Есть крылья - лети
1
Наконец-то по этим узким и извилистым коридорам базы серпентистов смогли подтащить и развернуть на позиции лёгкую скорострельную плазменную пушку. Она с лёгкостью пробивала защитные поля и броню даже сверхтяжёлых скафов. Под её прикрытием к стене, рядом с закрытым проходом побежали сапёры и инженеры, таща с собою взрывчатку с детонаторами.
– Командир, движение на шесть часов, вроде наши, но тут такие помехи, – сказал разведчик с мощным сканером в руках. Анцлер Вэелр развернулся назад и приказал нескольким бойцам взять под прицел коридор. Скоро из дыма и темноты появилась фигура в лёгком, но очень дорогом и эффективном скафандре энергетической защиты, по своим функциям эта модель не уступала многим продвинутым тяжёлым скафам. За ней на определённом расстоянии, полукругом шло четверо бойцов с оружием наперевес. На таком расстоянии помехи от близкорасположенных реакторов уже не мешали, на тактическом экране майора Вэелра отметка неопределённый, сменилась на командир корабля. Анцлер отменил приказ бойцам и обратно развернулся к проходу, стену рядом с которым сейчас минировали его бойцы.
– Привет, Анц! – Весело приветствовал его командир Барвет Эран. – Я смотрю, ты тут уже совсем озверел, меня готов был пристрелить. Да ты не бойся, я кость у тебя из пасти не буду выдирать, трофеи получите, как всегда.
– Привет. Были помехи из-за наводок со стороны реакторов, – сухо ответил он.
– Хм, у этого сканера и наводки? – Эран рукой указал на аппарат в руках разведика.
– Да.
– Хорошо, поищем что-нибудь более помехоустойчивое или мощное, а то вы тут, неровён час, друг друга перестреляете. Кстати, какие у нас сегодня потери? Хотя корабль сообщяет, что их нет…
– Так и есть, один тяжело и несколько легкораненых, ерунда.
– Хорошо, не люблю терять персонал, к тому же это всегда дополнительные расходы.
Вэелр повернулся лицом к командиру, переключился на защищённый прямой канал связи и зло процедил сквозь зубы, – Смотрите, капитан, здесь стреляют, неровён час, попадут, будут вам тогда дополнительные расходы!
Командир вплотную подошёл к штурмовику. – Майор, я, смотрю, ты забываешься, ты... – Эран сам себя прервал, не нужно было подчинённым видеть, как их начальники конфликтуют. Он вернулся на свою позицию, включил светофильтры, чтобы никто не видел его лицо. – Анцлер, ты задолбал уже всех! С тех пор как ты...
Вэейр тоже включил светофильтры, как и Эран. – Как я, что капитан!? Как я умер? Как рассказывают мне об этом мои друзья? Впрочем, какие же они мои, они того покойника друзья. И я вот ни хрена не думаю, что этот я, это такой же, как тот. Я тут приезжал к жене с дочкой. Они мне рассказывают, говорят со мною, а я ничего не помню и не знаю.
– Ты знаешь инструкцию, получил ранение, амнезия.
– Знаю я всё, за кого ты меня держишь?! Но что это меняет, что теперь в роли их отца приходит его чокнутый дубль?!
– Ох, – вздохнул капитан. – Да ты у нас прям барышня на выданье. То ему не нравится, сё не нравится. Я тебе вот что сажу, а ты послушай. Если ты и правда считаешь, что твоей дочери лучше без тебя, что ей лучше расти по жизни одной без отцовской защиты, и лучше, чтобы её воспитанием занялся какой-нибудь извращённый мудак, который использует её, как захочет в весьма юном возрасте. Если ты считаешь, что твоей драгоценной жене будет лучше жить, раздвигая свои ноги перед различными уродами, чтобы хоть как-то мочь прокормить и одеть ребёнка. Если твоим родителям, проще получить похоронку и оплакивать единственного сына, чем жить с тобой. То прямо сейчас отключи свою защиту, раскрой шлем и стреляй себе в сою тупую башку. Никто тебя не остановит. Только сделай это сейчас, ибо я не намерен больше слушать твои бредни и видеть твоё постоянное недовольство.
Анцлер стоял некоторое время не шелохнувшись. Когда сапёры и инженеры же заканчивали минировать стену сказал, – Сейчас рванут и будет жарко, всё же зря ты, наверное, так рано из капсулы вылез. И вообще зря, станция большая, а нас не так много, мало ли что.
– Не зря же я купил себе устройство для возможности покидать капсулу вне станции. Да и бой внутри станции, особенно в такой защите, это не сложнее, чем бой в космосе.
– Все капсулиры так говорят.
Барвет опять подошёл к Вэйру, убрал светофильтры, убрал их и майор.
– В 80-м я служил в четырнадцатом десантном полку сил быстрого реагирования, непосредственно учувствовал в полномасштабной гражданской войне. В 91-м в качестве простого штурмовика учувствовал во взятии базы наркоторговцев связанных с синдикатом. Сам как считаешь, этого достаточно, чтобы я мог давать оценки или ещё чего рассказать?
– Хм, неплохо, значит, ты можешь знать, с какой стороны винтовка стреляет.
Сапёры бежали прочь от заложенной мины. Оба офицера присели за укреплением.
– Вот сейчас возьму и проверю, может и знаю. Пока веселье не началось, дам тебе добрый совет. Никто и никогда тебе не ответит на твои вопросы, кто ты такой после того, как выйдешь из центра клонирования, кроме тебя самого. Забей, не слушай всякий вздор с охами и ахами, это всё для нежных девиц, сидящих ровно на своих попах в богатых имениях своих мужей, это для тех, кому заняться нечем. Ты ровно до клеточки всё тот же Канцлер Вэейр, для всех родственников ты так и останешься навсегда тем самым. Ты мужик, ты офицер, ты не должен сомневаться, на тебе ответственность за людей, за семью, иди к своей цели верной дорогой и не давай себе задурить голову. Живи полной жизнью, дыши полной грудью...– Тут прозвучал мощный взрыв и начался штурм последнего убежища серпентистов.
***
Барвет вместе со своим поверенным Джоулом Керноутом устало подходил к своим апартаментам на станции. Без скафа это был мужчина среднего роста, примерно 1,8м., пропорциональным несколько худощавым телосложением, вытянутым овалом лица, слегка полыми губами, прямым носом с небольшой горбинкой, миндалевидными карими глазами и тёмно-каштановыми вьющимися короткими волосами. Он приложил ладонь к замку, после чего двери разошлись в стороны. Изнутри апартаментов, пища от восторга, на него прыгнуло что-то пёстрое и небольшое.
– Дядюшка Барв! – кричала, повиснув на шее своего любимого дяди, Нээла.
Из жилища к проходу подошёл седой мужчина среднего роста с густой и такой же седой бородой, с кругловатым лицом и миндалевидными тёмно-карими глазами – Арнуэль Эран. Так как Нээла ни в какую не хотела отпускать своего дядю, то Арнуэль обнял их обоих со слезами радости на глазах.
– Отец, я так рад, так счастлив, но когда, когда вы и приехали и как, – тут он осёкся и с укоризной во взгляде посмотрел на Джоула. – Этот негодяй всё подстроил?
Джоул, широко улыбаясь, развёл руки и покачал головой из стороны в сторону.
– Нет, на самом деле всё придумала и провернула неугомонная Нээла, – сказал отец, –мы же с Джоулом лишь помогали ей немного. Я думаю, ты знаешь, что она бы вполне могла обойтись и без нашей помощи.
Нээла до сих пор висевшая на шее и довольная от похвалы ещё, сильнее обняла Барвета.
– Впрочем, что же мы это стоим в проходе, Нэлька, а ну слазь и веди за стол, как и полагается девушке, егоза эдакая, – сказал с напускной строгостью Арнуэль и хлопнул ладонью по её ягодице.
Нээла спрыгнула, зарделась краской, надула губки и убежала на кухню.
– Джоул, зайдёшь к нам? – спросил Барвет.
– Спасибо, но не в этот раз, тем более я уже ни один день имел честь быть частью этого общества. Сегодня твоя очередь блистать во главе стола и, кроме того, я уверен, что вам будет, о чём рассказать друг другу. – Керноут поклонился и чинно удалился.
Отец с сыном счастливые и довольные от наконец-то состоявшейся долгожданной встречи вошли в апартаменты к накрытому столу, у которого уже ждала Нээла, подперев своими ещё детскими ручками в бока.
– Мужчины, ну где вас носит, я уже всё приготовила и вся вас заждалась, – сказала Нээла, так ловко спародировав свою бабку, что все громко расхохотались.
Вечер прошёл великолепно. В течение нескольких дней Барвет возил и показывал им станцию, свои корабли, знакомил с некоторыми членами своей команды, катал на корабле вокруг системы и даже сделал несколько прыжков внутри неё, останавливаясь и показывая различные великолепные пейзажи. В конце одного из таких дней они сидели в его апартментах на станции. Барвет был очень уставшим, зато Нээла была вся в восторге от увиденного. Весь вечер она щебетала словно птичка.
– Вот когда я в классе покажу фотографии этой планеты или нет, лучше покажу вот этот астероидный пояс, ну мне все, все ну просто таки обзавидуются немножечко. И вообще, дядя, у нас мальчишки, как окончат школу в этом году, хотят пойти в лётно-космическую школу. Я думаю, тоже туда пойти, буду такой же крутой, как ты, или нет, знаешь, я буду немножечко круче тебя.
Услышав её пожелание, Барвета как будто ударило током, он моментально проснулся от полудрёма и со злобой во взгляде посмотрел на племянницу.
– Кем ты хочешь стать, на кого ты хочешь быть похожа? – Громко и с нескрываемым раздражением спросил он. – На капсулирок? Годами не показывающихся из своей железообразной могилы и мнящими себя пупами мира? На кого, на людей без чести и достоинства, убивающих других людей тысячами? Ты вообще хоть раз видела, как умирает человек или твой друг, как из оторванной конечности хлыщет кровь, а тебе даже нечем перетянуть рану?
Нээла вскочила. Она была очень обижена словами дяди, хотела что-то возразить, но лишь несколько раз схватила ртом воздух словно рыба, и когда слеза обиды предательски скатилась по щеке, убежала в спальню.
– Зачем ты так с ней, – спокойно заговорил Арнуэль. – Она всего лишь ребёнок восхищённый своим дядей до безумия. Да и кто сейчас не мечтает быть капсулиром?
– Да уж, ребёнок, этому ребёнку через полгода выбирать свою судьбу. Если у неё с наследственным здоровьем всё хорошо, то я уверен, что она сможет поступить в лётно-космическую, уж голова у неё соображает хорошо. И что ты тогда будешь делать? Кого ты из неё сделаешь?
– Хорошего капсулира, я думаю.
– Ха! Да что ты о них знаешь? Большинство из них самодовольные личности, которых интересует лишь нажива и чувство собственного величия. Многих из них, кого я уже давно знаю, нельзя вообще в полной мере назвать людьми. У многих развивается боязнь пространства, они бояться оказаться вне капсулы потому что здесь можно умереть взаправду, раз и навсегда, и ты не переродишься в клоне. Некоторые годами не выходят из своей капсулы, их тело полностью атрофируется, они превращаются фактически в часть компьютерного мозга, единственное, что их занимает, это умножение капитала и увеличение их личной империи. Они владеют огромными территориями за пределами границ империй, имеют флоты, не уступающие имперским, их заработки считаются миллиардами isk в день. Но ни одного ломаного гроша они не тратят на нужды людей и даже не стараются помочь им. Они относятся ко всем другим, таким как ты, как к мусору, из которого правда можно выжать немного денег. Я знаю тысячи капсулиров и за всё время, как капсулы и клонирование объединились, т.е. за 12 лет, ни один, повторяю тебе, ни один из них не обзавёлся семьёй. – Барвет сам себя распалял, он уже почти кричал. – Кого, кого из неё ты хочешь сделать, скажи мне?!
– Молодой человек, ты упокойся и подумай сейчас головушкой своей ясной, капсулёр ты наш незабвенный, на кого у тебя сейчас голосок прорезался! – Арнуэль говорил спокойно, с позиции человека знающим себе цену и чувствующим за собой силу.
– Прости отец, я сорвался. Тяжко мне. Но и с Нэлькой цацкаться не нужно, сгубим с тобой человека, здесь ведь такой гадюшник.
– За Нээлю ты пока не волнуйся. У тебя-то что происходит, с командой проблемы?
– Да так, есть немного, но в целом хорошие ребята.
– Понятно, значит это у них с тобой проблемы, – усмехнулся отец.
– Да ты чего? Да таких условий, как у меня у них не будет нигде. Я с них пылинки можно сказать сдуваю.
– Прямо пылинки сдуваешь?
– Сам посуди, наняты они мною официально, состоят в федеративном реестре, все отчисления получают. Имеют небольшой процент. Казармы у них весьма комфортабельные, на тренировках и оборудовании не скуплюсь. Содержу целую армию клонов для них, делаю слепки их мозга периодически, ну там часто нельзя, мозг повредить можно, так что, если кого убьют, вот вам копия, пожалуйста, за мои кровные деньги заметьте. Не далее, как в последнем рейсе, когда серпентийскую базу штурмовали, так после того, как расправились с мужиками, все бабы были их на 4 часа! Так один знаешь, что учудил, умудрился срепентистку на корабль притащить, да ещё с детём малым. Заметили их, когда от базы отошли, а я собрался уже в капсулу лезть. Привели их, а я в одних значит трениках стою. Любят, говорят друг друга и жить теперь врозь не можем и всё тут. Я им пытался объяснить, что будет, если об этом узнают в федерации или если её свои найдут, предлагал её вернуть пока не поздно на спасательный бот, на котором серпентистки к своим уходили, так пала в ноги, ревёт. Вот что с такими делать? Дотащил до базы и минус у меня 275 тысяч isk на взятки. Теперь мы, оказывается, в рейде спасли жительницу Федерации злостно захваченную серпентистами. И даже уже документы сделали и по базам пробили. Свадьбу сыграли, до сих пор в казармах гудят. Нет, повезло им со мной, думаю я о них, чтобы в критический момент, они обо мне тоже думали, пока срабатывает. Но устал я не от того, устал я от грязи, продажности. Домой я, наверное, с вами поеду. Хочу вспомнить, как это было, ещё до того, когда я в космо-лётку курсантом поступил. 28 лет уже дома не был, хочу вспомнить, как это, быть по-настоящему живым. Перед Нээлей извинюсь завтра, подарок ей подарю, обрадуется сильно, вот увидишь.
Помолчав и подумав, Арнуэль ответил. – Поезжай домой, отдохни, мы тебе рады всегда, особенно мать обрадуется, болеет она часто последнее время, радость ты её сердцу привезёшь большую. С остальным не торопись, ты слишком высоко залетел, высоко всегда тяжело летать. Но летать, не ползать. Не грех родиться в грязи, грех в ней оставаться, имея крылья, особенно такие, как у тебя. – Он встал, подошёл к сыну, притянул его к себе, потрепал по голове и пошёл спать.
2
Барвет сидел, зажмурив от удовольствия глаза, на скамейке в лучах солнца у пруда. Небольшой, приятный ветерок шелестел листьями в парке. Было приятно слушать звуки леса и песни птиц.
– Да, вот так и сидит целыми днями здесь. – Вывел его из забытья звонкий голос Нээлы.
