13812 ответов в теме

[Captain SmartByte]

 

один у нас точно в тайге спрятали,хрен кто найдёт. 

И будет он называться

Спойлер

"Трон в ебенях"

Сообщение отредактировал Captain SmartByte: 27 March 2019 - 16:31

[Letchik]

Нашедшие Трон, похоже, получают копию короны Роберта Баратеона от людей, одетых в меха, достойные бывшего Правителя Семи Королевств.

 

Остался всего один (шестой) трон, и его фото пока еще не опубликовано.

 

А если вы хотите присоединиться к поиску последнего трона, следите за аккаунтом Game Of Thrones. Например, для вышеупомянутого трона в Канаде дали такую подсказку: "We stand on guard for thee" (Мы стоим на страже твоей) — строка из национального гимна Канады.

[XenonCorp]

ориджин закрыли. самки собаки

[Merazor]

В нём было кое-что интересное, но в целом - фиг с ним.

[Letchik]

The OA второй сезон внезапно появился. Пока в переводе нонеймов.

 

https://www.kinopoisk.ru/film/1008365/

слабо помню 1 сезон но этот вполне норм начался, поглядим.

[Roudzik]

А у Матери Драконов-то оказывается стальные шары и титановый череп, впору Терминатрикс играть.

 

Эмилия Кларк рассказала о том, как едва не погибла, перенеся три операции на мозге. Все это происходило чуть ли не на наших глазах: первую аневризму головного мозга ей прооперировали в 2011 году вскоре после завершения первого сезона, а вторую — в 2013 году дважды. Эссе опубликовали в The New Yorker.

Спойлер

 

В тот самый момент, когда, казалось, начали свершаться все мои детские мечты, я едва не рассталась с рассудком и жизнью. Я молчала об этом, но теперь время пришло.

 

К началу 2011-го я закончила сниматься в первом сезоне «Игры престолов» — сериала HBO по романам Джорджа Мартина «Песнь льда и пламени». Практически не имея актерского опыта в театре, кино или на телевидении, я получила роль Дейенерис Таргариен, известной также как кхалиси великого травяного моря, леди Драконьего Камня, Разрушительница Оков, Матерь Драконов. История юной принцессы Дейенерис начинается с того, что ее насильно выдали замуж за накачанного предводителя воинов-дотракийцев, кхала Дрого. Дальше много чего происходило — история растянулась на 8 сезонов, — но в целом Дейенерис повзрослела, стала сильной личностью. Совсем скоро девочки начнут облачаться в струящиеся одежды и блондинистые парики Дейенерис Таргариен на Хэллоуин.

 

Создатели сериала, Дэвид Беньофф и Дэн Вайс, описали мою героиню как сочетание Наполеона, Жанны д’Арк и Лоуренса Аравийского. Но в недели, последовавшие за окончанием съемок первого сезона, несмотря на маячившие впереди известность и премьеру, я не ощущала себя триумфатором. Я боялась. Боялась чужого внимания, боялась непонятных мне законов большого бизнеса, боялась не оправдать ожиданий создателей сериала, выбравших меня. Я ощущала себя обнаженной перед всем миром. В первой же серии я появляюсь голышом, и все представители прессы, посмотревшие начало сериала до премьеры, спешили спросить, почему же моя героиня, вроде бы сильная женщина, первым делом расстается с одеждой. Я могла только спрашивать их в своей голове: «Сколько мужчин мне надо убить, чтобы доказать, что я чего-то стою?»

 

Чтобы снять стресс, я работала в зале с тренером по физической подготовке. Теперь я была актером на телевидении, а мы, актеры, занимаемся физподготовкой. Утром 11 февраля 2011 года я переодевалась в раздевалке зала в Крауч-Энде, в северной части Лондона, когда почувствовала, как накатывает ужасная головная боль. Я с огромным трудом натянула на ноги кроссовки и едва смогла заставить себя проделать первые упражнения. На упражнении «планка» возникло чувство, что на моем мозге затягивают резиновую ленту. Я пыталась подавлять боль, но поняла, что больше не могу. Отпросившись у тренера, я добрела до раздевалки и туалета, рухнула на колени, и болезнь охватила меня во всем ее величии и неистовстве. Боль — острая, давящая, колющая — становилась все сильнее. Я осознавала, что происходит: мой мозг поврежден.

