нем, рассекал его густые, плотные волны. Радио молчало, шумел только двигатель и ветер. Но ветер и двигатель – плохие собеседники. Попытаешься с ними поговорить – все равно придешь к разговору с собой. Для этого и нужен другой человек, чтобы в коллизии разумов родить новое. И мы даже готовы терпеть опасность исходящую от «другого». Пока не познаешь одиночество даже не представляешь, сколько готов терпеть и прощать этому «другому». А «другой» может быть опасен, причем сам того не зная. Ладно его действия, но его слова могут ранить, даже если он сам этого не хочет. Вот и ходят потом люди с душами полными заноз… И все равно идут к «другим». Сколько может человек вытерпеть, только ради того, чтобы было с кем поговорить? 7-7-3 километра тишины впереди.
---
Перевернутый грузовик на обочине. Почти целый, но груз рассыпался. Может – продукты? Запас еще есть, но лишними не будут. Издалека яркие пятнышки похожи на коробки с едой. В близи… Книги. Грузовик вез книги. А яркие потому, что книги были детскими. Книги я всегда уважал, и поэтому поднял из пыли вывалившиеся, и забрал с собой. Будет что почитать когда остановлюсь на ночлег. А вечер приближался. Я остановил машину на обочине, разжег костер и подкрепился разогретыми консервами. Не думаю, что кто-то тут может мне угрожать. Я никого не встретил по пути сюда, думаю, что никого не встречу и дальше. Освещения в салоне для чтения хватало. Книга в яркой синей обложке – «Приключения капитана Вента» - оказалась комиксом. Начало захватывало, но пролистав до конца, я обнаружил, что последние страницы потеряны. Книга с потерянным концом… Так бывает. В мертвом городе позади таких книг были миллионы. Как-то обидно, когда книга обрывается. Заканчивается не тем, чем должна бы. И ничего нельзя с этим сделать. Время и судьба неумолимы. Капитан Вент… Мог быть бравым героем, кумиром детей. На него могли бы хотеть стать похожими, когда вырастут, но приключения оборвались на 3-7-3 странице. Впереди только сумерки и беспамятство. Может я такой же? Может я тоже неумолимо приближаюсь к оборванному концу своей книги? Я не знаю. И это, наверное, хорошо.
---
Следующая книжка оказалась интереснее. Добродушные зверята на обложке, как их рисуют в детских книжках - волшебные кролики, щенята, котята. Они дружили, и помогали друг-другу, впутывались в интересные приключения. То, что нужно. Я не знаю, почему мы учим детей добру… Кажется, что надо бы учить злу ибо наш мир зол, так у ребенка будет меньше разочарований, но… Мы сами делаем мир злым. Зло – как радиоактивное заражение идет от нас нашим детям. Но если основа добрая, если в детстве волшебный кролик и дед мороз были реальными – мир становится добрее. Не сразу, но добрее. Битва за детей – это битва за наше будущее. Хорошие дети – хорошее будущее. Это самый трудный бой. Каждая победа здесь – великая победа. Мертвый город позади говорил, что этот бой мы проиграли. Навсегда. Котятки и щенятки больше не помогут. Никому. Но самоотверженность автора вставшего против крови и грязи, попытавшегося побиться за светлое, за доброе – это вечный подвиг. «10-9-5 – я иду искать», сказал зайчонок, пошел искать своих друзей в волшебном лесу. Мне впервые снилось что-то хорошее.
---
Утро выдалось солнечным. Я проснулся, и почувствовал себя свободным, как птица. Мне казалось, да так наверное оно и было, что в мире я один. Невозможно быть более свободным, наверное. Я мог свернуть и поехать назад, куда угодно, выбор ошеломлял. Но я все-таки поехал дальше. Слишком хорошо – тоже не хорошо. Слишком много свободы – это плохо. Хорошо, если ты свободен в выборе профессии, жизненного пути. Но если кто-то получит свободу убивать? Свободу грабить? Но это крайний пример. Возьми обычного человека и дай ему свободу. Иди куда хочешь, делай что хочешь. Отвечай за все сам. И никуда он не пойдет. Не нужна ему свобода. Свобода давит, заставляет думать, заставляет отвечать. Вот и бегут маленькие люди от своей свободы, ибо чтобы осилить этот дар нужна огромная сила. Свобода… На самом деле она дана каждому, но далеко не каждый способен ей распорядиться. Вот и я, вместо того чтобы укатить в закат продолжил свой путь. Позади оставалось 6-8-4 км.