Он потихоньку открыл глаза, постепенно привыкая к яркому свету. Перед ним стояла его любимая племянница вместе с красивой девушкой. Девушка была не высокого роста, около 1,7м, у неё были чёрные волосы, собранные сейчас в хитроумную причёску, но Барвет знал, что они длинной почти до лопаток. У неё было круглое лицо с довольно большими, немного раскосыми, карими глаза, тело было сложено не пропорционально – ноги были заметно длиннее туловища, отчего она казалась ещё стройнее и даже выше. У девушки были тонкие, но чувственные, губы и вздёрнуты курносый носик.
– Привет, девчонки! – Он встал и расцеловал обеих. – Садитесь, посидите, здесь так хорошо.
– Так вот, чем занимаются у нас в старости, греют свои косточки на солнышке? – Съязвила Виенна
– Смейся, смейся. Просто здесь хорошо. Я вот сижу и вспоминаю, как жилось до того, как я связал свою жизнь с космосом. Ты вот лучше скажи, ты как здесь оказалась?
– Да вот, мимо пролетала, и подумалось мне, что как-то нехорошо быть неподалёку и не зайти на чаёк.
– Очень мило с твоей стороны. Непоседа ты моя, ты хоть знаешь, кого ты привела?
– Твою подружку Виу,– бодро отрапортовала Нээла.
– Это, Нэля, наша надежда на светлое будущее. Великий и страшный командир "Красной семёрки" Виенна Дуумэт.
– Ух ты! А как вы познакомились? А она тебя спасла, да? А вы поженитесь, и у вас будут маленькие капсулирчики?
Двое капсулиров засмеялись в один голос.
– Конечно, она меня спасла, Нэля, но вот только у великих воительниц космоса есть такой обычай, не жениться на том кого ты спасла.
– Ой, ну горазд же твой дядя на сказки. На самом деле мы впервые встретились в 109г. Я со своей группой сопровождала важный правительственный груз Галэнтских ВКС. В системе с низким статусом безопасности нас атаковали. Барвет явился к нам словно рыцарь из детских сказок, только вместо коня у него был линкор, а ещё у него были друзья на линейных крейсерах, тогда, увидев их, враги бросились удирать. С тех пор мы и дружим, кроме того твой дядя потом сильно помог нам всем в становлении "Красной семёрки".
– Эх, девчонки, погода хорошая, пойдёмте, прогуляемся немного, заодно ноги разомнём, – сказал Барвет, вставая и подавая обеим свои руки. Как только они встали и пошли, он продолжил говорить. – Ты спрашивала, как я здесь. Прекрасно! Я наконец-то вспомнил, что значит быть истинно свободным, когда твоя свобода не огранивается правом твоего доступа на тот или иной уровень станции или твои кораблём. Первое время было непривычно и боязно, всё привык к этой нашей безопасности, с которой мы носимся, как со списанной торбой. Кажется, я здесь понял, что чем больше безопасность, тем меньше свободы, и наоборот. Я так давно прекрасно себя не чувствовал, и правда рад вернулся в старые времена.
– Ой, дядя, расскажи, ну расскажи какие-нибудь истории про старое время. Виа, он такие чудесненькие истории рассказывает, просто загляденьице. Попросите его тоже.
– Правда, Барв, расскажи, это было бы очень интересно.
– Как прикажут дамы, – Барвет сделал театральный поклон и начал, – Родился я аж в 58-м году, жили мы не то чтобы бедно, но не богато. На еду и одежду хватало, а вот с остальным было трудно. Отец тогда, как и сейчас работал на ферме. Только, если сейчас ферма полностью автоматизирована и люди занимаются лишь контролем за техникой, да их починкой, то раньше мы всё делали вручную: пасли коров, доили, сажали, пахали, сеяли. Это было тяжело и сложно, но никогда вы не попробуете хлеб более вкусный, чем выращенный своими руками. Деревушка наша была небольшой и ферма стола несколько в стороне от неё, хорошей дороги до поселения тогда не было. Так что, после дождя мы ходили в школу и из школы босиком, более чем по щиколотку проваливаясь в эту прекрасную плодоносную и трижды благословенную землю. В нашей семье было четверо детей. Фейром, старший брат, я, потом Лиара и Пренс, твой папа.
– Ну, это я всё знаю, скучно, – запротестовала Нээла, – расскажи что-нибудь весёлое и интересное! Ну, пожалуйста, дядя.
– Хорошо, считай, что сегодня твой звёздный день. Понимаешь, – он повернулся и обратился к Виенне. – Я и ещё несколько выходцев с этой планеты, когда мы стали капсулирами, начали отчислять в планетарные бюджеты в память о родине часть своей прибыли. Ребята, конечно, далеко пошли, от них было много денег даже для планеты целиком, но они потом забросили это делать, но их вложения не пропали, я же по возможности помогал нашей деревне и финансировал в районе ряд целевых программ. Поэтому здесь люди часто делят время на до того, как мы стали капсулирами, и после. Когда мы были маленькими, города не были настолько автоматизированными, не было такого количества камер наблюдения, мы, дети могли делать всякие шалости и их при этом нас не тащили сразу к полицейским и не подавали в суд на родителей, нас просто пороли дома. Как мне кажется, мы от этого становились умнее и лучше. Был у нас один зловредный учитель, уж не помню, как его звали на самом деле, но мы ему дали кличку вонючка. Получил он своё прозвище следующим образом. Что-то он однажды совсем осерчал и наставил нам много двоек, причём большую часть из них незаслуженно. Тогда мы решили над ним подшутить. Под утро на ферме я набрал ведро жидких коровьих отходов и принёс его на крышу дома вонючки. Ребята, тем временем, притащили огромный валун и подпёрли им дверь. Разобрали черепицу над прихожей вонючки, поставили ведро рядом с краем отверстия и привязали его за ручку двери. Когда он утром опустил ручку вниз, то дверь открыть не смог, но ведро опрокинулось. Говорят на крик все соседи прибежали, думали, убивают кого. Вы только представьте себе, соседи отодвигают камень, а из двери на них выходит кричащее и измазанное нечто в очках. Ух, бабы-то визжали! Вот смеху-то было! Потом наши родители целое расследование устроили, уж не знаю как, но всех нас вычислили и выпороли так, что мы все ещё сидеть неделю не могли. Зато вонючка после этого случая стал гораздо добрее и снисходительнее к нам.
Девчонки смеялись от души, особенно когда Барвет парадировал, как выходил из дверей учитель и в очках.
– Дядя, а расскажи ещё!
– Нэль, ну таких историй смешных у меня уже нет.
– Ты расскажи, тогда, ну как ты военным был.
– Он и сейчас военный, – сказала Виа.
– Нет, это он там военный, в космосе, ему ещё и на земле доводилось им быть.
– Не знала, что ты ещё и на земле служил.
– Да, ничего особенного, поступил в кадетский корпус, тогда ещё младших классов в лётно-космических школах не было, потом год стажировался в войсках, учился в лётной школе, стал лётчиком испытателем, вот и вся недолгая карьера.
– Вот и не правда, вот и не правда. Барвет у нас герой, – Нэля показала язык Барвету и на всякий случай спряталась за Виенной и не громко, но достаточно, чтобы дядя хорошо расслышал слышал, сказала, – я видела у дедушки в столе хранится медаль Барвета за храбрость первой степени, а ещё там есть газетная вырезка, где его и других называют героями и "вирокскими мясниками". Но сколько я не спрашивала, никто мне ничегошеньки не рассказывает.
– Это всё потому, что газеты порою любят приврать, а прозвище это имеет очень плохую историю и гордиться там нечем, – парировал Барвет.
– У тебя все истории либо для взрослых, либо плохие. Слышала я, как ты дедушке рассказывал и про резню на Танддере, где ты был ещё кадетом флота и про ваши абордажи других кораблей. Тоже мне, страшные истории! По телевидению и то страшнее фильмы бывают.
– Так ты что, подслушиваешь! – разозлился Барвет.
– Вот ещё, больно надо – вспыхнула Нээла, упёрла руки в бока, топнула ногой и с вызовом посмотрела на своего дядю – моя комната находиться над дедушкиным кабинетом, ночью, когда вы громко говорите, всё и так прекрасно слышно.
– Да, такое возможно, прости меня. Но истории эти всё же страшные, они страшны тем, что в отличии от телевидения, они произошли в реальности, и вся боль, была взаправду. Рассказывать их порой не хочется по двум причинам. Во-первых, тебе при рассказе придётся переживать неприятные события ещё раз, но эта боль, как раз так и лечится, словно нарыв, его нужно вскрыть, иначе он может уничтожить тебя изнутри. Подобное я уже пережил. Во-вторых, тебе стыдно за свои действия. Учитывая твою настырность, ты всё равно узнаешь подробности, пусть лучше тебе это расскажу я. Да, Виенна, ты для Нээли прямо таки счастливая звезда, вон сколько ей рассказов за день выпало. Только давайте, пожалуйста, сядем.
Они подошли к ближайшей лавочке, сели на неё и Барв начал рассказывать.
– Было это в 80-м году. Нас кадетов отравили на стажировку в 14-й десантный полк сил быстрого реагирования. Мой старший брат Фэйром в то время уже служил в артиллерии, их часть стояла недалеко от нас. Она располагалась в Вирокской башне. Это была сильная позиция, ключ к долине. Тогда было время гражданских войн, тех, кто поддерживал старый порядок "хранители" и тех, кто был за новый "реформаторы". Хранители подготовили эту войну очень тщательно, первый их удар был неожиданным и страшным. Ещё до войны они смогли завербовать многих офицеров и те вели пропаганду в частях, которые в указанный срок атаковали назначенные цели. Все их первые атаки достигли цели и за считанные дни они смогли уничтожить чуть ли не половину всех верных нам войск. Под этот первый удар попал и мой брат. Под видом идущей на полигон колонны они приблизились к гарнизону и неожиданно напали. Многим удалось запереться в казематах башни, но нехватка оружия и провизии вынудили их сдаться. Но всех кто сдался, они жестоко убили, а потом выложили видео, на котором похвалялись и советовали всем сдаться, иначе всех так убьют. Среди убитых на видео я увидел и Фэйрома. Боже мой, как же я их ненавидел. Многие мои друзья поддерживали меня в желании отомстить. Мы две недели разрабатывали план мести, и он у нас получился благодаря информации, которую мы смогли достать о башне. Когда наш человек встал часовым мы выкрали оружие и бежали из части. На машинах доехали до долины, которая упиралась в башню. Там протекала речка, в которую была выведена канализация башни. Мы срезали специальными ножницами прутья, поднялись в башню и захватили ещё спящий гарнизон. Прежде чем сообщить о захвате этого стратегического объекта, мы вдоволь насладились своей местью. Многие из нас напились, в таком состоянии мы резали и убивали всех, кто там был, оставили в живых только нескольких человек, недавно прибывших в часть и не участвующих в расправе над предыдущим гарнизоном. Результаты нашего "геройства" мы сняли на видео, в котором обещали расправу над всеми, кто осмелиться пытать наших солдат, говорили, что никто не избежит наказания от Вирокских мясников, так мы сами себя назвали. Через базу вскоре прошли наши части и ударили в тыл хранителям, их фронт посыпался, как карточный домик. Нас же всех, как дезертиров арестовали. Трибунал долго думал, что с нами делать. Потом, говорят, пришло указание откуда-то сверху и нас отпустили, а потом и наградили. Со стратегической точки зрения мы дали ключ к победе "реформаторам" и сохранили многие жизни. Эта последняя крупная гражданская война продлилась всего около трёх месяцев. Также с их стороны больше никто не применял пыток к нашим солдатам, говорят тоже наша заслуга.
Барвет закончил рассказ, они все встали и пошли дальше гулять. Вскоре Нээла сославшись на встречу с подружкой убежала, оставив их вдвоём. Они молча гуляли по парку, пока он не предложил пойти домой, поесть. Она согласилась. Подходя к дому, она спросила его.
– Скажи, а когда ты вернёшься?
– Если ты приехала не на один день, побудь просто с нами в гостях. Давай отложим этот разговор хотя бы на несколько дней. Очень тебя прошу.
– Хорошо.
– Пойдём же домой, мама готовит ну очень вкусно, особенно супы, сейчас ты сама в этом убедишься, ведь у нас есть тайна кухни старкманиров, – он взял её за руку и они ускорили шаг.
***
Вечером, как уже стало принято, он с отцом уединился в его кабинете.
– Я так понял, что эта девушка приехала сюда за тобой?
– Да, похоже на то.
– Я тоже подумал, что вряд ли она приехала, чтобы любоваться нашим парком. И когда ты уезжаешь?
– Нет, отец я не поеду. Я больше не буду летать.
– Почему, ты болен?
– Нет, я здоров и есть заключения докторов, могу показать тебе. Просто, не могу и всё тут.
– Я давно заметил, что с тобою что-то не так, у тебя есть крылья, но ты не используешь их. Мечтаешь ползать, когда можешь не то чтобы ходить, но и летать.
Он открыл ящик в столе и достал оттуда тетрадь. – Уже давно повелась такая традиция, эту рукописную тетрадь, дневник нашего предка мы переписываем и передаём сыновьям, когда наступает их время выбора и когда они готовы понять. Пришло и твоё время. – Он дал мне дневник и вышел из комнаты, на пороге обернулся и добавил немного смущаясь.
– Я там немного приписал от себя, добавил из хроник дня мрака, надеюсь, будет уместно. И помни, мой сын, что чем больше ты можешь и чем больше ты имеешь, тем большим ты сможешь помочь своим друзьям и близким, когда же у тебя нет ничего, то ты никогда и никому не сможешь помочь.
3
Моим детям
Я ухожу из жизни с тяжёлой ношей. Я ухожу человеком обречённым видеть горестные результаты своих поражений. И вижу, как из-за них уничтожают весь мой народ и народы других племён. Уничтожают с нашей культурой, с нашей душой и с нашим сердцем – Матаром. По ночам, наверное, в наказание за то, что я выжил и не смог завершить своё предначертание, я раз за разом проживаю события тех двух недель. Двух недель мужества, героизма, самопожертвования, и в тоже время наполненных отчаянием и ужасом из-за моего бессилия и моих ошибок. С тех пор я никогда не роптал на богов, я знал, всё, что случилось, и всё, что происходит со мною, это их наказание. Я лишь хочу, чтобы в критический момент вы не повторили моей роковой ошибки, чтобы вы нашли в себе силы остаться истинными сынами Матар, и смогли выполнить своё предназначение до конца, без оглядки и сомнений. Пока вы будете помнить об этих днях моей жизни, днях нашей борьбы и нашей надежды, вы будете готовы встретить вызов судьбы смело, а значит, я верю, боги не отвернуться от нас и дадут нам ещё один шанс. Затем я и оставляю вам в наследство свою память и свой позор.
Это случилось в 881 году до установлении стандартного времени на Yoiul конференции. Сейчас этот год носит среди матар неофициальное название – «Год Мрака», по ряду случившихся в нём событиям, а также по одному дню, который многие и поныне считают знаком божьим всем Минматарцам о грядущих временах:
«День мрака заслуженно получил свое название. Он принес один из самых ужасных ураганов, когда-либо виденный на наибольшем континенте планеты Матар (Matar), и причинивший за несколько коротких часов ужасающие разрушения. Но другая, более сильная опасность уже маячила на горизонте. …»
Хроники, “День мрака”.