 

Я пыталась сражаться с болью и тошнотой, обещала себе, что не окажусь парализована — и двигала пальцами на руках и ногах, чтобы убедиться в этом. Чтобы сохранить память, я вспоминала свои реплики, в том числе из «Игры престолов». Женщина из соседней кабинки поинтересовалась, что́ со мной. Со мной все было плохо. Она помогла мне лечь на бок, чтобы я не задохнулась. Затем все было как в тумане и очень шумно: сирены, скорая. Кто-то говорил, что у меня слабый пульс. Меня рвало желчью. Кто-то нашел мой телефон и позвонил родителям, живущим в Оксфордшире, сообщив, что меня везут в реанимацию Уиттингтонской больницы.

 

Происходящее воспринималось мною все хуже, я теряла сознание. Помню, как меня везли на каталке по коридорам, пахнущим дезинфицирующим средством и наполненным страданиями людей. Никто не понимал, что́ со мной, поэтому мне нельзя было дать болеутоляющее.

Наконец, меня направили на МРТ и совсем скоро поставили зловещий диагноз: субарахноидальное кровоизлияние (SAH) — кровоизлияние в полость, окружающую головной мозг. У меня была аневризма, разрыв артерии. Позже я узнала, что около трети пациентов с SAH умирают сразу после приступа, а выжившим необходимо оперативное лечение, так как очень высок риск повторного, обычно летального кровоизлияния. Чтобы выжить и избежать катастрофического нарушения нервной деятельности, мне требовалась срочная операция, но даже она не давала полной гарантии излечения.

Меня перевезли на скорой в национальный госпиталь неврологии и нейрохирургии — очаровательный викторианский особняк из красного кирпича в центральной части Лондона. Стояла ночь. Сопровождавшая меня мама спала в кресле в больничном крыле, а я то проваливалась в сон, то выныривала из него — одурманенная лекарствами, с острой болью и непрекращающимися кошмарами.

 

Помню, как меня попросили подписать согласие на операцию. Операция на мозге? В моей насыщенной жизни не было времени на операции на мозге! Но все же я успокоилась, подписала и провалилась в бессознательное состояние. Следующие три часа нейрохирурги возились со спасением моего мозга. Это была не последняя моя операция и не худшая. Мне было двадцать четыре.

 

Пока я росла в Оксфорде, я мало задумывалась о своем здоровье. По большому счету, я думала только об актерской карьере. Мой отец был звукорежиссером, он работал на постановках «Вестсайдской истории» и мюзикла «Чикаго» в театрах Вест-Энда. Моя мать, как и тогда, работает вице-президентом по маркетингу в международной корпорации управленческого консалтинга. Мы не были богачами, но и меня, и брата обучали в частной школе. Родителям, которые желали обеспечить нам все самое лучшее, приходилось крутиться, чтобы вовремя платить по счетам.

Не помню точно, когда я решила стать актрисой. Говорят, что мне было три или четыре года. В театрах, куда меня водил папа, я была очарована закулисной жизнью — сплетнями, костюмами, реквизитом, гулом и шепотом темного зрительского зала. Отец сходил со мной трехлетней на мюзикл “Show Boat”, и хотя я росла беспокойным и шумным ребенком, два часа постановки я просидела в полной тишине и сосредоточенности. А после опускания занавеса забралась на кресло и страстно хлопала.