---
Судя по всему, впереди меня ждал другой крупный город. Может быть выжившие. А может и нет. Но в любом случае, я надеялся пополнит запас еды и воды. А может быть я не зря еду туда, может там мой дом… Не помню. В кармане куртки я нашел связку ключей, но смысла в ней не было. Мне некуда возвращаться. Что значат ключи без дома? Ничего. Можно выбросить ключ, но дом останется. Останется место, где ждут, где готовы простить, понять. Есть ведь идиоты, которые дом бросают. Юношеский максимализм, все дела. Боже, как же они глупы. Только в дали от дома понимаешь, как он важен. И в доме, те, с кем не ладил, тоже понимают, как пусто без тебя. Но нет же. Уходят ранив в сердце, нахамив, растоптав ключи… Считают себя святыми, вспоминают грехи отцов. Глупые люди. Нельзя бросить дом выбросив ключи. Но мой дом бросил меня. А ключи… Вот они. Бесполезные. Циферки 6-9-4 выгравированы на них. Дом без ключей – намного лучше, чем ключи без дома.
---
Дом сам по себе мертв, если в нем не жила любовь. Любовь, переросшая в терпение, согласие, дополнение друг друга. В веру. Иногда хватает простой веры. Базовая потребность человека – верить. Когда-то давно наши предки поверили и победили в гонке эволюции. Человек разумный? Чушь. Мы неразумны. Мы глупы. Человек верующий – вот как стоит нас называть. Мы живы, пока мы верим. Верим в близких, в любовь, в то, что в конце пути нас ждут. Верим во что угодно. В победу, в завтрашний день. Все бы хорошо, но верующие склонны объединяться в стаи, и других верующих объявлять еретиками. В нашей главной силе и потребности кроется наша гибель. Человек верующий обречен быть собой. Обречен верить и воевать за веру с теми, кто верит не так как он… На протяжении веков боги пытались вырастить из веры любовь. Они не преуспели. Мысли несутся как дорога под колесами. 8-8-6 километров за спиной.
---
Наверное, мы выбрали неправильный путь. Путь войны и мести никогда не приводил ни к чему кроме горя, но все равно мы продолжали выбирать его раз за разом. Проклятие человечности. Страх, глупость, ненависть одних обрекают на страдание других. И они даже не подозревают об этом. Как просто стало убивать. Не надо больше втыкать меч в живот врага, чувствовать горячую кровь на руках, её запах. Не надо слушать его предсмертные хрипы, не надо смотреть, как он бьётся в агонии, как из его глаз уходит жизнь. И бояться тоже не надо. Просто нажми кнопку, и город, с миллионами жителей, превратится в кладбище. Миллионы жизней, судеб оборвутся в один миг. Миллионы книг останутся недописанными. Или даже не надо кнопки. Просто скажи слово. Слово, которое перечеркнет чью-то любовь, чьё-то счастье, чей-то дом. Это так просто… По неправильному пути очень просто идти. Но конец у него всегда один. У одного древнего народа цифра четыре обозначала смерть. Вот и этот путь как бы кричит – смерть, смерть, смерть… 4-4-4.
---
А могло ли нас что-то спасти? Любовь, например? Не думаю, после того что мы с ней сделали. Сейчас для многих любовь значит секс. Только так и никак иначе. Наверное, мы тяжело больны если позволили химическим процессам нашего организма взять верх. Либидо легко удовлетворяется… Можно пить ингибиторы или просто мастурбировать и все, никто не нужен. Вот это – секс. А любовь… Да, она могла бы спасти. Но она так просто не контролируется, её так просто не задавишь. А еще это очень тяжелое, неудобное чувство. И как свобода, любовь оказалась слишком тяжела для маленьких слабых людей, которые с радостью заменили её на сиськи. С радостью и гордостью за себя. Как гордились они «Я никогда не потеряю голову! Я лучший!» Ну что же… Без любви не могло быть иначе. Часы показали 6-8-5. Пора снова останавливаться на ночлег.