Произошло это в столь дальние и столь разительно отличающиеся от нас времена, что иногда кажется, будто это был всего лишь сладкий сон и было это не со мной. Наш мир, Матар, был красив, высокоразвит и свободен. И годы летели в нём подобно нашим неделям, ибо были они легки и радостны. Тогда наши народы в основном закончили межплеменные распри и жили мы уже в едином мире. Мы даже, как и нынешние наши высокочтимые господа Аммарцы, имели свои космические корабли и станции, и вся система Патор принадлежала всецело нам, как и другие соседние с ней две звёздные системы. Закрывая глаза, я часто вижу картины того счастливого времени. Однако с годами они покрываются дымкой забвения, сейчас я часто вижу их словно сквозь сильно искажённое стекло, да и к тому же очень грязное, вроде что-то и видно, но не всегда понятно, что именно. Но, одну картину я вижу на протяжении всех этих лет столь же ясно и отчётливо, словно она произошла со мною вчера. Был я тогда в рассвете своей молодости и шла мне 37-я весна. Сейчас немногие могут похвастаться, что протянули хотя бы 30 лет в этой неволе, а те, кто дотянул, выглядят уже изжёванными жизнью стариками. Был я высокого росту – метр девяноста, плечист и с крепкими руками, мог легко гнуть стальные двух сантиметровые прутки и сила эта мне часто помогала на моей работе, ибо чинить, исправлять и поддерживать в рабочем состоянии разнообразные космические аппараты – было моей прямой обязанностью.
В тот последний день моей прошлой жизни, навсегда оставшийся в памяти, я нёс вахту на нашем новом флагмане. После изнурительной подготовки весь экипаж получил время на достойный и, как многие понимали, скорее всего, последний в их жизни отдых. Вахту несли лишь двое офицеров: наш замечательный капитан, он же командир эскадры "Надежды", так мы называли сами себя, и старший механик эскадры и этого корабля, ныне покорный раб и по совместительству ваш сказитель.
Моя вахта проходила в рубке техников – в небольшом помещении примерно 2х2,5м, где было установлено целых 5 рабочих мест. На наших кораблях всегда было мало места, всё пространство было подчинено максимальной эффективности судна. Ни грамма лишнего веса. Экономия, эффективность, скорость. Максимум автоматизации, минимум экипажа. Таковы были наши девизы, позволившие нам в короткое время выйти и исследовать близлежащий космос системы Патар. Были, конечно, и негативные стороны нашего подхода. Дело в том, что, будучи физически и морально истощённым, оставаться надолго в таких маленьких помещениях одному, было крайне нежелательно. Отсутствие естественной гравитации, весьма специфичный состав воздуха и ещё целый ряд малых, но важных причин, неоднократно приводили к весьма злым шуткам нашего разума, что не миновало в тот день и меня.
Сидел я в мягком удобном кресле, освещение было приглушено, вокруг работали сотни, вполне разумных, приборов, издавая при этом размеренный и монотонный гул. Их вспыхивающие и гаснущие лампочки, индикаторы и информационные панели создавали ощущение, что все они постоянно о чём-то переговаривались между собой. Среди всех этих умных, образованных, но холодных, в чём-то надменных и совершенно безучастных к тебе машин, я чувствовал себя неким маленьким мальчиком, не слушавшим своих родителей и забравшимся в сердце гигантских стальных, тёмных электронных джунглей. Я ощущал, как джунгли смотрели на меня мириадами глаз, вспыхивающих и гаснущих в их стальных дебрях. Я слышал сотни различных голосов, одни, казалось, скрежетали, другие выли, третьи пели. Все они говори мне о чём-то, но я не понимал их, хоть и очень старался. Я говорил им, потом кричал, пока не охрип, но они не то чтобы не понимали, нет, они даже не слышали меня и не хотели слышать. Я был чужой для них, я был один среди них. "ОДИН!" – мысль вошла в сознание раскалённым металлом, обжигая острой болью и оставляя клеймо на всю жизнь, – "Один!...Чужой!". Я рванул с места и бежал, что было мочи. Но их провода, эти безжалостные лианы, обвились вокруг моих ног, и когда я упал, они скрутили всего меня, ловко и быстро, словно какой-то невидимый паук опутывал попавшую к нему в паутину мошку. Джунгли слились надо мной одной монолитной стальной стеной. Я рвался, кричал, метался, но мой голос тонул в изоляции, а сталь крепко держала меня. Когда я устал вырываться, и сдался, окутанный паутиной проводов и зажатый, словно в гробу, стальными переборками, только тогда я ощутил чьё-то нечеловеческое одиночество. Одиночество огромной, умной и живой машины, проклятой подчиняться непонятной ей силе и заставляющей её скитаться по всему космосу. Теперь она заполучила того, по чьей воли она обречена была познать эту боль одиночества, и я должен был почувствовать на себе всю её боль и отчаяние вечного холодного всеобъемлющего ничто космоса.
Ярко вспыхнувшей главный дисплей и шум от заработавший на полную мощность навигационно-вычислительной техники сбросили с меня эту болезненную галлюцинацию. Ещё какое-то время я приходил в себя, массировал виски, потом выпил психостимулятор. Сознание медленно возвращалось ко мне. Я был весь в холодном и липком поту, сидеть было очень неприятно, да и, не смотря на действия стимулятора, я боялся появления второго такого приступа, поэтому решил пройтись по кораблю и ещё раз всё лично проверить перед завтрашним делом. С кресла встал с очень большим трудом, все сухожилия и мышцы ломили, как будто я весь вечер перебирал один из механизмов корабля. Вскоре, видимо благодаря действию стимулятора, а может и просто из-за физической нагрузки, тело перестало болеть. Я проверил все параметры основной, рулёжной и вспомогательной двигательных систем. Визуально проверил из наблюдательных постов состояние обшивки корабля. Следующим я решил проверить вооружение корабля, встал на ленту транспортёра, которая меня покатила по пешеходному туннелю к ближайшей из скорострельных малокалиберных турелей корабля. В большинстве туннелей были устроены специальные карманы с откидными стульчиками, где могли остановиться и переговорить несколько человек, не мешая при этом остальным участникам движения. В одном из таких карманов я встретил нашего капитана. Он сидел неподвижно, сгорбившись на откидном стульчике, локтями облокотившись на колени и положив голову на ладони. Я осторожно, чтобы сильно не шуметь, сошёл с транспортной дорожки и подошёл к командиру. Сначала я думал, что он спит, уж больно ровное и спокойное у него было дыхание, к тому же он не издавал не единого звука и совсем не двигался. Я уже хотел было уйти, считая, что не вправе его будить, так как точно знал, что он больше всех перенёс испытаний за последние две недели и в течении всего этого времени почти не спал. Но всё же я присел и заглянул ему в лицо, оно было, как сказали бы Амаррцы бледное, насколько это вообще возможно для старкманира с темно-коричневым цветом кожи. Глаза его были раскрыты и он смотрел в пол, вернее куда-то в даль, что должна была быть за перекрытием, служившим нам полом. Я аккуратно положил свои большие ладони ему на плечи. Он сильно вздрогнул всем телом, уставился на меня непонимающим взглядом и часто, часто задышал. Руками я чувствовал, как под его лёгким командирским скафом запульсировали артерии, казалось, я даже слышал бешенную работу его сердца. Чрез пару минут, придя в себя, он жестом отстранил мои руки с его плеч. Капитан поднялся, но тут же чуть не упал, я успел подхватить его. Так мы и простоял ещё несколько минут.
– Всё, дружище, успокойся, я уже контролирую ситуацию. – Сказал он мне.
Я отпустил его, но был готов оказать помощь в любое мгновение.
– Вы уверены?
– Да. Это всего лишь следы физической и психологической усталости, а также эмоциональной подавленности... Тьфу, ты, проще говоря – переутомление. Ушёл в себя, а вернувшись резко встал, вот сердце и не справилось. Круги тёмные перед глазами и прочие радости, будь они не ладны.
Я порылся в карманах своей спецовки, нашёл там часть блока психостимуляторных капсул и протянул их капитану.
– Вот, может, возьмёте психостимулятор?
– Отлично! Давай их сюда! – Он взял блок, разломал его, бросил пять получившихся капсул в рот и тут же проглотил. – Ух, я за эти две недели научился жрать всякую гадость, а ведь раньше не смотря на самоувлажняющуюся оболочку я без воды и одну проглотить не мог.
– Что вы, зачем же вы! Это психостимуляторы, их больше двух нельзя! – Я был просто в ужасе, ведь даже две капсулы, уже много, а он проглотил их пять! Я почти перешёл на крик. – Нам срочно нужно в мед отсек и будить медика и...
– Отставить! Смиирно! – скомандовал он, его голос стал стальным, командным, требующим подчинения. И я подчинился, вытянувшись в струнку. – Распустил я вас тут совсем! Каждый мнит себя, ядрён реактив, ну прям самым умным. А ты знаешь, что последствия от передозировки этого препарата наступят лишь только через сутки, в виде отказа печени? Знаешь, что лишь потом, гораздо позднее они окажут влияние на работу сердечно-сосудистой системы? И помнишь ли ты о том, что произойдёт уже через несколько часов, и что завтра может быть у нас не будет? – вздохнул тяжело пару раз и сказал уже гораздо мягче. – И я тебе обещаю, что если смогу, то уже через 12 часов, я обращусь к нашему медику.
Последние слова были сказаны с грустью и тоской, мы оба замолчали, думая каждый о своём. О чём думал тогда он, я так никогда и не узнаю. Я же вспоминал о своих близких на Матаре. О том, что им пришлось пережить и как мы жестоко отомстим всем этим инопланетянам. И, конечно же, я думал и представлял себе много героической чепухи, обычные глупости присущие скорее юнцу, чем взрослому мужчине.
– Ты сам куда шёл? Проверял что-нибудь? – тихо спросил капитан, после долгого молчания.
– Да, проверять. Я решил ещё раз всё самостоятельно осмотреть, чтобы наверняка. Вот успел проверить двигательные системы и обшивку осмотрел. Сейчас шёл проверять орудийные системы.
– Почему не проверил с поста, мог ведь через камеры и роботов посмотреть?
–Я хотел лично, так ведь лучше, нюансы может какие-нибудь замечу, мало ли что...
– Пойдём тогда вместе осмотрим.
Сказано, сделано. Вместе мы проверили скорострельные малокалиберные турели, даже опробовали пару в тестовых режимах, потом спустились и провели осмотр бункера хранения снарядов. Капитан поражал меня своей осведомлённостью, для высшего офицера он великолепно разбирался в техническом устройстве корабля и отдельных его компонентов. Это сильно выделяло его на фоне большинства старших офицеров, ведь многие из них чаще всего ограничивались знанием тактики боевых действий, астронавигации и военно-космического устава. Он даже сделал несколько весьма дельных советов по сортировке снарядов при хранении в автоматизированных бункерах.
Закончив проверку, мы направились к нашей гордости, к нашему главному орудию. Это была турельная установка большого калибра обычно устанавливаемая на тяжёлых кораблях. Прототипная версия, ещё не вышедшая в массовое производство. Таких было две на нашем новом флагмане, по 4 на других новых ударных кораблях и по 8 на новых тяжёлых кораблях. Это новейшее слово в Минматарской науке и технике. Не смотря на свои устрашающие размеры, турель могла устанавливаться на корабли ударного класса, так как в неё были встроены новейшие стабилизационные устройства, состоящие из целого комплекса гидро-, пневмо- и электро-тормозных и балансировочных систем, системы перенаправления энергии, а также ещё десяток механизмов с заумными названиями, о принципе работы которых я не имел даже ни малейшего понятия. Эти стабилизационные устройства практически полностью устраняли отдачу от стрельбы пушки. Одиночные выстрелы из этого гиганта совершенно не влияли на траекторию движения судна. Более того, из-за идеальных стабилизационных систем, орудия могли развивать практически любую скорострельность, ограничиваемой лишь техническими характеристиками зарядных автоматов. Это выглядело просто чудесной сказкой в наших глазах, ведь если бы мы расположили в ударном корабле орудие такого класса старого типа и выстрели из него, то, скорее всего, не выдержал бы силовой каркас корабля, а его траектория изменилась бы настолько сильно, что возвращать его на старый курс пришлось бы не менее десятка другого минут.
Данное орудие было очень послушным, оно имело высокую угловую скорость для своего калибра, что позволяло очень быстро наводиться на цель. В этой характеристике оно совершенно не уступало орудиям гораздо более меньшего калибра, стоявших в то время на наших ударных кораблях.
Даже снаряды к этим чудо монстрам были из новейших разработок. Они по сути представляли из себя гибрид ракеты и простого орудийного снаряда. В космосе они умели самостоятельно по заданным координатам находить цель и корректировать свой курс. Часть из них имели разделяющиеся боевые головки, которые в свою очередь дробились на осколки, те и были основным поражающим фактором, накрывая таким выстрелом очень внушительную площадь (стрельба по скоростным малобронированным целям). Были и снаряды с новыми типами поражений. Так к уже привычному кинетическим и кинетико-барическим снарядам добавились, термо- и электро-кинетические. На последние мы особенно надеялись в борьбе с вражеской электроникой и их щитами. Система подачи снарядов была смонтирована непосредственно в стойке орудия. Управляющий персонал находился в соседнем помещении в специальной бронированной капсуле-рубке. Хотя наводчики установки могли находиться в специальной небольшой, но хорошо бронированной и звукоизолированной капсуле, расположенной непосредственно на орудии, прочти на самом стволе пушки. Находящиеся там наводчики могли вести огонь из орудия, даже после гибели их корабля и обесточивании всех энергосистем. Турель имела свою автономную энергосистему, свои личные радарные системы. Достаточно было того, чтобы наводчики оставались живы и чтобы не закончились снаряды, загруженные из бункерного хранилища в систему подачи турели.
Мы с капитаном облазили всю эту турельную установку словно дети, рассказывая все подробности друг-другу, которые мы только знали об этом орудии. Одно лишь меня огорчило: когда я вошёл в рубку управления, там устроившись в тяжёлых скафах с системой термо-контроля на полу спали оба наводчика орудия и бригада моих механиков, что было грубым нарушения устава. Внутренне я уже приготовился получить жёсткий выговор от командира за своих людей, но он лишь улыбнулся мне и показал знаками вести себя тихо и идти за ним. Когда мы вышли из боевого отделения и встали на транспортную ленту, командир, улыбаясь, повернулся ко мне и сказал:
– Наверное, решили сэкономить себе завтра время перед боем, чтобы быть сразу на посту. Да, а ты заметил, что там мирно спали, а перед этим не менее мирно работали вместе, Старкманиры и Бруторы?
– Я как-то и не придавал этом значения если честно, – признался я, немного огорчившись своей невнимательности. – Нам ссориться, в общем-то, и некогда было, работали, готовились.
– Да, готовились. Но ведь слушай, у нас на корабле сейчас представители всех семи племён, ты представляешь себе всех семи? И никто никого не убил, и не было драк, и даже ссор. И спали в одной комнате представители разных кланов. Значит, можем, если захотим, значит, не такая уж у нас и большая разница! Как думаешь, если выживем, если устоим, сможем так дальше или будем только делать вид мирного сосуществования, готовые перегрызть другому матарцу глотку, только из-за другого строения глаз или из-за чуть более светлой кожи?
– Не знаю. Это, кажется, извечный вопрос, и, надеюсь, наши вожди проявят благоразумие...
– Наши вожди? – нервно прервал он меня. – Да именно они готовы задушить собственную мать, за любую крошку власти даже, порой, просто за иллюзию власти. Ведь до сих пор каждое племя имеет свои войска, свои земли, и нет ни одной подвижки в сторону облегчения ситуации от наших вождей. У меня любимая, из Верокиоров, так в её племени сказали, что скорее выколют ей глаза и отрежут груди, нежели позволят стать ей старкманиркой. Да и среди моих тоже не всё гладко. Я уж молчу, что не везде бы нас ещё расписали. Встречаемся тайно, как преступники какие-то. А ведь мы живём в огромных мегаполисах, где, казалось бы, все расы переплетены, а нет! Вот поэтому я и настоял, чтобы она училась в космической школе на техника-программиста, я бы тогда прилетел, женился на ней и перевёл бы её к нам на базу. Но, не успел.