 

Я была словно одержима. Фильм «Моя прекрасная леди» я смотрела так часто, что испортила кассету. История Пигмалиона (оригинальной пьесы Бернарда Шоу) показала мне, как, после длительных репетиций и под руководством хорошего режиссера, можно перевоплотиться в совершенно другого человека. Отец вряд ли был рад тому, что я собираюсь стать актрисой: он знал многих актеров, и все они, на его взгляд, неудачно сочетали неврастению с отсутствием работы.

 

В Оксфорде я училась в школе Squirrel School — милой, опрятной и идиллической. В пять лет я получила главную роль в школьном спектакле, но выйдя на сцену, позабыла все слова. Я недвижимо стояла посреди сцены и впитывала ощущения. Учителя с первого ряда пытались суфлировать мне, а я просто стояла, абсолютно без страха, очень спокойная. Это душевное спокойствие до сих пор со мной, и когда я прохожу по красной ковровой дорожке и тысячи камер щелкают вспышками, я совершенно не волнуюсь. Конечно, званый обед на шесть человек — это совсем другое дело.

 

Постепенно я прогрессировала как актриса, даже перестала забывать слова, но невероятно талантливой меня вряд ли кто считал. В десять лет я прослушивалась на роль в постановке “The Goodbye Girl” Нила Саймона в одном из театров Вест-Энда — прослушивание мне устроил отец. Попав туда, я поняла, что все девочки-претендентки исполняют песню из мюзикла «Кошки», я же выступила с фольклорной “Donkey Riding”. Меня терпеливо выслушали и доброжелательно поинтересовались, не могла бы я спеть что-нибудь более… современное. Тогда я исполнила хит Spice Girls “Wannabe”. Мой бедный папа сделал фейспалм обеими руками. Роль я не получила, и, думаю, это было к лучшему. Отец позже сказал: «Было бы очень неприятно читать про тебя в газете гадости».

Однако я не сдалась. В школьных спектаклях я играла Аниту в «Вестсайдской истории», Абигайль в “The Crucible”, одну из ведьм в «Макбете», Виолу в «Двенадцатой ночи». После окончания средней школы я взяла перерыв на год, работала официанткой и путешествовала пешком по Азии. Затем я вернулась и поступила в Центр драмы в Лондоне, чтобы получить степень бакалавра искусств. Там мы, начинающие актеры, ставили все подряд, от «Вишневого сада» до “The Wire”. Роли инженю я не получала — они уходили высоким, грациозным и невероятно белокурым девушкам. Я же играла еврейскую маму в «Проснись и пой!». Слышали бы вы мой акцент уроженки Бронкса!

 

После выпуска я дала себе зарок: целый год не принимать предложений, неинтересных с точки зрения карьеры. В это время я работала в пабе, была телефонным оператором в колл-центре, объясняла посетителям захолустного лондонского музея, где находится туалет. Секунды складывались в дни, но я была непреклонна: никаких любительских постановок в течение года.

 

Весной 2010-го мой агент сообщил, что в Лондоне идут прослушивания для нового сериала HBO. Им пришлось переснимать пилот, потребовался новый раунд кастинга, в том числе нужна была актриса, чтобы сыграть Дейенерис. На роль требовалось загадочное неземное существо с платиново-белыми волосами — я невысокая фигуристая темноволосая британка. Плевать! Для прослушивания я подготовила две сцены: из 4-й серии, где брат собирается ударить меня, и из 10-й, где я восхожу на костер и выхожу из него живой и невредимой.

 

В те дни я считала, что со здоровьем у меня порядок. Правда, иногда кружилась голова — было низкое давление и слабый пульс. Время от времени головокружение приводило к обморокам. В четырнадцать лет мигрень могла на пару дней уложить меня в постель, а в Центре драмы я даже теряла сознание. Однако это казалось вполне разрешимыми проблемами, просто стрессом от актерской жизни и жизни вообще. Сейчас я думаю, что это были первые предвестники грядущих серьезных неприятностей.

