Снежинка-2
Шай-Хулуд, привет!
Рано или поздно всё упирается в деньги.
Если бы прыжковый двигатель Цуань нельзя было собрать силами небольшой общины - никто бы не стал заниматься межзвёздными путешествиями. Кому на самом деле нужен результат полёта, который нельзя увидеть своими глазами, пусть через десять лет? Только фанатикам - а фанатики в науке не выживают.
После атаки Синлин на Япет в конце двадцать четвёртого века люди свернули колонии на спутниках планет-гигантов и начали искать другой выход. Да, нападение не повторилось ни через год, ни через десять лет, ни через век - но кто может похвастаться, что понимает Синлин? Даже профессиональные переводчики и исследователи небогатых архивов времён успешных контактов с Серыми (так их называли в жаргоне) через несколько месяцев погружения в материал начинали проявлять асоциальность и увлекались навязчивым, монотонным и тщательным хобби наподобие собирания фантиков. Некоторые из них разучились говорить. Поэтому допуск к материалам контакта был закрыт. Оставался страх, беззащитность перед непонятными, но очевидно могущественными существами, и понимание, насколько единственная благоустроенная планета тесна и уязвима для атаки из космоса.
Естественно, об этом никто не говорил вслух. Зачем говорить то, что и так ясно, и что будет нагнетать панику? Человечество притворялось счастливым - но в глубине его зрел совершенно однозначный и простой запрос на выход за пределы планеты. В глубокий космос. Прочь.
Поэтому то, что из первых десяти экипажей на новых кораблях вернулись домой только восемь - никого не остановило. Традиционно-обтекаемые силуэты ракет проявлялись сиянием в пустоте, отстреливали зонды и камеры, принюхивались к землеподобным планетам - и раз за разом получали вежливый отказ. Не та гравитация. Не то магнитное поле. Не тот уровень излучения. Недопустимый состав воздуха.
Потом уровень притязаний снизился, к вопросу подключились генетики и терраформеры, и появились первые настоящие колонии - Марс-2, Марс-3, Марс-4, Снежинка, Титан-2...
Тем временем прыжковые рейсы продолжали исчезать. Это вежливо замалчивалось: процесс расселения был важнее. Тревога постепенно отпускала, колонии вставали на ноги, отращивали себе щупальца и ощущала, поднимали науку и производство и наращивали автономность.
Однако процент потерь, снижаясь по мере полировки технологии, упёрся в нижний предел и стал константой. Каждый трёхсотый прыжок исчезал из точки старта и не появлялся в пункте назначения...
*****
Виктор Цзи не задумывался об этих материях - нормальные люди не думают о статистике аварий магнитопланов, или о процентовке осложнений при гриппе. Обычных людей не бывает - бывают невыдающиеся. Аванпост на холодной маленькой планете не нуждался в героях, а все, склонные к излишнему риску, отсеялись ещё на евгеническом планировании.
Список того, зачем именно нужен человек на станции, состоял из нескольких пунктов (перезарядка кассет с записями, связь с орбитальным сателлитом, исправление редких неисправностей оборудования... Впрочем, Виктор подозревал, что часть неисправностей заложена по таймеру, и активируется ради того, чтобы придать дополнительный смысл его жизни). Но основной - и наиболее долгожданной - частью программы была редкая, но регулярная встреча с рейсовыми аппаратами. Каждому кораблю Цуань нужно время на перезарядку накопителя, и в течение недель, пока вытянутая туша корабля парит в космосе, расправив солнечные батареи и аккумулируя тепло термоядерного реактора, идущее изнутри, колонистам и учёным, вышедшим в плавание к новому миру, остаётся ждать на аутпосте, общаться и ходить в редкие экскурсии.
Одновременно кураторы на Земле оценивали социальную адаптивность прототипа будущих колонистов. Человеческая генная инженерия была достаточно молодой наукой, поэтому ошибки не исключались. Например, двадцать восемь лет назад люди вариации "Инферно-37B" ушли в кому за четыре дня до возвращения на Землю, и производителю пришлось свернуть линейку (а человечество не получило три перспективных колонии).
Там же, в процессе обмена неинтересными новостями (контракт Виктора заканчивался только через двадцать лет, досрочное прекращение контракта грозило неприятностями со страховкой и корпоративными неустойками - а пока ты не на Земле, какая тебе разница в том, кто стал президентом Либерийского Союза или почему был сменён глава Комитета по утилизации оружия массового уничтожения?) Виктор знакомился и пытался запомнить живых людей и роботов. Фелины вызывали у него смутную неприязнь, но их тоже приходилось приветствовать.
Главную достопримечательность планеты создавали мощнейшее магнитное поле и кислородно-азотная атмосфера: практически непрерывные и крайне яркие северные сияния, оставляющие темноте лишь примерно треть небесной полусферы - и хотя бы раз за период пребывания на аутпосте очередного рейса из ангара медленно выползал гусеничный вездеход с пассажирами. Иногда Виктор позволял двоим-троим попутчикам выйти наружу (естественно, в лёгких скафандрах. Это тоже было частью программы.) и помочь ему перетащить тяжелые бобины с записями метеорологических данных из бота в ровер. Как обычно, нескончаемые таблицы цифр можно было и просто передавать по рации, но нестабильная радиосвязь накладывала свой отпечаток, плюс помимо того имел значение и визуальный осмотр внешней поверхности, и степень деградации оборудования в агрессивной среде... и самого Виктора - как части оборудования.