Он замолчал, и я не знал, что ему сказать.
– Ты извини, что я тебя нагрузил своей бедой. Теперь это уже, наверное, всё прошлое, хотя именно прошлое делает нас теми, кто мы есть и от него не избавиться. Давай сменим тему разговора. Есть у нас ещё пару часов до окончания вахты. Если есть какие-нибудь вопросы, самое время их задать, тем более, что можно сделать это напрямую и без официоза.
– Да, есть у меня вопрос.
– Прекрасно, я тебя слушаю внимательно.
– Командир, а вы могли бы мне рассказать, как это у нас всё это произошло с этими Амаррцами?
– Хм, как они на нас напали или как они нас долбали? Тебя что конкретно интересует?
– Честно? Всё и по порядку. Я же ведь всё время в машинах был, мне не до политики было, да и во время боя я был у поста, а потом у реактора.
– Да, помню, помню, как же! Наша героическая ремонтная группа. Только вот никак не могу вспомнить, как тебя зовут? – он тут же обречённо махнул рукой. – Впрочем, уже и не важно, кто какое имя носит и какая судьба стоит за этим именем. Через несколько часов мы узнаем свою судьбу и заглянем ей в глаза. Если эта девица нам улыбнётся, то тогда и разберёмся, кому и какое было даровано имя. Сейчас пойдём лучше присядем, ведь за пару минут я тебе явно не успею рассказать всего, что следовало, заодно покажу кое-что любопытное.
Вскоре мы перешли на одну из боковых транспортных лент, на ней в полном молчании добрались до нашей столовой и сели посередине небольшого зала. Командир активировал странную панель на своей левой руке, немного поколдовал над нею правой, вскоре свет в столовой значительно ослаб и в противоположной стене раскрылась ниша, в которой находился наш корабельный проектор, используемый, как правило, для донесения информации до экипажа. Я с интересом наблюдал за его действиями, но любопытство взяло вверх над субординацией, и я спросил:
– Простите, а что это у вас на левой руке?
– Это? – капитан весело поднял левую руку с панелью.
– Да, что это, какая-то управляющая панель?
– О, да! Только это не просто управляющая панель, это часть управляющего комплекса встроенного в этот лёгкий скаф – отличную новейшую разработку. Ты только послушай. Он не стесняет движения и в то же время держит прямое попадание из нашей стандартной штурмовой винтовки, имеет систему поддержки температуру тела не хуже, чем у наших современных тяжёлых скафов. В него встроено навигационное оборудование, есть небольшой голографический проектор и ещё очень много полезного, что даёт мне возможность дистанционно управлять кораблём, и убирает постоянную необходимость присутствия в командирской рубке. Честно признаться, я пока сам знаю далеко не все его возможности, а те, что знаю, поражают. Так что, как видишь, я тут не просто так разгуливаю, и корабль не на автоматику оставил, а всё держу у себя под контролем. – Немного помолчав грустно добавил, – Довольно много хороших разработок мы нашли на этих секретных базах, жаль только, что их не успели в массово производство пустить, тогда бы всё могло быть совершенно по-другому. Но давай я тебе лучше расскажу всё по порядку, начиная с появления амаррцев.
В начале года наши астрономы зафиксировали изменение магнитного поля нашей солнечной системы. Через некоторое время стали исследовать место возникновения аномалии, но окончательные выводы сделать исключительно по системам наблюдения и расчётам не смогли, послали в куб по координатам несколько разведгрупп, вот одна из них и обнаружила Амаррских строителей. Когда мы их нашли, они уже заканчивали постройку врат. На контакты они шли охотно и агрессию не проявляли. По окончании постройки врат, был сделан запрос на посещение нашей системы их дипломатом, добро им дали. Я не знаю, что уж дипломат обещал, но только после дня мрака наши схватились за Амаррцев, как утопающий за соломинку. Выложили информацию в массы. Люди, конечно, обрадовались, наконец-то мы нашли другой разум, теперь мы точно знаем, что не одиноки в во вселенной, теперь грядут перемены, и всё будет по-другому... Вот они и пришли эти перемены.
Их дипломаты всё ещё были в Паторе, а как к нам уже пропрыгнули шесть больших транспортов с большим и хорошо вооружённым эскортом. К сожалению, мы так и не смогли найти решение проблемы, со скоростью передачи данных выше скорости света. К тому же магнитное излучение солнца и крупных планет искажает, замедляет, а иногда и вовсе полностью рассеивает наши сигналы, поэтому мы привязаны к системе ретрансляторов. От амаррских ворот сигнал идёт на станции Матара, а уже от туда рассылается по звёздным базам. Прохождение сигналом этого расстояния занимает около 3,5 часов. Когда мы узнали о том, что амаррцы вошли в систему и напали на эскадрилью охранявшую ворота, они уже начали орбитальный обстрел наших основных планет.
Задача ВКС нашей базы при вторжении противника в Патор была проста и понятна, в максимально короткие сроки сформировать из всего военного лётного состава кораблей боеспособное крыло и выдвинуться к Матару для его прикрытия. Мы вышли с нашей базы в полном боевом составе, состоящим из: одной тяжёлой, одной ударной, под прикрытием штурмовой, и двух истребительных эскадрилий. Я тогда был командиром ударной эскадрильи. Все у нас думали, что это шутка такая, проверка! Ни один не верил в серьёз, что это война. Впрочем, наверное, мы просто очень боялись этой мысли и гнали её подальше от себя. Да уж, ничто так хорошо не получатся у человека, как обманывать самого себя. Когда мы летели во время гиперпрыжка, я всё думал о своей возлюбленной, о том, как мы скоро будем вместе и всё теперь у нас будет хорошо. Но всё же страх был в наших сердцах. С каждой минутой, приближавшей нас к концу варп-перехода, я всё больше нервничал, но старался верить, что всё ещё хорошо, а это такая тренировка.
После выхода из гиперпрыжка, мы сразу же включили наши камеры, измерительную и принимающую технику. Мы были поражены и шокированы увиденным на наших экранах и услышанным с поверхности Матара, пока наше крыло собиралось в боевое построение после прыжка. На орбите планеты были огромные скопления обломков кораблей, орбитальных станций, лабораторий и других высокотехнологичных объектов, что составляли гордость нашей расы. На экранах отчётливо различался огромный корабль нависший вдали от нас над планетой из брюха которого, как из бездонного чрева сыпались тысячи десантных и транспортных кораблей устремившихся на наш родной Матар. Рядом с ним находилось несколько огромных кораблей, по своим размерам, правда, сильно уступавшим первому кораблю. Но даже они были гораздо больше любого нашего. Эти корабли походили, скорее всего, на огромную летающую станцию вооружённую непомерными лазерами, выжигающие шрамы на теле Матара, разрушая внизу военные базы и административные центры. Хоть вторжение только начиналось, но организованное сопротивление на самом Матаре уже было подавлено. На планете царил хаос и неразбериха, брань и страх, желание мстить и жуткая беспомощность – всё это и многое другое мы услышали с Матара, всего за несколько минут, пока я не приказал отключить все каналы связи с землёй в моей эскадрилье, оставив только связь между кораблями.
Мы быстро перестроились в боевой порядок нашего крыла и стали продвигаться в сторону амаррцев. Скоро мы увидели несколько десятков их лёгких кораблей, – тут командир прервался и включил на одной половине проектора видео, сделанное на мостике его корабля в тот момент, на другой половине он включил трёхмерную карту боя составленную позже компьютером. – Мы не знали, классы и функции этих кораблей противника. Поэтому мы сгруппировали их по размеру и по предположительному количеству вооружения, которое успели заметить наши боевые системы, на истребительные, штурмовые и ударные корабли. Практика покажет, что данная классификация амаррских кораблей оправдала себя полностью. Согласно классификации противника, его построению и количеству, командир крыла раздал приказания всем эскадрам и мой первый бой начался. Очень скоро выяснилось, что наши легкие эскадрильи не в состоянии воевать с таким же по классу противником. Наши двигатели были несколько слабее, броня явно уступала противнику, их энергетические щиты спокойно отражали попадания наших орудий, у нас же щиты не были настолько мощными и годились только для предотвращения столкновения мелких обломков и осколков снарядов с кораблём, их лазеры были намного эффективнее артиллерии установленной на наши истребители. Мы же мало чем могли помочь свои кораблям, т.к. наши орудия были гораздо более громоздки и на близких дистанциях мы просто не успевали отслеживать цели. В итоге после пятнадцатиминутного боя мы лишились почти всех лёгких кораблей. Подошедшие ударные корабли противника сфокусировали весь свой огонь на тяжёлой эскадрилье, и за 5 минут сожгли все 5 кораблей. Причём, первой их целью был командирский корабль, заставить замолчать который им удалось с первого залпа, правда, до полного уничтожения им пришлось ещё с ним повозиться. Моей ударной эскадрильи повезло, для истребительной авиации мы были не главной целью, как и не были ею для ударной группировки врага. Ещё до окончания полного уничтожения тяжёлой эскадрильи, я, как оставшийся старший офицер, приказал всем кораблям развернуться на ближайшую базу и быть готовым к прыжку. Как только все выполнили манёвр, я приказал пропрыгивать. Удалось совершить это лишь пяти из семи моих кораблей и четырём штурмовикам. Ни один корабль из тяжёлой и истребительных эскадрилий не уцелел. Но какого же было наше удивление обнаружив, что на базе, рядом с которой мы вышли из варп-прыжка, кипит яростный бой, правильнее сказать был яростный, судя по количеству обломков, а корабли противника уже совершенно безнаказанно расстреливают базу и её сооружения. Мы уже ничем не могли им помочь. Я отдал приказ начать разворот и разгон кораблей для прыжка к другой базе. К достоинству амаррцев стоит сказать, что они очень быстро обнаружили нас и, пока мы разворачивались, к нам устремилось пару десятков штурмовиков и истребителей противника. Наши штурмовики полетели прикрывать наш манёвр, возможно, если бы не они, далеко не все из нас смогли бы на повреждённых кораблях успеть развернуться и пропрыгнуть. – Из колонок проектора, вскоре после отдачи капитаном приказа, встать на разгон для прыжка, вырвался ужасно неприятный скрежущий звук огромных невидимых огромных когтей по металлу обшивки корабля, тут же замигала сигнализация на пульте повреждений, – Да, вот здесь я впервые испытал воздействия амаррских лазеров, которые попали как раз над рубкой управления, – продолжал рассказывать командир, – Даже было ощущение, что корабль словно подтолкнули в сторону. Всё же ужасно слышать, как деформируется броня твоего корабля. Честно говоря, я тогда чертовски испугался. Думал, всё, вот она и пришла, моя смертушка. Но наша броня выдержала, хотя не всем так повезло. Наши штурмовики погасли один за другим на экранах моих приборов. – На видео к капитану вышел на связь молоденький командир одного из ударных кораблей, совсем ещё мальчишка, он был сильно растрёпан и было видно, что он испуган, хоть и пытался храбриться, – Капитан, у меня повреждена двигательная система, как основная, так и вспомогательная, мне уже не успеть, пропрыгивайте, удачи, попробуем с собой захватить ещё кого-нибудь.
Здесь видео оборвалось. Командир сидел, поставив локти на ноги и зажав виски ладонями. В таком положении он просидел некоторое время, потом его желваки задвигались на скулах.
– Четыре... Всего четыре пропрыгнуло. Чтобы мы могли уйти, осталось там пятеро! Всего вначале у нас было 50 кораблей. Всё же слишком велика цена... цена наших жизней...
Следующая база была несколько отдалена от ТВД, и на ней не было никаких военных сил, здесь амаррцы пока не появились. На мои требования начать немедленно эвакуацию, начальник базы, глупый и много о себе воображающий брутор, разразился отборной бранью и категорически отказался выполнять мои требования, считая, что я несу несусветную чушь, про каких-то инопланетных захватчиков, уже успевших по частям разбить весь флот Патора и захватывающих Матар и другие крупные планеты. Спорить с ним было некогда и бессмысленно, мы ушли на свою базу, сделав на всякий случай несколько ложных прыжков.
Наша база, хоть и являлась большой, способной принять в себя небольшой флот, но была очень удачно расположена в магнитно-пространственной аномалии, что мешало её обнаружению и давало нам время на передышку. Прилетев на базу в составе четырёх повреждённых ударных кораблей, все мы были просто раздавлены и потрясены произошедшим. Поставив корабли в доки на быстрый ремонт, мы (я, командиры остальных кораблей, их помощники и командир запасной истребительной эскадрильи) собрались в конференц-зале. Я был старшим офицером и никак не мог начать совещание, все сидели молча, понурив головы. Тогда я предложил посмотреть бой и оценить его. Все согласились. Быстро переправили записи с кораблей в главный вычислительный центр базы, тот указал на необходимость не менее 20-25 минут для обработки данных. Всё это время мы провели в осмотре повреждений и выдавая указания об их исправлении. По истечении срока, мы собрались вновь. При просмотре и оценке наших действий, когда всё не крутится под ногами и создана реальная стабильная трёхмерная система показывающая бой, всё выглядело не так уж и плохо и не такой мясорубкой, как мы себе это представляли поначалу. Их корабли оказались не такими уж неуязвимыми, как нам казалось в начале боя, моя ударная эскадрилья сбила несколько истребителей и штурмовиков противника. Так же наши лёгкие эскадрильи смогли уничтожить пару и серьёзно повредить шесть их лёгких кораблей, что прошло почти незаметно в разгаре боя, хотя на самом деле мы фактически ополовинили их истребительные и штурмовые части. Совместно с тяжёлой эскадрильей мы смогли нанести тяжёлые повреждения двум их ударным кораблям, но те смогли уйти из-под обстрела. Не смотря на причинённый ущерб противнику, всё же было совершенно ясно, что по технической части корабли противника были гораздо совершеннее и имели существенное преимущество над нашими. Хотя при количественном превосходстве и грамотной тактике, можно было даже надеяться на победу. Только вот проблема заключалась в том, что не было у нас этого численного превосходства над противником. На совещании командиров было решено:
1) Ждать подхода войск из соседней системы, для этого послать разведчик к командующему космическими войсками соседней системы с полным отчётом об обстановке в Паторе и результатами боёв с их полной оценкой.
2) Привести станцию в полную боевую готовность. С выполнением всех необходимых процедур. Параллельно приготовить материальную часть станции к эвакуации.
3) Всем лёгким кораблям занять боевое построение в точке сбора кораблей станции, быть готовым к отражению нападения.
4) Уцелевшим ударным кораблям после окончания ремонта и пополнению боезапаса занять боевые позиции в точке сбора. Корабли находящиеся в доках должны быть готовы выйти в космос и вступить в бой в течении минуты, после начала атаки на станцию.
5) Пытаться наладить связь с Матаром и узнать, что у них там происходит.
6) Выдать предписание всем станциям о срочной консервации и эвакуации всего персонала на близлежайшие военные базы, причём всё пилоты объявлялись мобилизованными в армию, а корабли частью ВКС.
7) Выдать предписание всем военным базам, лунным поселениям и прочим, перейти на военный режим.