 

На роль в «Игре престолов» прослушивали в маленьком павильоне в Сохо. Через четыре дня мне позвонили, так что мои пробы были, видимо, не совсем провальными. Меня попросили через три недели прилететь в Лос-Анджелес, на прослушивание к Беньоффу, Вайсу и руководству канала, и я начала интенсивно готовиться к новым пробам. Билет мне купили в бизнес-класс, и в зале ожидания я сперла весь бесплатный чай. На прослушивании было очень тяжело не обращать внимания на мелькавших тут и там актрис — высоких, грациозных, белокурых, прекрасных. Я прочитала две сцены в темной аудитории перед продюсерами и руководством, а потом выпалила: «Может быть, показать что-нибудь еще?»

Дэвид Беньофф предложил: «Можете станцевать». Не люблю разочаровывать людей, так что пришлось станцевать — funky chicken and the robot. Оглядываясь назад, думаю, что могла этим все испортить: танцы — не мой конек.
Когда я выходила из аудитории, меня нагнали и поздравили уже как принцессу. Я получила роль. У меня перехватило дыхание, и вернувшись в отель, я отказалась принять участие в вечеринке на крыше — вместо этого закрылась в своем номере, ела печенье Oreo, смотрела «Друзей» и обзвонила всех, кого знала.

 

Первая операция была минимально инвазивной. Мне не вскрывали череп, вместо этого проводили закупорку сосуда с аневризмой методом эндоваскулярной установки платиновой микроспирали. Для этого сначала в бедренную артерию в паховой области вводится катетер, он проводится через сердце до головного мозга, и там уже устанавливается спираль.

 

Операция длилась три часа, и когда я очнулась, боль была невыносимой. Я не понимала, где нахожусь, поле зрения было сужено. В горле у меня была установлена трубка, я страдала от жажды и тошноты. Через четыре дня меня перевели из отделения интенсивной терапии и рассказали, что критическими будут первые две недели: если за это время я не получу серьезных осложнений, шансы на полное излечение окажутся высокими.

Однажды ночью уже после этого рубежа меня разбудила медсестра и попросила, в рамках проверки когнитивных способностей, назвать мое имя. Мое полное имя — Эмилия Изобель Ефимия Роза Кларк, но тогда я не смогла его вспомнить. Мой рот вместо этого произносил какие-то бессмысленные слова, а я ударилась в дикую панику. Такого страха я не испытывала никогда в жизни — казалось, я на пороге гибели. Моя жизнь лежала передо мной, и я не видела в ней никакого смысла: актрисе нужно помнить свои реплики, а я не могла вспомнить собственное имя.

Мое состояние называлось афазией — это утрата речи, вызываемая поражением определенных участков головного мозга. Хотя я лепетала бессмыслицу, мама старалась делать вид, что все в порядке, я четко и ясно выражаю свои мысли. Но сама я понимала, что мямлю и бормочу вздор. В особо тяжелые моменты я хотела отключить систему жизнеобеспечения. Я просила медработников дать мне умереть. Основа моей работы — мечты всей моей жизни — это язык, коммуникация. Без этого меня все равно что нет.

 

Меня вернули в отделение интенсивной терапии, и примерно через неделю афазия прошла. Я снова могла говорить. Я могла произнести свое имя — все пять его составляющих. Но вокруг я видела людей, которым не суждено выбраться из отделения, и постоянно напоминала себе, насколько мне повезло. После месяца пребывания в больнице я выписалась и отправилась домой, мечтая о ванне и свежем воздухе. Мне предстояло раздать множество интервью, а через считанные недели — снова оказаться на съемочной площадке «Игры престолов».

Я вернулась к обычному ритму жизни, но еще в госпитале у меня обнаружили меньшую по размерам аневризму в другой части мозга, и она могла прорваться в любой момент. Врачи, однако, посчитали, что такая маленькая аневризма может «спать» очень долго, так что решено было ограничиться регулярными обследованиями. Между тем, восстановление шло очень медленно. Меня повсюду сопровождала боль, и я повсюду возила с собой морфий, чтобы держать боль в узде. Создателям сериала я рассказала о своем состоянии, но ни в коем случае не хотела, чтобы это стало достоянием гласности и все принялись обсуждать и препарировать мою жизнь. Шоу должно продолжаться!