После первых двух попыток гостей снять шлем и вдохнуть местный воздух конструкция скафандра была изменена, а Виктору пришлось начитать короткое резюме, поясняющее, чем он отличается от базовой линии людей, и почему минус семьдесят по Цельсию и пониженное давление (обычные условия для Снежинки-2) не причиняют ему вреда. С этого момента идиотизм по крайней мере перестал быть опасным для здоровья.
Приключения Виктора не интересовали - это тоже находилось в техническом задании на будущих колонистов. Далёкие миры исполнены опасности и без лишней человеческой инициативы.
В списке часто задаваемых вопросов был и такой: "А вы не расстраиваетесь, что после возвращения на Землю вам придётся до конца дней своих жить в рефрижераторе?". Ещё спрашивали про детей. Первые несколько раз Виктор отвечал правду, потом научился сокрушенно кивать и улыбаться (немигающие глаза, защищенные прозрачным пластиковым веком, несколько осложняли создание соответствующего мимического комплекса, но тренировки перед зеркалом и в виртуальности дали свой эффект). Со вторым вопросом было проще - достаточно было дать ссылку на проект Национальной организации здравоохранения. Однако когда то же самое спросила Мэри Лавюрт - хрупкая рыжая девочка, ксеноатмосферник, начинающий биолог - это прозвучало неожиданно наивно, и как раз в этот момент Цзи был отвлечён, заменяя световой элемент в фаре ровера... так что он обернулся и сказал так:
- До этого ещё восемнадцать лет. Пока что у меня - вся планета, редкие гости и счастье. И полная безопасность, здесь со мной ничего не случится. Я смотрю ваши передачи, ваши катастрофы и трагедии, и то, как вы боитесь...
После чего отвернулся и продолжил работать.
Слова о голосе планеты, о том, как тончайшие струи ветра касаются кожи, приветствуя и обнимая, как снежинки ложатся на лицо и не тают, как можно вырыть себе нору в снегу и погрузиться в многодневный тёплый сон - остались непроизнесёнными.
И бесконечные узоры света в небе - так похожие на речь, ждущую разгадки и ответа.
Он предпочёл показать это на деле - тем же вечером, когда они занимались сексом через кибер-интерфейс. Девушка очень боялась повредить телу Цзи - и всё равно повредила, организовав самопроизвольный вывих локтевого сустава, непривычного к таким положениям. В следующий раз они вместе просмотрели фильм об основных отличиях вариации "Фриз-46А", нашли несколько забавных идей, испытали их к общему удовольствию... потом вместе прошли по известным человечеству планетам, попытались играть с разными телами и вариантами, окунулись под воду (Цзи не понял идеи, но перетерпел ради Мэри).
Лёгкое неудовольствие, горечь и стыд - он был почти уверен, что не смог показать то, что так очевидно. Как вечно движущийся воздух щекочет щеки, соприкасается, зовёт и дразнит, только не умеет сказать.
На память о встрече ему осталась Тень, виртуальная модель самой Мэри, редкий и почти запрещённый программный комплекс, позволяющий создавать почти неотличимые от реальности копии людей... Покопавшись в настройках, Цзи выставил цикл памяти Тени в три дня, испытал её на практике, а потом с чувством смутной невнятной горечи выключил призрак и не включал более. Оно было... не тем. Некачественным и недостоверным. Ненастоящим.
Через два года Мэри вернулась. Вновь - лишь на две недели. Виктор не рискнул задать очевидный вопрос, а она не ответила на него. Всё, что было - присутствие рядом, тепло и печаль неизбежного расставания и предвкушение встречи.
Прогулок стало меньше, единственный житель станции вглядывался в пейзажи зелёной Земли, болезненно-синий цвет неба, скрещивающиеся пути магнитопланов, махолётов, авиеток, огромные пирамидальные небоскребы, искрящуюся рекламу, распахнутую на половину небосвода (очистка экосферы ещё продолжалась, и временно на небо проецировалось изображение реальности, запланированной на ближнее будущее).
Голос Снежинки-2 притих и спрятался, лишь иногда над правым ухом звучала вопросительно-трепещущая нота, как от лопнувшей струны. Человек на станции пытался привыкнуть к близкому будущему, к перелёту в новый, богатый и обильный дом.
Это почти получалось.
Почти.
Дни тянулись, шаг за шагом и минута за минутой, База присылала новые протоколы исследований, до конца контракта каждый день оставался на один день меньше, на стене комнаты Виктора появился календарик в ожидании следующего рейса, процент человеческих ошибок и человеческого фактора в этих ошибках подобрался к верхнему лимиту допустимого, лощёные психологи в телетрансляциях выражали осторожную озабоченность.
Когда счётчик дней перещёлкнулся на минус пятнадцать, Виктор ещё раз проверил корректность таймера, включил Тень, ввёл её в курс событий, подключил её интерфейсы к основным станционным ботам...
Оставил на столе записку: "Есть дом, который не предаст. Извините, мне не нужна ваша Земля и ваша любовь."
А потом велел держать дом в порядке, разблокировал шлюз и вышел в сторону снега.
...Через два дня после закрытия шлюза с внешней стороны компьютер отправил рапорт на Землю, получил замену программного обеспечения, и активировал развитие пяти сотен спящих эмбрионов вариации "Фриз-46А".
В земных базах статус Снежинки-2 сменился с "Аванпоста" на "Колонию".
Сообщение отредактировал Clancy: 05 September 2012 - 14:32