8) Выдать предписание всем выжившим военным кораблям в нашем секторе:
а) имеющим координаты нашей базы следовать к ней;
б) не имеющим координаты следовать в установленную точку в астероидном поясе (координаты передать в сообщении) на встречу с развед шаттлом.
Все решения были верными, правда, некоторые обязанности должен был исполнять как минимум главком ВКС Патора, но связаться с ним не представлялось возможным. По нашим данным, центр управления ВКС над поверхностью Матара был сильно повреждён и не функционировал. На тот момент я был старшим офицером базы, и она переходила под моё командование. Станция по сути своей была опорно-командным пунктом ВКС в этом районе солнечной системы, поэтому я посчитал себя вправе во время хаоса и неразберихи хотя бы попытаться навести порядок в своём секторе и выдал эти предписания на свой страх и риск от своего имени, но под новой должностью командира крыла и начальника станции.
После выдачи всех указаний потекли долгие минуты ожидания, переходящие в часы. За это время к нам стали подтягиваться уцелевшие корабли. С каждой минутой мы всё больше и больше ждали прихода амаррцев, очень нервничали, многие переживали о судьбе их родственников на планетах, ведь на тот момент мы уже знали, что амаррцы атаковали все шесть крупных планет системы Патор, и над каждой из планет завис огромный транспорт, из которого амаррцы десантировали войска на планеты. Да мы были наивны и свободны, мы не могли и представить себе, что тот транспорт был тюрьмой для рабов, в каждый из которых помещалось от нескольких сот тысяч до нескольких миллионов людей.
Когда в около станционном пространстве появился лёгкий корабль, то мы чуть было не разобрали его на составляющие, прежде чем опознали в нём тип наших кораблей. Всё это чуть не произошло из-за ошибки пилота, забывшего перенастроить программу автоматического распознавания, т.к. в соседней системе использовали другие позывные. Это был скоростной курьерский корабль главкома второго флота ВКС из соседней системы, он, как оставшийся самый старший офицер во всём ВКС империи минматар брал на себя руководство войсками и приказывал всем уцелевшим кораблям явиться в точку сбора, что мы тут же и выполнили.
– Командир, – прервал я его рассказ, – Я ведь был главным механиком базы, я ведь не был приписан к экипажу и должен был остаться на станции, но когда вы все засуетились, я уже решил для себя, что в этот раз я полечу с вами, что моя помощь может пригодиться в бою. Вы уж извините, я нарушил инструкции, но я не мог остаться, и как старший механик базы сам себя назначил на ваш корабль дополнительным механиком, хорошо, что такая возможность была предусмотрена, и было дополнительное место, – он лишь улыбнулся немного краешками губ, по-дружески потрепал меня за плечо и продолжил рассказ.
В месте встречи старших офицеров собрали на конференцию, проходящую на борту флагманского корабля, – продолжил свой рассказ командир. – Там главком с гордостью объявил нам о разработанном им и его штабом плане. Он был до тупости прост: 2-й и 3-й флоты ВКС минматарской империи с двух соседних систем одновременно нападут на группировку противника находящуюся на орбите Матара и уничтожат её. Третий флот, который примерно раза в три был слабее второго, совершит обманное нападение на группировку, находящуюся на орбите Матара. Пока силы прикрытия этой группы будут заняты, мы должны совершить прыжок как можно ближе к "осадным" кораблям и огромному транспорту. Наша задача – их полное уничтожение, дальнейшее действия будут по обстановке. Наш второй флот собирался действовать в составе 4-х групп кораблей: центральное, левое и правое крылья, а также арьергардная эскадра. Левое и правое крылья должны были пойти первыми и завязать бой. Если у амаррцев останется какое-либо прикрытие "осадных" кораблей и транспорта, они должны были его уничтожить или как минимум сковать их действия. При отсутствии прикрытия, должны были сковать действия всех крупных целей и не дать им уйти. Центр, основу которого составляли тяжёлые эскадрильи под прикрытием оставшихся кораблей, должен был прийти немного позже и начать уничтожать большие цели. Арьергард должен был состоять из всех оставшихся сил ВКС Патора. И этот план, это грандиозное побоище, гордо окрестили битвой за Матар! Я..., я пытался возразить против такого плана действий. Было ясно, что амаррцы воюют очень хорошо, они превосходят нас в техническом плане, и что данная атака может быть и принесла бы успех, если не учитывать явное наличие в системе других немалых войск, которые наверняка попытаются прийти на помощь своим в экстренной ситуации. Но эти свиньи, эти тупые зажратые боровы, которых ничего не интересовало кроме своей алчности и безмерно развитого чувства собственного превосходства, с лоснящимися складками жира, – тут капитан вскочил, схватил стул и кинул его с силой об стену, тут же схватил другой, видимо, намереваясь проделать с ним тоже самое, но он не успел, я, выйдя из секундного оцепенения, схватил командира сзади, зажал его руки и не давал ему двинуться, пока он не выпустил стул. Потом я посадил его за другой стол, немного отдышавшись и начав успокаиваться он продолжал, – Это ублюдки, а не минматрцы, да будьте вы прокляты на веки веков, да чтобы вас перевернуло на том свете и надело на вертел висящий над костром, чтобы вы медленно прожаривались и пытка эта ваша длилась вечно и чтобы глаза ваших потомком плакали кровавыми слезами по седьмое колено! Ведь мы даже не знали, кто такие эти амаррцы, сколько систем у них под властью, сколько людей в империи, в конце концов, каким флотом они обладали. Мы ничего о них не знали. Врата, вот источник их силы в Паторе, вот их связь с родиной, вот то, что мы знали тогда точно о них, вот, что нужно было атаковать, не жалея живота своего, вот, где надо было героически умирать! Потом, после уничтожения врат, оставив их без связи со своей родиной, можно было терзать их месяцами, пока бы у них не закончились припасы. В войне на истощение без связи со своей империей они были бы обречены на поражение. Видно мы провинились перед нашими богами, если они есть, конечно. И они вложили в головы наших начальников в момент главного испытания только тупость и идиотизм. Мне даже не дали договорить до конца, меня грубо прервали и главком сказал, что моё донесение получено, проанализировано и учтено, так что я, как самый старший из оставшихся в живых офицеров ВКС Патора, могу приступать к командованию арьергардом и желательно немедленно, и добавил, что это приказ. Я стоял ни жив, ни мёртв, больше всего хотелось взять что-нибудь тяжёлое и бить этим по его тупой и довольной роже, долго и остервенением. Вместе с тем я был в панике, ведь я понимал, что его мнение разделяют многие и что меня, видимо, не поймут. И я смолчал, я согласился. До сих пор не могу простить себе этой своей слабости и трусости, надо было что-то сделать, тогда жертвы были бы не напрасны.
Командир с силой сжал свои виски и уставился невидящим взглядом сквозь стену, я попытался его успокоить, тем более, что все в нашем флоте «Надежды» считали его героем битвы за Матар и гордились им.
– Зря вы на себя наговариваете! Что вы могли сделать? Если бы вы ослушались приказа, вас бы сразу арестовали, от этого никому бы не было легче.
– Я бы мог всё же постараться донести свои мысли до главкома и до других офицеров, я бы мог разослать видеообращение всем офицерам, где бы изложил свои мысли. Я бы наверняка смог бы воздействовать на оставшихся офицеров флота Патор и напасть с ними на гиперврата, я бы ещё много чего мог.
– Нет, не смогли бы! После рассылки обращения вас опять же, скорее всего, отстранили бы от командования и арестовали. И даже если бы вы смогли с остатками флота Патор напасть на врата, у вас бы ничего не получилось, вы не были готовы к такой атаке, вас там тогда наверняка ждали бы, и вы ничего не смогли бы сделать.
– Хорошо говоришь старший механик, надо будет запомнить твои слова, если потом придётся оправдываться, они мне очень пригодятся. Но сделать всё равно что-то было нужно... – Он горько улыбнулся мне, вывел на проектор статистические данные и продолжил рассказывать.
– Перед битвой за Матар мы смогли собрать в кулак очень внушительные силы. Второй флот состоял из пяти тяжёлый, семи ударных, пяти штурмовых, тридцати истребительных и трёх специальных эскадрилий, общим числом кораблей 555. Мне всегда нравились красивые числа, жаль только, что магия чисел, видимо, не действует на амаррцев. Левое и правое крылья второго флота имели одинаковый состав – три ударные эскадрильи, одну штурмовую и двенадцать истребительных эскадрилий. Центральное крыло имело все остальные корабли.
Эскадра арьергадра – разбитый флот Патора, все корабли, которые смогли явиться по приказу о сборе. Только две ударные и одна штурмовая эскадрильи, потрепанные в боях и чудом успевшие ускользнуть от амаррцев, также к нам присоединилось три запасных истребительных эскадрильи, пилотами которых были или пожилые инструкторы, или новички-стажировщики, не окончившие ещё лётную школу. Всего под моим командованием оказалось 57 кораблей. Особенно меня умиляла одна моя ударной эскадрилья, вернее её остатки, летающие корыта возрастом старше меня самого, они больше походили на небольшие слабозащищённые подвижные платформы утыканные турелями и пусковыми установками.
Состав третьего флота мне точно неизвестен, но знаю только, что он состоял в основном из лёгких и небольшого количества ударных эскадрилий – всего около 200 кораблей.
Через два часа с четвертью после совещания мы приступили непосредственно к выполнению плана битвы за Матар. Сначала мы совершили варппрыжок к руинам разрушенной амаррцами военной станции, которая находилась относительно не далеко от Матара. Это было сделано для того, чтобы увеличить точность прыжка к врагам, т.к. наша система варппрыжков не позволяла совершать их на далёкие расстояния с удовлетворительной точностью. Здесь пришлось дать четверть часа на построение всего флота в боевой порядок после прыжка, после чего левое и правое крылья совершили прыжки с небольшим интервалом. Через несколько минут, после получения одобряющего сигнала пропрыгнул центр, мы совершили свой прыжок сразу после него. Дальнейшие действия, к сожалению, лишь подтвердили мои самые худшие опасения. – Командир вывел на проектор трёхмерную схему боя и продолжил, – Пока защитники осадного отряда амаррцев сражались с нашим третьим флотом несколько в отдалении, правое и левое крылья завязали борьбу с несколькими оставшимися кораблями прикрытия и довольно быстро расправившись с ними занялись маневрированием между гигантскими кораблями противника, пытаясь всеми своими возможностями нанести им максимальный вред. В это время пришло наше центральное крыло, вскоре все его корабли сфокусировали весь свой огонь на одном из амаррских гигантов. Пока амаррцы разворачивались и перенацеливались на тяжёлые эскадрильи, нашим удалось в нескольких местах пробить броню гиганта, видно они попали в какой-то отсек-хранилище, так как на корабле явно произошёл взрыв. Его корпус во многих местах вспучился, корабль в это время несколько раз довольно заметно тряхануло. После чего, один за другим замолчали все лазеры, и в работе остался только один из гигантских двигателей. В это время по коммуникатору было слышно множество радостных боевых кличей всех племён наших воинов сидевших за штурвалами и командирскими пультами своих кораблей. Не тратя времени на добивание смертельно раненого врага, они с яростью диких зверей накинулись на другого. Не смотря на столь быструю потерю одного из своих гигантов, амаррцы совсем не собирались сдаваться, и им было что продемонстрировать нашему флоту. Буквально за два залпа их гиганты разорвали на щепки один из наших тяжёлых кораблей. Сражение начинало набирать обороты. Не смотря на, в общем-то, достаточно удачный ход боевых действий и явное преимущество наших сил, меня очень волновало то, что, ведя неравный бой, амаррцы не отозвали ни одну свою истребительную, шутрмовую или ударную эскарилью, которые воевали совсем рядом с нами. Значит, они на что-то надеялись, скорее всего, на подход подкреплений. Я молился в тот момент всем мне известным богам, чтобы я был не прав, чтобы они не успели подтянуть к месту боя другие свои силы, и чтобы я оказался всего лишь излишне мнителен и враги были бы такими же тупыми, как и наш командующий. Через десяток минут от внутреннего взрыва «подпрыгнул», разломился пополам и навсегда замолчал ещё один амаррский тяжёловес. Да, это было красивое зрелище, но последние для многих. Очень скоро в ужасающей близости от своих кораблей стали появляться одна за другой аммарские истребительные и штурмовые эскадрильи. Зачастую прямо между боевыми порядками наших подразделений. Наши лёгкие эскадрильи накинулись на врага, словно голодные волки на свою жертву, и вначале довольно быстро уничтожили первые две прибывшие части амаррцев. Но те продолжали прибывать. Не прошло и четверти часа с начала прибытия подкреплений амаррцев, как на некотором расстоянии от основной гущи сражения вышли из варп-прыжка и более крупные корабли с небольшим эскортом, сходу ставшие расстреливать наших. Всё это было очень неожиданно для нас. Наша система варп-прыжков не была такой точной и прыгать на такие короткие расстояния к целям было для нас самоубийством, мы обязательно выходили за несколько десятков километров или более от цели, преодолевая оставшиеся расстояние на максимальной тяги двигателей. Именно поэтому мой арьергад стоял на некотором расстоянии от основных войск, ожидая принять врага чуть далее и не дать тому дойти до основных сил, в крайнем случае, дать им возможность отступить. Теперь мы были снаружи этой огромной мясорубки, в которую попали наши ВКС. Да и честно говоря, что я мог сделать с тридцатью истребителями, шестью штурмовиками, девятью ударными кораблями и ещё с двумя дедушками? Они бы разделались с моим арьергардом меньше, чем за четверть часа, а этот идиот, наш главком, всё равно бы не отдал приказа об отступлении.
Я решил по возможности помочь нашим и напасть на отдельно стоящие средние корабли амаррцев. Но сначала нужно было уничтожить их корабли поддержки. Для этого мои истребители должны были провоцировать их лёгкие корабли, играя роль наживки, подставляя корабли противника под огонь штурмовиков и наших артиллерийских установок с ударных кораблей.
Тем временем битва набирала обороты и сейчас она была скорее похожа на резню, в которой каждые 10 секунд мы теряли 1-2 корабля, у нас уже не было шансов, и я связался с главкомом, в двух словах обрисовал ему ситуацию и затребовал немедленно отдать приказание на отступление. Но этот твердолобый баран, решил угробить все наши силы здесь и похоронить надежду всей цивилизации, по его мнению, если мы не могли достойно победить, то должны были хотя бы достойно умереть. В завязавшейся перепалке он попытался отстранить меня от командования и заключить под арест, но тут мне и, похоже, всему флоту крупно повезло, если так можно, конечно, выразится. Амаррцы, видимо, ввели в бой какие-то специальные корабли со шпионским оборудованием, они выявляли наших командиров, иначе объяснить то, почему вдруг весь их флот нацелился только на корабли наших командиров, нельзя. В момент спора со мною главкома по видеокоммуникатору я увидел, как несколько раз сильно "тряхнуло" его корабль, на этом связь с ним пропала, компьютер зафиксировал, фатальные повреждения нашего флагмана, отказ всех систем, множественные механические повреждения, по сути, он превратился в решето, правда, взрыва так и не последовало потому что оба реактора и склады боеприпасов остались относительно целыми. За флагманом последовали один за другим корабли командиров крыльев. – Командир уменьшил в половину трёхмерную модель на проекторе и сдвинул её в правую часть, на левую он разместил видео со своего корабля, которое начал комментировать, – После уничтожения флагманов всех крыльев вся полнота власти переходила ко мне, и я связался по общему каналу со всем нашим флотов, а также с командующим третьим флотом, по-прежнему сражающимся неподалёку.
