Mornus

Железный век. И боль от боли
Недалеко здесь отстоит.
Здесь правят бал уловки, роли,
Жестокость, нервы как гранит.

Здесь пыль веков рисует планку,
Которой нам уж не достать.
Здесь каждый в доле - сделал ставку
И рвется в небо, чтоб летать...

Но этот мир... Он судит строго
И не прощает нам грехов!
Ошибся раз - твоя дорога
В один конец - на дно миров.

И из дерьмища выгребая
Остатки гордости своей,
Мы прем и прем к воротам рая
В горниле дьявольских страстей...

Хочу спросить такой вопрос.... Как из файла .pickle доставать данные "по одному контейнеру". Т.е. не все 8 мегабайт текста сразу, а по одному нумерованному блоку? Также интересует вопрос о том, как в тот же файл эти блоки потом записывать, так сказать, "поверх предыдущего блока".

Заранее спасибо за ответы.


З.Ы. В питоне я полный нуб, а потому дело продвигается медленно. Кто хочет помочь - с радостью приму любую помощь. Также хотелось бы человечка, который знает немецкий - но это уже позже...

З.Ы.Ы. Кстати, я знаю, что мои действия попадают под статью лиц. соглашения:

Запрещается копировать (за исключением оговоренного выше случая), распространять, сдавать и брать в аренду, одалживать, модифицировать или создавать производные работы, адаптировать, переводить, демонстрировать, представлять, выдавать сублицензии или передавать Программное обеспечение или сопровождающую документацию на Программное обеспечение. Запрещается передавать Программное обеспечение, за исключением описанной выше возможности передачи Учетной записи, при условии что данное положение будет действительно в новых версиях лицензионного Соглашения. При передаче обновленного Программного обеспечения Программное обеспечение должно включать обновление и предыдущие версии.

Действую на свой страх и риск, так что не надо упреков про нарушение ЕУЛы, плиз.

Конкурс eve-lit-ru как-то прошел "мимо" меня. Я в то время был сильно занят, да и настроения как-то не было, к тому же первый опыт в графоманстве короткого жанра выставлять на конкурс как-то...глупо что ли... Но сегодня, перечитав рассказы, представленные на конкурс, я как-то загорелся... И решил я все-таки попробовать себя в этом жанре.  

Строго прошу не судить, но конструктивную критику приму с благодарностью.  

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Так нельзя!

- Какого черта, Нил?! Ты знаешь что это значит? Знаешь?! – мой собеседник буквально кричал. Его глаза, такие всегда добрые и улыбчивые, были полны бешеной злобы и ярости. Не на меня, конечно – на весь этот дурацкий мир, который преподносит иногда очень и очень неприятные сюрпризы.
- Знаю. Я прекрасно знаю, что все это значит – успокойся.
- Успокоиться? Успокоиться, говоришь?! А тебя не волнует…
- Не волнует! – отрезал я. – Абсолютно не волнует. У нас есть приказ и мы должны его выполнить – вспомни, где ты и кто ты. И не ори так – на нас уже половина столовой откровенно пялится, а другая половина делает вид, что ничего не замечает. Не будь идиотом.
Йорс смущенно огляделся, кажется только сейчас вспомнив, что вокруг полно людей. Его лицо снова приобрело стандартное для любой казенной организации спокойно-отрешенное выражение, но глаза продолжали недобро сверкать. Надо будет еще разок напомнить ему кто он – никак эти молодые сотрудники не поймут, что эта работа совершенно не то, чем она кажется в романтических бреднях юности. Тут нужна точность выполнения приказов и полная личная отрешенность от происходящего – иначе не выжить. Просто сойдешь с ума и сдохнешь в какой-нибудь закрытой клинике для «отдыхающих от дел» сотрудников. Что ж делать, есть такая работа – защищать интересы родины. Есть. И не всегда, далеко не всегда, это благородная и благодарная работа – чаще наоборот. И самое смешное, что Йорс это прекрасно понимает – просто он еще не научился эмоционально отстраняться, но это придет – нужен всего лишь опыт…