---
Наверное, я начинаю сходить с ума. Нельзя столько находиться в одиночестве. В пустоте. Мертвый мир затягивает меня, как манит пустая разрытая могила. Мне мерещатся призраки. Они страшно изранены но будто не замечают этого. Наверное так бывает, когда жизнь внезапно обрывается. Душа не успевает понять своей смерти и оказывается привязана к вещам. Например на соседнем сидении я увидел женщину, а на заднем двух её детей. У женщины обгорело пол лица, а у детей оказались разможжены головки. Наверное, они пригнулись, когда мать сожгло тепловое излучение, и вылетели через окна, когда машину занесло. Женщина что-то говорила мне, думала, наверное, что я её муж. Рот раскрывался, но слов я не слышал. Мог только по половине губ разобрать – 9-8-6. Грань разума стиралась. Мне необходимо отдохнуть.
---
В смерти, наверное, есть своя эстетика. Такая мысль пришла мне в голову, когда я лежал под ночным небом. Там, среди звезд, шел бой. И хоть вспышки выстрелов с поверхности не видны, видно было взрывы кораблей. Они вспыхивали и гасли, как падающие звезды, но не линиями, а точками. 5-6-7. Наверное, это могло показаться красивым, если бы я не знал, что в каждой такой точке сейчас умирают сотни человек. Как бы там ни было – красиво. Неожиданно вспыхнул гигантский огненный цветок, будто кисть неведомого художника раскрасила небо. Флагман. И еще один. Генералы и хи корабли погибли, но точки продолжали вспыхивать и вспыхивать еще час. Мне надоело смотреть и я просто побрел дальше. В машину я не вернусь. Она слишком хорошо помнит своих хозяев.
---
Наверное не все сломалось в этом мире, раз судьба подкинула придорожный кабак. Заброшенный, как и все тут. Но заброшенный сравнительно недавно. Он еще хранил следы тех, кто тут пил, дрался, блевал, травил байки. А потом шел умирать на войну. Ага. Вот бутылка… Виски. Катись оно все, я напьюсь. Может, проснусь в другом месте. Виски из пивной кружки. Учитесь! Темнота не мешала, тут никогда не было особенно светло. Мешало что-то другое. Наверное тут еще оставалось слишком много от тех, кто шел на смерть как на работу. Вот что с людьми сделали, а? На смерть как на работу… А они в детстве наверное про зайчиков читали… Мама им читала. А они сейчас там, наверное, среди звезд… Или в городах. Или вдоль дорог. Мертвые. Из глаз полились пьяные слезы, и я попытался сфокусировать зрение на одной из картинок в рамке над стойкой. Попалась лицензия № 5-7-5. К черту. Буду пить без лицензии. Я взял еще одну бутылку, кружку, и пошел наружу.
---
Я сидел, привалившись спиной к холодному бетонному столбу. Я ждал рассвет. Казалось, что с его приходом всё рассеется как дым. Этот мертвый мир, его призраки, мое опьянение. Глаза сквозь спиртовую муть обшаривали восток. Часы я где-то потерял. С трудом мне удалось влить остатки виски в мою пивную кружку, и она снова стала наполовину полной. Рассвета не было. И тогда я понял, что его больше не будет. Незачем. Зачем тратить рассветы на мертвый мир? Как следует отхлебнув, я завалился на спину. В небе гасли звезды. Касли не сразу, будто кто-то гасил их пучками - 6-8-2. Ну вот. Все. Кино окончено. Света не будет. Я лежал на спине смертельно пьяный и смотрел, как мир выключается. И смеялся. Мне почему-то было очень легко и смешно.