*****
– Как оставшийся старший офицер принимаю командование на себя, приказываю, немедленно начать экстренное отступление, как положено по уставу. Тяжёлым и средним кораблям срочно встать в разгон, пропрыгивайте в любом возможном направлении. Лёгким эскадрильям прикрывать отход главных сил. Сию же минуту выполнять приказ! После отхода начинайте серию прыжков, которые не прекращайте в течении нескольких часов, вас будут искать, бой избегайте всеми возможностями. Советую постепенно перебраться в удалённые малонаселённые астероидные поля, где и переждать. Не вздумайте пытаться уйти на свои базы в других системах, наверняка враг первым делом попробует перекрыть звёздные врата.
– Капитан, нас атакуют! – закричал старпом.
*****
– Быстро, гады, засекали своими шпионами! Осознав это, я даже немного испугался, потому что понял, что сейчас я буду приоритетной целью не одного десятка кораблей.
*****
– Ударные эскадрильи эскадры развёрнуты на точку отхода?
– Так точно.
– Немедленно начинаем разгон.
– Есть.
– Связь на арьергард!
– Есть.
– Ударным кораблям немм… – серия толчков сотрясла корабль.
– Доложить о повреждениях! – крикнул командир в сторону старпома, уже повернувшись обратно к коммуникатору. – Немедленно начать разгон на точку отхода. Лёгким эскадрильям выходить из боя и следовать за нами.
– Серьёзных повреждений нет, броня..яя.я, – более длинная серия сотрясений. – Броня выдержала атаку, – покрываясь капельками пота договорил помощник. В этот момент зажглись сигнальные огни, говорящие о пробитии брони.
– Вывести на главный монитор картину с видеокамер внешнего наблюдения.
*****
– Многие из средних и тяжёлых вражеских кораблей, стрелявшие до этого в гущу сражения по нашим кораблям, были развёрнуты в нашу сторону и стреляли по нам. По всей видимости, у их лазеров существует какое-то оптимальное расстояние и, видимо, мы находились дальше этого расстояния. Потому как в нас стреляло много кораблей и, судя по опыту, они должны были наносить гораздо больше повреждений, чем это было по факту, что давало нам шанс на удачный побег. В этом плане наши орудия лучше, т.к. в условиях практически отсутствовавших в космосе сил трения снаряды могли пролетать многие десятки, а то и сотни километров, прежде чем начинали значительно терять в скорости из-за каких-нибудь сил притяжения или аномалий.
Тем временем корабли противника шли на нас полным ходом, дальномер фиксировал неумолимое уменьшение дистанции. Корабль начинало трясти всё сильнее и сильнее, теперь это уже была нескончаемая серия толчков и содроганий, сопровождаемые стальным скрежетом выжигаемой брони.
*****
– У нас пробита броневая заслонка стыковочного шлюза №3, заброневое воздействие незначительно, – тараторил помощник.
– Повернуть корабль на один сектор плюс вокруг осевой и следить за перемещением кораблей противника, старайтесь, чтобы для большинства из них мы были обращены бортом, это уменьшит видимую часть корабля для них, а для нас уменьшит поражаемую площадь. Так у нас будет хотя бы надежда. И не забывайте держать курс!
– Есть.
*****
Капитан, указывая на панель управления в проекторе, – В этот момент начали приходить множественные сообщения с тяжёлых кораблей. И я переключился на них.
*****
– Что у вас происходит, почему, чёрт возьми, вы до сих пор не совершили прыжок и остаётесь в зоне поражения?!
– Мы не можем, наши варп-двигатели не развивают необходимой мощности, и так у многих, как будто им что-то препятствует.
– Командир, – вмешался в разговор помощник, – у нас проблемы, мы не можем…
– Чёрт возьми, что вы ещё там не можете?
– У нас разбит один из рулевых двигателей на правом борту, одна турель выведена из строя, достигнуты пробоины брони ещё в двух местах и нас постоянно сильно отклоняет от курса, мы не можем выровняться на точке отхода и…
– Младший лейтенант, немедленно взять себя в руки и успокоиться, разнылся, как баба! – Лейтенантик был совсем молодым парнем, и он, как и все мы, хотел жить. Он вытянулся в струнку, на его лице отчётливо выступили бусины пота, а его тело всё дрожало от перенапряжения. – Мне некогда решать эти мелочи, разбирайтесь сами! – Казалось, от этих слов у него глаза вылетят наружу. Он уже открыл рот и хотел возразить, но капитан решил не давать ему времени для паники, – Командование кораблём временно переходит к вам, немедленно приступить к выполнению своей новой обязанности. – Не дожидаясь ответа от него, повернулся обратно к монитору, где побелевшие от ожидания близкой смерти, но внешне старавшиеся быть спокойными, ожидали моего решения офицеры, командиры тяжёлых эскадрилий.
*****
– Мне тогда очень нужна была эта перепалка, мне нужно было подумать, немного отвлечься и что-то предпринять. Ведь я столкнулся с тем, что амаррцы, видимо, как-то могли блокировать варп-режим, и нужно было набраться храбрости, сказать в лицо людям, что они уже трупы, и мы ни чем не можем им помочь. Но они всё ещё могут заплатить своими жизнями за наши.
*****
– Кажется, мы не сможем вас вытащить, – после некоторого раздумья сказал командир, – видимо у противника есть что-то, что может блокировать переход двигателя в варп-режим, – переключая связь на общую. – Приказываю, всем тяжёлым кораблям немедленно совершать варп-прыжок, то же делать ударным кораблям, тем кто не может … (небольшая пауза)… оставаться, прикрывать отход тех, кто может, дальше по обстановке. Тем, кто сейчас пропрыгнет, не забывайте, что для вашей безопасности необходимо совершить ряд прыжков, собирайтесь в труднодоступных районах скоплений астероидов. Мы ещё не проиграли войну, не теряйте надежду и продолжайте бороться. Тем, кто не может этого сделать, срочно передать отчёты по ведению боя кораблям, которые сейчас уйдут, это понадобится нам для анализа и удачной контратаки.
*****
– Очень тяжело забыть взгляд тех, кому ты говоришь, ребята, ради всех нас вы должны умереть, и сделать это надо прямо сейчас. Единственное слабое утешение, что ты был прав, что ты и должен был так поступить… хотя всё равно, хочется быть на их месте, чем вспоминать их последние речи, просьбы, послания и знать, что ты жив, только благодаря их смерти.
*****
!!!!!Отдав ещё ряд необходимых распоряжений и убедившись, что многие корабли пропрыгнули, командир, наконец, обратился и к своему кораблю.
*****
!!!!!Хотя судя по показаниям центрального корабельного компьютера, которые я мог наблюдать на видео, дела у нас были аховые. Между штурманами, наводчиками и другим управляющим составом командирской рубки, как бешенный носился старпом, что-то дико крича, и ругаясь, что есть мочи, как последний сапожник. Наверное, где-то сейчас была повреждена реакторная установка, а также ряд оборудования внутри корабля, моя бригада вместе со мною героически устраняла неисправности и глушила реактор.
*****
– Младший лейтенант, доложите обстановку, почему мы до сих пор не совершили прыжок, – спросил он спокойно и с заметным оттенком иронии, провожая краем взгляда разогнавшиеся и исчезнувшие с экрана боя три отметки кораблей его эскадрильи.
– Твою м…ь у нас раз…ы все рулевые двигатели по правому борту, у нас пробоин больше, чем в дуршлаге, половина экипажа уже отправилась к праотцам, большинство систем отказали, всё работает на х..е с маслом, нас из-за постоянного обстрела сбивает с курса, а он ещё спрашивает, а то ты сам не видишь?! Да тут…
– Так, взять себя в руки, смирно! Сядьте лейтенант, младший,???? – капитан горько улыбнулся, – Присаживайтесь, так. Дышите глубже. – Обращаясь уже не столько к нему, сколько к экипажу добавил, – Нам нужно совершить немедленный варп-прыжок в любую точку, главное подальше отсюда, там уже разберёмся.
В ответ увидел лишь молчаливые, напряжённые взгляды полные отчаяния.
– Капитан, – начал приходить в себя младший лейтенант, – у нас повреждена вторая реакторная установка, еле успели её заглушить, первая получила небольшие повреждения и сейчас работает на пределе. Из главных двигателей остался работоспособным лишь один, мы разгоняемся, но слишком медленно, нам нужно ещё некоторое время, но мы не продержимся больше одной-двух минут.
– Перевернуть корабль другим бортом. Броня должна выдержать.
– Не успеем, по правому борту уничтожены все рулевые двигатели, часть на дне и крыше корабля.
– Пусковые установки?
– Одна из двух работоспособна.
– Турели?
– Из тех, что обращены в сторону противника – одну заклинило, одна находится в рабочем состоянии, остальные выведены из строя.
– Сфокусировать, огонь по ближайшей небольшой цели, попытайтесь сбить. И продолжаем разгон. Может, успеем. Выполнять!
Ответа не последовало, все обречённо стали отдавать распоряжения команде и прислуге на турелях и пусковых установках. Потянулись долгие секунды ожидания, грохот от взрывов, расплавляемой и корёжащейся брони только усиливался. Компьютер продолжал вести отчёты повреждений, команда бороться за жизнь.
*****
– Забавная ситуация: ты сидишь, все вокруг что-то делают, борются, сражаются, а ты сидишь и просто смотришь, как всё погибает, не в силах уже ничего изменить, понимая, что приказы ты отдал и они вполне, возможно, даже правильны. Чувствуешь себя в такие моменты случайным зрителем, на странном спектакле. Но потом, большинство звуков вдруг стихает, корабль перестаёт постоянно сильно кренить от попаданий. Я посмотрел на монитор, на котором шло отображение происходящего снаружи. Из уцелевших камер не смог ничего понять, сканер работал уже отвратительно с дикими перебоями. Судя по последним данным, составленным с минуту назад, истребители и штурмовики арьергарда вели бой с такими же по классу кораблями далеко позади, а из ударных кораблей оставалась только недоэскадра из двух старых корыт, они на тот момент почти разогнались для варп-прыжка и уже должны были пропрыгнуть. Стало удивительно, почему амаррцы решили нас не добивать. Через несколько секунд на связь вышел седой, на вид весьма почтенного возраста командир этой недоэскадрильи.
*****
– Как у вас дела, ваши двигатели, есть це..
– Чёрт вас возьми, – перебил его командир и разразился бранью. – Какого х.. вы ещё здесь, а не ушли с остальными, немедленно?! Почем..
– Да помолчите вы… – Сказал он устало и сделал жест, каким отмахиваются обычно от назойливых насекомых. – У вас двигатели целы, уйти в варп сможете?
– Есть один, но нам понадобится ещё минуты две точно.
– Мы развернули свои корабли большой поверхностью к врагу, и перекрываем вас, думаю, пару минут мы продержимся. (На заднем плане было слышно: множественные попадания, разрушений нет, новая цель захвачена, открываем огонь на поражение, скорость по командующему установлена). Ставьте нужный курс и уходите. Увидимся. – На этом он отключился.
*****
– Нас не надо было долго уговаривать. Кое-как заставили нашу малышку развернуться на нужный нам курс, и стали ждать набора скорости. Попадания теперь были редки и, видимо, из менее крупных калибров лазеров потому что нас практически не отклоняло от курса. Команда же, оставшаяся её часть, наконец-то смогла относительно спокойно приступить к исправлению некоторых повреждений, которые могли привести к фатальному исходу. Мы ждали... Незадолго перед прыжком, наши спасители опять связались с нами.
*****
– Как у вас теперь дела?
– Почти готовы к прыжку.
– Это хорошо, – сказал он и улыбнулся. По видекоммуникатору было видно мерцание у него в рубке огней, извещавших о фатальных повреждениях систем корабля, экипаж натренированно, быстро, чётко, без паники вторил извещениям о повреждениях, мерах к исправлению, удержанию целей и попытках их уничтожения. Героический прекрасный экипаж старого корыта. – Капитан, у меня там, на Матаре, остались две внучки, – глаза его наполнились слезами и комок встал в горле, – и у них тоже, – выдавил он из себя показывая в сторону экипажа. – Мы уже не сможем, но мы надеемся на вас Капитан, очень надеемся.
– Корабль готов к прыжку, – буквально подскочил старпом.
– Совершить прыжок, – тут же скомандовал капитан и, обращаясь уже к командиру ударной эскадрильи, – Мы будем бороться, это не конец.
*****
Капитан остановил видео, немного помолчал, тяжело вздыхая, и продолжил свой рассказ.
– Мы удрали из этого ада, в котором осталось три четверти наших товарищей. Нам повезло, остатки электроники сработали довольно точно, мы прибыли в паре десятков километров от назначенной точки. Уже через несколько минут к нам приблизились корабли моей эскадрильи, и началась эвакуация команды. Улетая на одной из уцелевших спасательных капсул, я смотрел на груду металлолома которую сейчас представлял мой корабль, моя ещё в недавнем прошлом гордость. – Командир вывел на проектор изображение остатков корабля, – Правого борта практически не существовало, он был буквально выплавлен амаррскими лазерами, в отдельных местах на крыше корабля зияли глубокие отверстия с оплавленными краями, дальше рассматривать я не стал, было очень больно и не привычно смотреть на это. Мы просканировали биосканером корабль, и нашли живых, тебя стармех и твою команду. Пришлось резать броню и сваренные внутренние конструкции, чтобы добраться до вас. Собрав на одном из кораблей остатки моей команды, подвели итоги, из всего арьергарда осталось три ударных корабля, два штурмовика и семь истребителя –12 кораблей, из 57. В целом по флоту было положение немногим лучше, по моим данным смог покинуть битву из состава второго флота 121 корабль, по третьему флоту данных мало, вроде, смогли уйти около 20 истребителей. Вот с такими скромными силами мы начали этот долгий путь, продолжительностью в две недели.
Капитан взял в автомате питания банку сока, отпил половину, бросил мне, а сам продолжил.
– Путь был длинный, но, думаю, ты его знаешь. Сначала мы нашли себе место в астероидном поясе для новой, временной подвижной базы, потом стали скитаться по небольшим удалённым базам, которые амаррцы ещё не успели уничтожить, а они методично одну за другой их уничтожали. Оттуда мы вывозили припасы, ценное оборудование и людей. Параллельно ставили маяки, назначали постоянно новые точки сбора для разбросанных по космосу наших кораблей, порою натыкались на амаррцев, и потом долго уходили от их погони. Лучшей нашей находкой за это время была сеть правительственных секретных баз, где в основном испытывали новое оборудование. Пожалуй, самым запоминающимся событием для меня было, когда мы нашли на такой базе несколько новых кораблей и новое вооружение. Там мы очень замешкались с эвакуацией найденной материальной части. Видимо, амаррцы нас засекли, их двадцатка свалилась к нам на головы. Тогда я в очередной раз подумал, что пришла за мной смерть. Наши орудия не успевали отслеживать их манёвренных истребителей. Но ты нам здорово помог, предложив использовать энергозахват с погрузочного терминала, что позволило очень сильно замедлить истребители амаррцев, дав шанс нам их уничтожить.
Капитан с довольным лицом потрепал меня по плечу.
– Спасибо тебе, стармех, если бы не ты... Теперь на каждом корабле от штурмовика и больше стоит такой захват, что обеспечивает нам дополнительные шансы в бою.
Тут на его левой руке "ожила" панель. Он резко встал и обнял меня.
– Пора, прощай стармех, если увидимся, обязательно поговорим ещё, расскажешь о своих воспоминаниях, посмеёмся, напьёмся, отоспимся.
– Ловлю тебя на слове, командир!