* * *

Вылет был назначен на пять часов утра. Я, как всегда перед заданием, долго не мог уснуть – ворочался и вспоминал мельчайшие детали рапорта, приложенного к вводной. Рапорт содержал множество интересных моментов, однако практически все они были бесполезны. Не было ни одной нити, которая могла бы помочь узнать самое главное – что успел увидеть пилот гоночного шаттла за те двадцать или тридцать секунд, которые он провел в нескольких километрах от перерабатывающей станции «Кира».
Нет, ну кем же надо быть, чтобы спутать пеленг гоночного маяка с пеленгом промышленной станции? Бестолковый пилот, просто бестолковый. Но что-то он все-таки увидел – иначе зачем бы ему, не разобравшись толком куда он попал по пеленгу, уходить в прыжок по случайным координатам? Правильно, не зачем. А чтобы взять пеленг на гоночный маяк с такого расстояния требуется времени побольше, чем те 20-30 секунд… Да и вектор прыжка не оставляет сомнений…
Что же он там увидел? Что? Ответ на этот вопрос решал очень многое. Собственно, из-за этого Йорс и взбеленился – окончательное решение в этом деле возлагалось на нас. И только мы будем в ответе за это решение, каким бы оно ни было – а сомнений в исходе почти не оставалось: что-то он видел, этот мальчик с голубыми глазами, глядящий со страниц личного дела с невинностью, достойной восхищения, что-то видел. И если это что-то было тем, о чем думает начальство, то останется только один выход. Поэтому меня и послали, как самого психически устойчивого, мать их за ногу и об стену! Мысль о том, что мне предстоит сделать, была для меня также невыносима, как и для Йорса – просто я научился абстрагироваться. Стал просто машиной, которая исполняет приказы: не думая, не рассуждая о моральных и этических принципах…
Завтра вылет. Вылет на ничем не примечательную планету, каких множество в этой галактике. Планету, которая вырастила и вскормила голубоглазого мальчика четырнадцати  лет от роду, видевшего (а может и нет, но скорее всего) как на секретную перерабатывающую станцию прибыла очередная партия минералов. Всего-то… Но станции здесь не должно было бы быть – поблизости нет характерных астероидных поясов. Да и в ближайших системах тоже. Специалисты могут сделать из этого вполне определенные выводы – о существовании других систем в ближайших окрестностях. Так что эта информация не должна попасть к специалистам, осталось только выяснить – понял ли этот мальчик что он увидел?.. И достаточно ли понял для… хм… ликвидации… хотя чего уж там – для убийства… На этой мысли сон сморил меня окончательно…

* * *

Снилось мне что-то смутное и бестолковое – у меня вообще плохо со снами. Чаще всего их не бывает вовсе, но если что-то и снится, то чаще всего это муть. Что ж, подсознание по-своему защищается от мук совести – иначе я бы давно сошел с ума от всех дел, которые мне приходилось вести за свою долгую службу.
Улыбнувшись своему отражению в зеркале, я совершил утреннее омовение и собрался. Полет предстоял долгий, разбор полетов сулил быть еще более долгим, но настроение, как это ни странно, было самое радужное. Ни грана ни осталось от тех сомнений, которые мучили меня вчера. Видимо, подсознание договорилось с совестью, пока я спал. Впереди была интересная и довольно напряженная работа, требующая полной самоотдачи во благо общества. Я всегда любил это чувство – быть полезным, чертовски полезным винтиком великой машины прогресса... Мелодичный звонок коммуникатора прервал мои размышления. На экране был Йорс – взъерошенный какой-то уставший. Видно было, что ночью, в отличие от меня, он не спал.
- Нил, я извиняюсь за вчерашнее, - начал он, - работа есть работа – ее нужно выполнять, как бы тебе не претило ее содержание. Надеюсь, что мальчик ничего не понял из увиденного.
- Я тоже надеюсь, дружище, но готовиться нужно к самому худшему – меня так учили. Встречаемся у дока через пятнадцать минут. - Я хотел оборвать связь, но что-то в глазах друга меня удержало. - Что-то хотел сказать, Йорси?
- Да. Хотел. Нил, знаешь, я не смогу. Я не смогу этого сделать, понимаешь? Так нельзя! Пообещай мне, что в самом худшем случае ты сам все сделаешь. Пообещай! - Его лицо как-то странно перекосилось, голос сел до сиплого шепота. – Пообещай…
- Конечно, Йорси, о чем речь! Конечно я все сделаю сам – тебе требуется всего лишь провести дознание, а дальше… Дальше я обо всем позабочусь.