Съемки второго сезона еще не начались, но я не была уверена, что смогу продолжать. Я постоянно чувствовала слабость и головокружение, мне казалось, что я умру. Помню, как лежала в своем отеле в Лондоне во время рекламной кампании, и думала, что не могу даже дышать и соображать — куда уж там очаровывать репортеров. Между интервью я делала инъекции морфия. Боль не уходила, и изнеможение, которое я испытывала, было самым изнуряющим в моей жизни — только еще в миллион раз сильнее. А я же актриса, и тщеславие — часть моей профессии, так что очень много времени уходило на размышления о том, насколько привлекательно мне удавалось выглядеть. Чтобы окончательно добить себя, я умудрялась приложиться головой каждый раз, когда садилась в такси.

 

Реакция на вышедший первый сезон была просто фантастической, хотя тогда я плохо представляла себе, как и где ее оценить. Когда друг прокричал мне в телефонную трубку, что я номер 1 на IMDb, я лишь спросила: «IMDb — это что?»

В первый день съемок второго сезона в Дубровнике я гипнотизировала себя: «У меня все хорошо, мне всего двадцать с хвостиком, у меня все отлично». Я погрузилась в работу с головой, но вечером едва добрела до отеля, где свалилась от истощения. На съемках я выполняла свои задания от и до, но это давалось очень нелегко. Второй сезон оказался самым тяжелым. Я не понимала, что делает Дейенерис. Если совсем начистоту, каждый день и каждую минуту я думала, что умираю.

 

В 2013-м, после съемок третьего сезона, я получила роль Холли Голайтли в постановке на Бродвее. На репетициях все было чудесно, но скоро стало ясно, что успеха спектакль не снискал. В итоге он продержался всего пару месяцев. Пока я оставалась ради спектакля в Нью-Йорке, я решила пройти МРТ-обследование. Делать это мне теперь приходилось регулярно, а тут как раз заканчивалась страховка от профсоюза актеров. Вторая аневризма за это время выросла почти вдвое, и доктор сказал, что с ней надо покончить. Операция обещала быть простой, я должна была перенести ее легче, чем прошлую. И вот, совсем скоро в вычурно обставленной палате в госпитале на Манхэттене я прощалась с родителями перед операцией. «До встречи через пару часов!» — и меня увезли вводить в бедренную вену очередной катетер, который должен был устремиться к головному мозгу.

 

Когда меня разбудили, я орала от боли. Операция закончилась неудачей, у меня было обширное кровоизлияние и доктора утверждали, что без повторной операции шансы выжить невелики. На этот раз они готовились добраться до моего мозга традиционным путем, сквозь череп. И собирались сделать это безотлагательно.

Восстановление после этих двух операций шло еще хуже, чем после первой. Я выглядела так, словно прошла через сражения, которые и не снились Дейенерис. Из головы у меня торчала трубка дренажа, часть кости черепа заменили титановой пластиной. Сейчас шрам, тянущийся к моему уху, не виден, но в тот момент я не могла быть в этом уверена. Все это сопровождалось переживаниями насчет возможной потери когнитивных способностей и чувств. Чего я лишусь? Концентрации? Памяти? Периферического зрения? Теперь я прикалываюсь, что мне удалили способность разбираться в мужчинах, но тогда на эту тему шутить как-то не приходилось.