– Хорошо, а теперь пойдём, пора готовиться, молиться, чтобы все наши жертвы, чтобы все те люди, которые позволили ценою своих жизней нам жить сегодня, не сделали это зря.
Я тяжело шёл к своему посту, одно дело бравировать перед другими, другое дело честно видеть самому. Почему-то очень захотелось жить, сесть в спасательную капсулу и отправиться на какую-нибудь маленькую экзопланетку, чтобы никакие амаррцы или минматарцы не трогали меня никогда. Усилием воли я заставил себя выкинуть подобные глупости из головы и пойти на свой пост. Всего через 20 минут началось пробуждение экипажей нашего флота. Через 40 минут был "последний" завтрак, на котором ели мы очень дорогостоящие и вкусные деликатесы. Уже через два часа ушли наши установщики магнитных полей – они должны будут эмитировать движение нашего флота, чтобы именно за ними погнались амаррцы. Через три часа флот "Надежды" вышел из астероидного поля, построился в боевой порядок и начал серию прыжков. Конечной точкой были гипер-врата амаррцев, которые предстояло сокрушить. Все наши корабли несли ракеты с боевой частью типа ядерного заряда. Эти устаревшие боеприпасы при взрыве выделяли сильнейший электромагнитный импульс, с помощью которого мы планировали проломить мощный щит, установленный на вратах. Мы надеялись, что эти импульсы смогут обезвредить хотя бы лёгкие корабли амаррцев и мы сможем беспрепятственно уничтожить важные элементы оборудования врат. Был и другой план, он предусматривал, что после снятия щита с ворот нам предстоит просто лететь на таран. Для этой цели все корабли были начинены взрывчаткой и системами подрыва.
В этот раз я мог сам видеть бой. В рубке техников на главном дисплее можно было видеть трёхмерное изображение места боя с отметками наших и вражеских кораблей. Защита гипер-врат была куда сильнее, чем мы предполагали. Она представляла из себя два десятка стационарных турелей разных калибров и лёгкие эскадрильи, больших кораблей в защите почти не было. Компьютер насчитал 40 лёгких кораблей, шесть средних и всего лишь один тяжёлый. Против наших 51-их истребителей, 13-ти штурмовиков, 14-ти старых, трём новым ударным и двум новым тяжёлым кораблям. Как только весь флот "Надежды" пропрыгнул и построился в боевой порядок для атаки, мы выпустили все имеющиеся ракеты по вратам. К сожалению, большая часть ракет не достигла цели, а те, которым это удалось, как мы и предполагали, смогли обезвредить их лёгкие суда. До конца боя ни один из них не двинулся и не произвёл больше ни единого выстрела. Но щит врат выдержал попадания ракет, пробивать его было некогда, поэтому многие корабли подрывали себя, когда сталкивались с ним. Ценою многих потерь нам удалось проломить щит и прорвались к самим вратам. К этому времени пришли первые амаррские подкрепления из гипер-ворот. Наш флагманский корабль устремился, как мы предполагали, к месту нахождения вычислительного центра ворот. Мы очень удачно заходили на стыковку к станции, так, что наш подрыв должен был не только уничтожить их вычислительный центр, но и повредить сами силовые конструкции. Не задолго до столкновения, по нам сфокусировали огонь сразу все уцелевшие амаррские стационарные турели и корабли. По монитору побежали отчёты компьютера о повреждениях, а потом нас многократно тряхнуло и мы услышали скрип разрываемых переборок, свист уходящего воздуха. На экране появилась надпись, что управление кораблём потеряно, командная рубка уничтожена. Через несколько секунд после этого мы столкнулись с вратами. От сильного удара все мои техники получили травмы, я один остался в строю. Компьютер показывал наше положение прямо на гипер-вратах. Однако взрыва не произошло, я попытался активировать взрыватели через компьютер, но у меня не ничего не вышло. Тогда я проверил свой скаф, он был цел, и побежал по коридорам к основному заряду. На корабле уже не было искусственной гравитации, бежать в магнитных ботинках было трудновато, а лететь не всегда удавалось. В течении нескольких минут, которые мне показались очень долгими, я бежал на нос корабля, и вот я тут, у основного заряда. Кровь стучала в висках, руки дрожали, я еле открыл защитный футляр кнопки спуска ключом. Тут я замер, ведь нажать на копку, означало тут же умереть. И это вам не пойти в бой с малыми шансами, но всё же шансами, это однозначная смерть. Я вспомнил ту единственную, с которой мне так и не удалось связать судьбу, вспомнил мать, отца, братьев и наш домик с садом. "За всех, за них", – подумал я. Моя рука двинулась к кнопке, но в этот момент сильнейший взрыв отбросил меня. Не смотря на защиту скафа, моё тело обдал нестерпимый страшный жар и я потерял сознание. Очнулся я уже рабом на амаррском корабле. Как я узнал потом, наш корабль был единственным крупным кораблём прорвавшимся к вратам. Амаррцы успели привести подкрепления и поставили их живым щитом между вратами и нашими кораблями. Остальные корабли погибли в уже бессмысленных суицидных таранах. Они все погибли и погибли зря, лишь потому, что я на несколько мгновений усомнился и не сделал того, что нужно было сделать. Именно из-за меня в итоге погибли десятки тысяч людей, ожесточённо сражаясь всё это время. Этот позор я буду нести всю свою жизнь, и каждую ночь я буду переживать её опять снова и снова.
Простите меня, дети мои, что оставляю вам такую память, но помнить такое нужно! Я верю, что когда придёт ваш час испытаний вы, в отличии от меня, пройдёте его достойно и не усомнитесь в своём пути в нужный момент!
4
Прошло несколько дней после разговора с Арнуэлем, он больше не касался темы флота, наверное ждал, пока Барвет примет решение сам. В этот вечер Виенна пригласила Барва посидеть с ней в её комнате. Они сидели в удобных креслах и просто долго молчали. Первой заговорила Виа.
– Барв, я говорила сегодня с твоим отцом, он рассказал мне, что ты не собираешься возвращаться в космос. Со мною ты избегаешь этой темы, хоть на сколько я знаю, сейчас ближе меня у тебя друга нет. Ты пойми, ведь нельзя всё время прятаться. Даже если ты сможешь спрятаться от всего мира, от себя тебе спрятаться не удаться.
– Я ждал, ждал, что ты начнёшь этот разговор, не затем ведь ты сюда явилась, чтобы просто посмотреть, как я здесь устроился на семейной ферме. По-разному я его себе представлял, но всё же не угадал. Так что вся моя хитро выстроенная защита разрушена твоим удачным фланговым манёвром. Поздравляю. Но знаешь, я всё же попробую спрятаться от всего мира, а с собой я как-нибудь договорюсь, Виа.
– Барв, я не знаю, что с тобой такое случилось, но ты классный пилот, ты один из немногих, кто, пролетав в капсуле 20 лет, до сих пор остаётся человеком, а не чокнутым параноиком или сумасшедшей машиной. Расскажи мне, что случилось. Ведь не мог же ты взять и просто перестать. Ты мне неоднократно говорил, у любого поступка всегда есть причина, даже если человек прячет эту причину от самого себя.
Барвет медленно встал и не спеша подошёл к окну. Виенна тоже встала, подошла и обняла его за плечи.
– Барв, расскажи мне, я же вижу, с тобой что-то происходит, ты мне явно что-то недоговариваешь. Ты же сам мне не раз говорил, что всегда лучше всё рассказать, даже если от этого будет очень больно. Что это как вскрыть нарыв, больно, но зато проходит быстро, а если не вскрыть, то эта зараза может пожрать тебя изнутри. Это же твои слова, Барв! И сколько ты знаешь моих секретов и тайн, неужели ты думаешь, я не смогу сохранить одну твою?
Но Барвет молчал. Он стоял, смотрел куда-то себе под ноги и молчал. Виенна сзади обнимала его за плечи, она ждала и хотела дать ему понять, что прождёт столько, сколько нужно, но ни за что не уйдёт, не услышав его ответ. Простояв так какое-то время, он повёл плечами, сбрасывая её руки.
– Ну хорошо, давай попробуем, но я думаю нам лучше сесть.
Они оба сели в большие, мягкие и очень удобные кожаные кресла.
– Понимаешь...
– Пока нет, но очень рассчитываю, что ты мне сейчас всё объяснишь.
При этом Виенна широко улыбнулась, но шутка не попала в точку, Барвет сидел с каменным лицом.
– Понимаешь, – снова начал он, – когда я совершаю гипер-прыжок, но не системный прыжок, а из врат большой прыжок в другую систему, – он остановился, перевёл дыхание и снова продолжил, – так вот, при таком прыжке со мной воссоединяется некая сущность. – Уклончиво объяснил он, и сделал неопределённый жест руками.
Виенна аж прыснула со смеху, уж больно он был смешон сейчас, этот грозный, опытный капсулир, лепечущий какую-то ерунду словно школьник. – Постой, постой! Я правильно поняла, что во время гипер-перехода, какой-то умник с твоей команды нашёл какую-то возможность, чтобы добраться до твоего сладенького тела? Или это делает сошедший с ума твой бортовой компьютер? – смеялась взахлёб Виа.
Барв резко встал, посмотрев на неё ненавидящим взглядом. Она сразу же осеклась и пристыжено замолчала.
– Ты думаешь я не знаю, зачем ты сюда приехала, Думэт?! – повысил голос почти до крика, спросил он её специально по фамилии, зная , как сильно она это не любит. Не дав ей возможность ответить, продолжил. – Я знаю, что красной семёрке нужно, и знаю, что за этим ты приехала к дурачку Барву. На возьми! – Барвет вынул из внутреннего кармана конверт и пренебрежительным жестом бросил его ей на колени. – Пользуйтесь пока я добренький. Только издеваться над собой я вам не дам! Ты получила, что хотела, а теперь убирайся от сюда и из моей жизни узкоглазка Думэт!
Он быстро вышел из комнаты хлопнув дверью, что было духу. Виа аж вздрогнула всем телом, словно от пощёчины. На глазах у неё быстро набирались слёзы.
– Ну и беги, беги, от всех, дурак, прячься, за спиной своего папашки от всего мира! Тоже мне капсулиришка несчастный, даже и летать-то толком не научился за столько лет, да ты даже дальше имперских земель и летать-то не можешь! И не думай, что ты нужен кому-то, и что кто-то будет по тебе плакать. Скотина!
Виа подобрала ноги на кресло, вся сжалась и разревелась. Прошло более часа, прежде чем она смогла успокоиться. Сходила умыть лицо, благо хорошо, что в доме никого не было, и никто не видел её в таком состоянии. Зайдя в комнату, она начала собирать свои вещи. Когда всё уже было уложено в дорожную сумку, начала проверять, всё ли она взяла, её взгляд натолкнулся на лежащий под креслом конверт. Любопытство оказалось сильнее уходящей злости, она взяла конверт, открыла его и достала сложенный в него лист.
***
Доверенность
Я, Барвет Эран, предоставляю доверенность своему поверенному Джоулу Керноуту на следующие действия со своей собственностью:
1) Разделить деньги с моего личного межгалактическго счёта в следующих пропорциях:
а) Перевести 5 млрд. isk на счёт корпорации "Красная семёрка".
б) Перевести 1 млрд. isk на личный в любой местный банк по месту моего текущего пребывания, в местной валюте.
в) Оставшуюся сумму в размере около 1,5 млрд. isk Джоул Керноут может перевести на свой личный счёт.
2) Предать полные права на владение моим личным имуществом:
а) корпорации "Красная семёрка" на следующие корабли и всю амуницию для этих кораблей:
Линкоры типа "Dominix", "Megathron" и "Kronos";
Линейные крейсеры типа "Mirmidon";
Командный корабль типа "EOS";
Транспорты типа "Viator" и "Accator";
Индустриальные корабли типа "Noctis";
Корабли поддержки типа "Oneiros".
б) Джоулу Керноуту всё остальное моё имущество, находящиеся на хранении в космических станциях во всех регионах галактики.
Подписи и реквизиты сторон заверяющих данную доверенность.
***
Виа долго сидела в кресле, теребя в руках конверт. Она уже давно решила, что она сделает, она ждала. Нет, она не боялась объяснения, она ждала, когда весь её гнев уйдёт, и она сможет владеть собой. Когда это время наступило, она поднялась и пошла к нему.
Он лежал на сеновале, устроенном на втором этаже конюшни. В открытую дверь-портал конюшни, используемую для загрузки сена, он наблюдал за начинающимся закатом. Снаружи он услышал удар о стену, по всей видимости, кто-то приставил лестницу. Скоро по ней, немного пыхтя, поднялась девушка с хорошей аккуратной фигуркой, имеющая невероятно тонкую талию. Из-за солнца, слепившего глаза, Барвет не видел её лица, но он узнал этот профиль сразу, как увидел. Виенна подошла к нему и присела рядом с ним.
– Да, Виа, ты очень упорная, не думал, что ты найдёшь меня здесь.
– Я бы и не нашла, – радостно сообщила она, – если бы мне Нээла не помогла.
– Хорошая девчонка. Думаю, из неё получился бы хороший капсулир. Что скажешь?
– Скажу, что хорошими намерениями вымощен путь в ад. Вот мы с тобой сейчас соблазним её, а может ей больше хочется стать мамой большого семейства и собирать всех вместе после работы за ужином, как у твоего отца в доме. Пусть сама решит, а то будет, как многие, делить свою жизнь, на до и после.
– Пусть сама решит. Думаю, ты права. А я направлю, если что, и поддержу. Что же касается деления на до и после, то такие мысли, в основном, удел слабых и плохого воспитания, когда не научили человека отвечать за свои поступки, а не искать виноватых. Я таких "до" знаешь сколько могу про себя придумать, "до кадетского корпуса", "до первого убийства", "до первого полёта на самолёте", "до космической школы", "до моего первого Линкора", "до моей первой капсулы", "до слияния клонирования и капсулёрства", "до.. ", – Барв внезапно осёкся и уже несколько раздражённым голосом сказал, – до много чего еще, до того, как я сегодня по нужде сходил.
– Барвик, милый, – взяв его руку в свою, и прижимаясь к нему, начала немного либезить Виенна, – прости, прости дурочку. Ты же знаешь, я не всегда могу держать себя в руках, я ведь вспыльчивая, ну прости меня. Дай мне второй шанс, я не подведу тебя.
Барвет молчал, отвернувшись от неё в сторону, чтобы молчание не затянулось и чтобы переключиться на другую тему, она достала из кармашка сложенный конверт и аккуратно положила его ему на колени.
– Вот, возьми, пожалуйста...
– Неужели мало? Но больше у меня сейчас нет и не будет, – съязвил Барв.
– Я, конечно, заслужила. Но прошу тебя, не обижай меня таким образом. Я всегда была тебе благодарна за помощь. То, что ты написал, я могу принять только с одним условием, если в Красную Семёрку вступит капсулир Барвет Эран.
– Хм. Ты же знаешь, он закончил свою карьеру капсулира. Да и зачем он вам?
– Он нам всем нравишься, и ребята не боятся повернуться к нему спиной. Они мне неоднократно говорили, что когда Барвет на задании вместе с ними, они чувствуют себя спокойнее. Мы в самом начале пути, да и его путь далёк от завершения. Не перебивай меня, пожалуйста, – она закрыла его рот своей ладошкой, когда он хотел уже возразить ей. – Мы хотим вырасти в корпорацию, и нам понадобятся люди, которым мы сможем доверять. Но чем дальше мы сможем зайти, тем больше будут ставки и тем меньше будет доверия. Мы думаем, что больше, чем ему, мы никому другому так доверять не сможем. Мы официально предлагаем Барвету стать одним из нас. У него всегда будут друзья, которые ему помогут, это лучше, чем жизнь одиночки.