Весь полет у меня не шел из головы этот утренний разговор. Было в нем что-то недосказанное. Что-то, что стучало маленьким молоточком где-то в районе затылка и никак не давало мне покоя. Какие-то детали в голосе Йорса, в его осанке, глазах… Детали сами по себе ничего не значащие, но вместе создающие то самое чувство, которое давило и угнетало. Что-то тут было не так. Эти детали требовали, чтобы из них был сделан какой-то вывод, но какой – какой же?!

* * *

В квартире, где жил объект нас приняли настороженно, но все же усадили за стол и напоили чаем. Хозяйка, мать мальчика, оказалась вполне миловидной общительной брюнеткой лет тридцати. Она трещала без умолку о том, какой у нее хороший мальчик, как он отлично учится, как занимает первые места на гонках, хоть она и волнуется каждый раз. Как бы чего не случилось, но ведь мальчик мечтает о звездах, просто бредит ими, как не разрешить. Вот и недавно участвовал, жаль не победил – что-то с пеленгатором, она не понимает в этом ничего. Но переволновалась сильно, когда передали, что шаттл пропал, но ее сын молодец, вышел из ситуации, как настоящий пилот. Вручную вывел шаттл к родной планете, вы, наверное, из-за этого случая к нам, да? Хотите еще чаю? Нет? Поговорить с сыном? Можно, конечно. Сыно-ок! К тебе тут пришли люди из правительства – хотят поговорить о том происшествии на гонках!

Беседа с мальчиком была долгой. Гораздо дольше, чем я рассчитывал. Мальчик что-то скрывал, не договаривал, хотя вроде бы все честно рассказывал. Кажется он, в отличие от его матери, понимал зачем мы пришли. Понимал, что мы хотим выяснить, и старательно обходил тему перерабатывающего завода. Хитрость довольно обычная, когда не знаешь сколько известно твоим собеседникам.
Собственно, именно это его поведение и убедило меня в том, что он все понял – этот маленький гений. Я не оговорился – из этого мальчика в будущем получился бы очень хороший пилот – не всякий человек способен вывести шаттл с неисправным пеленгатором куда бы то ни было, не говоря уже об определенной точке назначения. Он вывел. Но ему не повезло. Мощный сигнал, на который он прыгнул сначала, оказался сигналом секретной станции, дающей пеленг прибывающему транспортному кораблю. Судя по всему, он понял все сразу – бывают такие прозрения у одаренных людей – подсознание дает ответ на основании хранящихся в памяти данных, когда ты еще не успел задуматься над вопросом. И, поняв что он видит, он испугался и прыгнул на пару единиц в случайном направлении.
Вечер над этой частью планеты успел перейти в глубокую ночь, когда все детали этого случая полностью стали на свои места. Объект видел станцию. Объект понял, что это за станция. Объект успел сделать вывод о существовании звездных систем, не занесенных в каталоги Федерации. Объект должен быть ликвидирован… Я поймал себя на мысли, что перестал видеть в объекте маленького мальчика, а подсознательно перешел на сухой казенный язык.
Мы с Йорсом переглянулись. Все было ясно без лишних слов. Он встал и вышел в другую комнату – секунду спустя, зашла мать мальчика:
- Вы наконец-то закончили! Ребенку уже спать давно пора! Надеюсь, вы все выяснили! - Она не скрывала своего раздражения.
- Да мы все выяснили, - сказал я, - спасибо за Ваше сотрудничество. - Я поднял иглопистолет…