 

Я снова провела в госпитале месяц и временами совершенно теряла надежду. Я не могла смотреть людям в глаза, постоянно испытывала приступы паники, всего боялась. Меня приучили не жаловаться на судьбу: всегда найдется человек, которому хуже, чем тебе. Но повторно пройдя через такое, я уже не способна была надеяться на лучшее. От меня осталась пустая оболочка. Думая сейчас о тех тяжелейших днях, я не могу вспомнить почти никаких деталей — мозг заблокировал их. Помню лишь, как была уверена, что умру. А также, что даже хуже, станет известно о моей болезни. И это действительно произошло: через полтора месяца после операции таблоид National Enquirer выпустил небольшой материал про меня. Репортер издания связывался со мной, но я все отрицала.

Теперь, после молчания, затянувшегося на годы, я рассказываю вам всю правду. Поверьте, я знаю, что не уникальна со своей историей. Множество людей испытывают даже более жестокие страдания, при этом не получая той заботы, которой, к счастью, была окружена я.

Через несколько недель после операций в Америке я с другими актерами каста принимала участие в фестивале Comic-Con в Сан-Диего. На Comic-Con — самые хардкорные фанаты, их ни за что нельзя разочаровывать. В аудиторию набилось несколько тысяч зрителей, и прямо перед сессией вопросов и ответов меня накрыла чудовищная головная боль. Немедленно вернулось ужасно знакомое чувство страха: всё, пришел мой конец, я дважды ускользала от смерти, но теперь она меня заберет. Когда я сошла со сцены, моя пиарщица спросила, почему у меня такой вид. Я попробовала объяснить, но она напомнила, что меня ждут на интервью для MTV. Что ж, если все равно помирать, то почему бы и не в прямом эфире.

 

Однако я выжила. Я пережила интервью для MTV и много чего еще. За годы, прошедшие со второй операции, я восстановилась куда лучше, чем смела надеяться. Сейчас я чувствую себя на все сто процентов. Помимо актерской карьеры, я решила посвятить себя благотворительности и создала при помощи партнеров в Англии и в Штатах свою организацию. Она называется SameYou и занимается помощью людям, восстанавливающимся после повреждений мозга и инсультов. Я испытываю бесконечную признательность к маме и брату, к врачам и медсестрам, к друзьям. Не проходит и дня, чтобы я не ощутила горечь от потери отца, умершего от рака в 2016 году, и всегда буду благодарна ему за то, что он до самого конца держал меня за руку.

 

Мне очень повезло дожить до финала «Игры престолов». Я счастлива, что могу увидеть завершение этой истории и начало какой-то новой.

https://7kingdoms.ru...attle-for-life/

[Razrez]

американские боги, ифрит со своим заднеприводным на урале 

[Mark Nomad]

ориджин закрыли. самки собаки

Он хоть и фантастика, но качество так себе, надо признать.

[XenonCorp]

американские боги, ифрит со своим заднеприводным на урале 

ананси тоже жжот. как сказал Сусанин полякам: "а дальше, сами!"

хэппи начался
 

Он хоть и фантастика, но качество так себе, надо признать.

одной экспансией сыт не будешь, нужно что-то еще
 

Сообщение отредактировал XenonCorp: 31 March 2019 - 14:33

[NphERNO]

А в Дискавери версия с иконианами накрылась. И после этого они утверждают, что это оригинальная вселенная СТ, при этом показывают технологии, даже упоминания о которых не было ни в сериале/фильмах, ни в книгах (у меня целая полка книгами по СТ забита еще с 90х).

Сообщение отредактировал NphERNO: 31 March 2019 - 18:07

[YaroslavS]

А в Дискавери версия с иконианами накрылась. И после этого они утверждают, что это оригинальная вселенная СТ, при этом показывают технологии, даже упоминания о которых не было ни в сериале/фильмах, ни в книгах (у меня целая полка книгами по СТ забита еще с 90х).

 

Стар трек это фэнтези, сериальный фаст фуд, глянул и забыл. Было бы что интереснее не смотрел бы вообще. Поэтому нормально смотрится тот же орвил, потому что там даже не пытаются сову на глобус натягивать, ситком, нам все можно.