* * *

Яд иглопистолета не убивает мгновенно. Проходит примерно полминуты от первой судороги до смерти. Нам говорили когда-то, что это не больно – теперь я понял, что это не так. Я корчился на полу, в тщетном последнем усилии пытаясь поднять руку, чтобы выдернуть чертову иглу из своего плеча… А на фоне адской боли гулом взявшей свое совести бились в усыхающем мозгу слова Йорса из того самого разговора, который донимал меня всю дорогу: «Так нельзя!» Действительно, так нельзя. Нельзя оправдывать убийство ребенка защитой государственных интересов. Нельзя. Нельзя… Даже если аналитиками предсказана 70-процентная вероятность, что в ином случае начнется война. Только теперь я это понял, только теперь… На этой мысли я погрузился во тьму…

Ну, гипотетический случай таков:  
* * * * *

Мне литератором не быть
Ни в этой жизни, ни потом,
Но никогда мне не забыть
Тот краткий миг, тот сладкий сон...

Когда в кромешной тишине,
Изнемогающий от ран,
В жестокой битве на луне
Добил я вражеский Титан!

И этот миг мне подарил
Тот вдохновения накал,
С которым я перо схватил
И эти строчки набросал!

AlexanderCatSam (26.03.2008 г.)

Сочинилось тут... Готовьте помедоры!  


Черное небо, колючие звезды...
Что-то шипит на болоте вдали...
Жаль, что я начал варпаться поздно...
Сбили, нечистый им пасть раздери!..

Вспомнил я маму, чертя в этом небе
Яркую тонкую красную нить...
Был перехватчиком - кем только не был,
Только не знал, что болидом мне быть...

Катапультирован. Вспышка. Болото.
Память услужливо тычет опять
В то, во что верить совсем неохота:
Нет больше интера, мать-перемать!

Капсула, булькнув, скрылась в трясине.
Что ж за непруха такая пошла?!
Ладно, и пофиг - глядишь там остынет.
Надо решать поважнее дела...

Хмуро на звезды глаза подымаю...
Колются черти! И горько в груди...
Что же теперь? Как там наши? Не знаю...
Прям хоть топиться в болото иди!..

Как же добраться до ридного ПОСа?
Капсулы нету и нет корабля...
Собственно, жизнь тут вообще под вопросом.
Что уж тут скажешь о технике, тля!

Ночь. На болотах. Спать хочется сильно...
Вот и побрел я туманною тьмой...
Ну а навтречу, как ангел-спаситель,
Чел лапоухий выходит с клюкой...



Маленький. Где-то по пояс. Зеленый.
Два безобразных уха торчат.
И говорит, с лыбой самовлюбленной:
"Что же ты делаешь здесь, каланча?"

Честно, ботинком хотел припечатать
В хавальник наглый за эти слова,
Только вдруг вспомнил, что капсулу слякоть
В чрево свое только что забрала...

Сразу взгрустнулось... "А куле, ..." - вещаю -
"Интер сгорел в атмосфере сырой...
Я тут хожу, как могу, уточняю
Тяжесть лишений, мне данных судьбой!.."

Чел призадумался... Долго пыхтел он...
Лапой трехпалой за ухом чесал...
Вдруг - озаренье! Он вздрогнул всем телом
И, развернувшись, куда-то погнал.

Я жму за ним - не уйдешь, сын Шайтана!
Ветки упрямо колбасят по лбу...
Вдруг выбегаем куда-то... Поляна.
Черт! Я поверить глазам не могу!

Интер! Целехонький! Мать дорогая!
Как же так вышло? Че за ботва?!
А чебурашко, невинно моргая,
И говорит: "Вот такие дела."

Я улетел. Что там было? Не знаю.
Толи морОк, то ли бред, то ли сон...
Только, когда я тот день вспоминаю,
Жуть пробирает до самых кальсон...

AlexanderCatSam (24.03.2008)