По чернобылю будет клюква скорее всего, особенно голубь шлепнувшийся на лету. Что это за смерть, под лучом, в реактор что ли залетел? Наверняка покажут, как русские применяют водка и кувалда для обслуживания ядерных реакторов. Можно например про некоторые эксперименты американцев почитать, это пздц сразу премию дарвина надо давать.

Сообщение отредактировал YaroslavS: 31 March 2019 - 18:29

[XenonCorp]

По чернобылю будет клюква скорее всего, особенно голубь шлепнувшийся на лету. Что это за смерть, под лучом, в реактор что ли залетел? Наверняка покажут, как русские применяют водка и кувалда для обслуживания ядерных реакторов. Можно например про некоторые эксперименты американцев почитать, это пздц сразу премию дарвина надо давать.

да, с вероятностью 146% без клюквы не обойдутся. авария случилась ночью, голубь сдох уже после восхода, вполне реально. а что не так с водкой и кувалдой? в костюмах химзащиты и противогазах же лазили там, вместо нормальных радиационных костюмов

[YaroslavS]

голубь сдох уже после восхода, вполне реально. 

 

Часть пожарников, которые без всякой защиты тушили реактор выжили (не умерли сразу по крайней мере) Как голубь получил смертельную дозу и шлепнулся в кадре - загадка. Ну да ладно, за океаном виднее. 

[XenonCorp]

Часть пожарников, которые без всякой защиты тушили реактор выжили (не умерли сразу по крайней мере) Как голубь получил смертельную дозу и шлепнулся в кадре - загадка. Ну да ладно, за океаном виднее.

В 1 час 30 минут на место катастрофы прибыли подразделения пожарной охраны из г. Припяти.
Картина на момент прибытия первых подразделений и условия, в которых предстояла работа пожарным, были ужасны: Многотонное сооружение 4-го реактора напоминало консервную банку – крыши нет, часть стены разрушена… На территории погас свет, отключился телефон. Помещения заполняются то ли паром, то ли туманом, пылью. Вспыхивают искры короткого замыкания. Повсюду течет горячая радиоактивная вода.
Позднее по тревоги были подняты пожарные расчеты из г. Чернобыля, Киева и других районов, командование которыми возглавил майор Телятников. Они без специальных средств тушения пожаров на АЭС, без средств защиты от радиации выполнили свой долг – не дали пожару распространиться на третий блок. Все они получили страшные дозы радиации и умерли мучительной смертью.
К 5-ти часам утра пожар был локализован.
Ващук, Кибенок, Титенко, Правик, Тищура, Игнатенко.
Их тела были очень радиоактивны, поэтому их похоронили на московском кладбище особым способом (в запаянных гробах, под бетонными плитками). Виктору Кибенку и Владимиру Правика присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.

т.е. часть погибла еще ночью, оставшиеся сколько протянули? день? неделю?

 

31 человек персонала из 300 умерли в первый день

[YaroslavS]

из википедии "Около сорока пожарных под руководством майора Леонида Телятникова, милиционеров и работников станции были первыми ликвидаторами. Шестеро пожарных умерли в течение нескольких недель от радиационных ожогов и острой лучевой болезни:" Давай с этим завязыать, кто не умер в первые недели, возможно умер от рака позднее, но точно не от лучевой болезни.

[Aurum_Gallente]

Часть пожарников, которые без всякой защиты тушили реактор выжили (не умерли сразу по крайней мере) Как голубь получил смертельную дозу и шлепнулся в кадре - загадка. Ну да ладно, за океаном виднее. 

Тут без чернобыля летом голуби иногда дохнут от жары + промышленных выбросов в воздух + качества мед.обслуживания диких птиц начиная с яйца до зрелого возраста.

[Letchik]

[100MAT0l0g1]

Спойлер вообще-то!

[Donoviz]

каскадеры дублеры чтоли?

[Letchik]

я уж не стал писать очевидные вещи.