– Виа, если бы это было возможным, я бы обязательно вступил к вам, но это невозможно.
– Почему? Почему?! Ведь всему есть объяснение, я надеюсь, что хоть объяснение я заслуживаю?
Барвет встал, подошёл к двери и опёрся на косяк. Немного помолчал и начал свой рассказ.
Последнее время я всё же стал делить время на "до" и "после". До трагедии Селин 6 лет назад и после неё. Это был первый год вашей "красной семёрки" и вас, и меня, как и большинство военно-обязанных капсулиров перебросили к Селин I.
– Ну, конечно же, я помню, – не выдержала и вмешалась в рассказ Виенна. – Мы еле успели, чтобы помочь в эвакуации, так как были довольно далеки от этой системы.
Тс-с-с, – прижал палец к губам Барвет. – Давай в этот раз поступим так, я рассказываю, ты молчишь. Хорошо?
Угу, – кивнула Виа, наигранно надувая губки.
Я прибыл к Селин не намного раньше вас и успел сделать в соседнюю систему только два рейса. Когда я в своём линкоре ждал шаттлы и челноки с беженцами на орбите Селин I, мне, как и всем командирам кораблей, поступило секретное распоряжение, убраться из системы до часа Х. Это было время столкновения огромной волны плазмы, от впервые образующейся червоточины, с планетой. Шаттлы, делая последний рейс, уходили самостоятельно к звёздным вратам, а вот челноки так сделать не могли, поэтому я ждал, когда последний мой челнок выгрузит в мой Dominix беженцев и их экипаж перейдёт на мой корабль, только тогда, уже сильно рискуя, я совершил варп-переход к гипер-вратам. Я уходил из системы примерно в то время, когда плазма достигла планеты и, в прямом смысле этого слова, разорвала её на кусочки. Ты как пилот должна знать, какой дурной славой пользуются гипер-варата у многих капсулиров и, наверняка, слышала много загадочных историй, половина из которых откровенная ложь. Но есть и правдивые, как, например, о пропавшем во вратах корабле амаррского наместника. Зря смеёшься, эта история не вымысел, это факт. Вот и со мной произошло, что-то непредвиденное в этом переходе. Ни один очкоголовый ботаник, не знает, что же именно и случилось и, главное, что мне с этим делать. Ко мне в переходе, в момент совершения гипер-прыжка, присоединилась душа одного умершего человека во время взрыва плазмой планеты и я увидел его последний день. Сначала и не придал значения этому, подумал, что это была галлюцинация, но через некоторое время при переходе из одной системы в другую это опять повторилось. С тех пор это видение стало появляться всё чаще и чаще. Хотя это даже видением назвать сложно, я будто бы на самом деле проживаю последний день этого человека, я всё вижу, всё чувствую и даже знаю, о чём он думает. Когда эти видения стали довольно частыми, я стал обращаться к своим друзьям в разных корпорациях, в Duvolle меня вообще использовали, как подопытного кролика, но никто помочь так и не смог. В конце 12-го года я уже после каждого прыжка видел последний день жизни того человека. Однажды мне пришлось совершить несколько десятков прыжков в один день, знаешь, прожить за эти 24 часа столько раз эти последние 7,5 часов, меня совершенно не обрадовало. Тогда я решился на свой эксперимент:вышел в открытый космос в капсуле, а мой же линкор меня расстрелял. После перерождения стало ещё хуже. Теперь в конце каждого дня, когда он погибал, я чувствовал, как разрушается его плоть. Когда произошла трагедия, этот тип умер моментально, я же чувствовал, как загорается его кожа, как вылетают из орбит глаза и тут же взрываются, как сгорают все мышцы, а затем и сухожилия на костях, а в конце я даже чувствовал, как разрушаются кости. Ощущение скажу тебе не из приятных. После каждого прыжка я чувстовал себя пеплом. Каждый раз, чтобы прийти в себя, мне требовалось не менее получаса. Я ещё пробовал убивать себя, но это уже ничего не меняло. Я опять обратился Duvolle, в этот раз они подошли к делу очень заинтересованно. Сначала они были уверены, что это у меня повреждён мозг и при гипер-переходе он убеждает моё тело, что оно сгорает. Они нашпиговали мою капсулу, меня и весь мой корабль целыми связками и гирляндами датчиков, о, если бы они все ещё имели разноцветные моргающие лампочки, то можно было бы смело устраивать грандиозную вечеринку. Результат их исследований озадачил всех нас, оказалось что мой мозг тут совсем не при чём, что мои нервные окончания на теле получают "импульсы неопознанной природы". В общем, что-то заставляло мой организм думать, что он сгорает, причём именно во время гипер-перехода между системами. Дальнейшее исследование нам не удалось продолжить из-за недостатка финансирования и малой вероятности успешного исхода. Тогда вернулся в свою базовую систему и с 14-го года не сделал ни одного полёта за пределы системы. Но даже и это не помогло, в прошлом году я стал видеть то же дурацкое кино уже при переходе внутри системы, а в прошлом месяце увидел это в простом сне. Прости Виа, но я уже никогда не смогу летать снова. Я даже думаю, что и здесь это видение скоро до меня доберётся, вот ещё бы знать, чего он от меня хочет.
– Барв, – серьёзно и задумчиво сказала Виенна, нахмурив свой красивый лоб. – Ты можешь мне рассказать, что именно тебе сниться?
– Могу, но, по правде говоря, мне неприятно это вспоминать.
– И всё же я настаиваю. Расскажи мне, пожалуйста.
Барвет тяжело вздохнул, сощурился и посмотрел на большой и красноватый диск их звезды, начавший садиться за горизонт.
Я очень хорошо помню весь этот день. Я просыпаюсь под дурацкую мелодию будильнику в 7 утра. Я мужчина среднего роста, телосложение пропорциональное, близкое к спортивному, у меня чёрные волосы средней длины, карие глаза, прямой нос с небольшой горюинкой, губы правильной красивой формы. Я живу в спальном районе города подземного города Южный Крест. Встаю, разминаю мышцы, завтракаю, ставлю посуду в чистящую машину, иду в душ, чищу зубы, включаю очиститель израсходованной воды. Достаю свою форму из шкафа, я офицер охраны 13-го космопорта подземного города Южный Крест. Одеваюсь, словно иду не на работу, а на свидание, разглаживаю все складочки одежды, аккуратно поправляю узел галстука. Прикрепляю бейджик с именем и должностью: Орен Паттоку, старший офицер безопасности 1-го сектора 13-го космопорта. Перед выходом останавливаюсь перед зеркалом, чтобы причесаться, тут всё и начинается.
Дом ходит ходуном, со стен падают полки с барахлом, летит штукатурка, тут же пропадает свет. Вскоре на улицах включают аварийное освещение. Я встаю, смотрю на часы – 8:45, нахожу среди всего бардака, в который превратилась моя квартира, ремень с кобурой. Надеваю пояс и стремительно выбегаю из дома. На улице тишина, видимо, отключена вентиляция. В воздухе стоит запах чего-то палёного и гари. Заработала система оповещения населения, из колонок с нашего "неба", объясняли ситуацию. Мне хотелось, чтобы ситуацию объясняли какой-либо технической неполадкой потому что я знал, что так завуалируют небольшие легко исправимые проблемы, если аварии были тяжёлыми, то их, как правило, списывали на счёт геологической активности планеты. Сверху диктор размеренно и спокойно вещал об очередной геологической активности, я мысленно чертыхнулся, просил людей, выходящих на улицу, сохранять спокойствие, достоинство и приступить к выполнению своих ежедневных обязанностей. Всех представителей чрезвычайных, ремонтных и военизированных организаций просили незамедлительно прибыть на место прохождения службы. Люди выглядели несколько растерянными и растрёпанными, но всё же привычно шли на работу, делая глупые предположения, что могло случиться. В моей же голове крутился рой мыслей, пытающихся проанализировать ситуацию: похоже, что-то очень мощное столкнулось с планетой, вырубило все системы, кроме резервных, спрятанных на глубине, похоже на то, что могла произойти массовая атака всех наземных объектов и, вполне возможно, прямо сейчас кипит бой в районах космопортов за овладение проходов в города. Хотя нет, тогда была бы тревога и всеобщая мобилизация с паникой. Сейчас же такого ничего нет. Может, просто флот противника решил блокировать планету, да и кто мог напасть? Пираты здесь слабы, а калдарианцы, вроде, не имеют поблизости крупного флота. Ничего не ясно. Связаться с космопортом не получилось, как будто все вымерли. Позвонил напарнику, тот сказал, что уже едет в порт, сказал ему, что выезжаю и скоро буду. Сажусь в свою машину и давлю, что есть мочи на педали, еду и нарушаю все писаные и не писаные законы вождения. Но еду не на работу, еду к её дому, тем более это почти по пути, нужно успеть её предупредить. Быстро поднимаюсь к ней по лестнице к ней на третий этаж, стучу в дверь, открывает моя Анисси, вся красивая и ароматна, словно цветок. На секунду забываю обо всём, стою и любуюсь ей. Потом сбрасываю обуявшее меня, словно, наваждение желание и говорю ей, чтобы она сидела дома и никуда не ходила. Пусть позвонит на работу, и отпросится с неё, выдумав любую причину, но только сидит дома и носа своего не показывает за дверь! Она испуганно кивает и соглашается. Я тут же развернулся и убежал. Пока ехал, думал, хорошо, что она испугалась, значит, будет сидеть дома, как я и сказал.
Чем ближе я подъезжал к космопорту, тем жарче становилось и тем всё явственнее ощущался запах палёного. Стали видны последствия от землетрясения: отвалившиеся куски бетона из стен или потолка, трещины и ямы в дорожном покрытии, во многих местах отсутствовало даже аварийное электричество. Возле входа в наш космопорт уже стояло оцепление. Я задал на ходу несколько вопросов, но ребята сами ничего толком не знали. Я вошел в приёмный терминал в 9:05 и сразу же попал, как будто в другой мир, в лицо ударил сильный жар и смрад удушливого сладковатого запаха палёного человеческого мяса и крови. Везде разбросаны канцтовары и офисная мебель, все столы заняты ранеными, все ходят в грязных и ободранных боевых скафах. Постоянно вносят раненых, медики что-то кричат друг другу и бегают между больными, на пути что-то вкалывая им. Было ощущение, что я попал на войну. Ко мне подлетел какой-то военный офицер, что-то проорал мне в лицо, и прежде чем я успел что-либо понять, утащил меня в комнату, заваленную скафами и медикаментами. В ней мне вкололи противорадиационный антидот, одели в тяжёлый скаф и отправили в терминал вылета. В скафе было несколько неудобно, зато он обладал серьёзной бронёй, терморегулирующими и фильтровальными устройствами воздуха, а также имел встроенную аппаратуру связи, благодаря чему было довольно комфортно работать. В центре зала стоял директор космопорта со своим замом, начальником экстренных служб и каким-то военным, они о чём-то спорили и усиленно жестикулировали. Я подбежал к ним и поздоровался.
– Паттоку, только что прибыл? – без предисловий обратился ко мне директор Ниерман Байерс.
– Да, только что, я хотел...
– Слушай внимательно, – перебил он меня, и затараторил скороговоркой, – всё, что было на поверхности разрушено, это не нападение, это что-то мощнее любого известного нам оружия. Мы потеряли все наружные геотермальные электрические станции, немногие имеющиеся ТЭЦ сейчас в спешном порядке расконсервируют. У нас большая проблема с вентиляцией, многие каналы пострадали в результате землетрясения, сами установки производства воздуха тоже повреждены и сейчас обесточены, без экстренного вмешательства нам хватит воздуха на 2-3 дня, но уже к вечеру будут проблемы. Многие узлы и ретрансляторы связи повреждены, полностью функционирует только военная связь. До сих пор нет связи с Грузцентром и Металлоградом. Военная база у них находится на дневной стороне, он говорит, – Ниерман Байерс кивнул в сторону военного, – что у них там повреждения гораздо сильнее, чем у нас. Говорит, всё, что было на поверхности и на 20 метров вглубь, сплошное море расплавленного шлака, даже сильный щит базы не защитил, похоже с этими городами, тоже самое, что и с военной базой. И ещё, у нас до сих пор нет связи с наружным миром, ни по одному каналу, слишком большие радиационные и электромагнитные излучения, но военные обещают, что скоро исправят ситуацию. Нам нужна срочно нужна помощь из внешнего мира, космопорты относительно целые только у нас и в Вилоре. Задача такова: расчистить и сделать относительно безопасными проходы к стартовым площадкам, как можно скорее. Ты будешь работать в большом проходе ведущий к площадкам с 6-й по десятую. Всех твоих, что успели приехать, уже направил туда. Вместе с вами там будет работать бригада техников с оборудованием, старший Немнас Суркаем, ты его знаешь. И не забывайте места работы огораживать силовыми щитами. Всё, аудиенция закончилась, давай бегом, – и крикнул уже в вдогонку мне,– скоро минута промедления буде стоить тысячи жизней торопись.
Попав в наземный туннель, я подумал, что, наверное, так и выглядит вход в преисподнюю, если таковая существует. Несмотря на мой скаф, я чувствовал сильнейший жар, исходивший от стен. Все смотровые блоки оплавились и деформировались. Сквозь них было видно марево расплавленного океана, некогда бывшим скальным основанием космопорта. пришлось вливаться в работу сходу и быстро. Я помог Немнасу, Сурку, как мы его называли за глаза, навести порядок в работе со своим подразделением, после чего работа заспорилась. Работать решили вахтовым методом, по 5 минут. Уж больно сильные здесь были тепловые и радиационные излучения, что даже нельзя было из-за него применить роботов, а те роботы, которые имели сильную защиту от этого, уже были отправлены в Металлоград и Грузцентр. Работать приходилось либо самим, либо на машинах, управляемых вручную. Вдоль всего туннеля на полу у стен и на самих стенах, на высоте более двух метров друг на против друга, устанавливали щиты – специальные устройства, с виду напоминающие планки, которые являлись основанием защитного энергетического экрана. Будучи включенным, щиты способны создать защитный барьер по всей длине основания высотою до пяти метров, сами основания можно соединять между собой под разными углами, создавая непрерывную линию требуемой конфигурации. В профиле мы получали защитный барьер типа буквы П, получился некий туннель в туннеле. К нашим щитам мы подключали преобразователи энергии, так что теперь стихия своим тёпловым и электромагнитным излучением сама могла непрерывно подпитывать щиты. Трещины и дырки, в конструкции основного туннеля заделывали специальным пенящимся составом. Весь мусор и остатки оборудования из туннеля сгребли и убрали машинами. В конце самого длинного туннеля, перед площадкой 8, установили мощный дальнобойный биологический сканер, с помощью которого проверяли останки внешних портовых строений на предмет выявления выживших людей в этих строениях. Позже мы найдём двоих таких в метрологической башне на краю космопорта, к ним проберутся военные на танке, взорвут стену и освободят их, после чего их всех возьмёт на борт шаттл.
В 9:55 командирам подразделений срочно приказали явиться в кабинет к Байерсу. К десяти часам все уже были в сборе. Как только мы собрались, он заговорил.
– Двадцать минут назад нам удалось запустить военный спутник связи на геостационарную орбиту Селин и он работает, скоро к нему присоединяться ещё несколько. Сейчас излучение на планете падает, так что вскоре будут доступны и другие способы связи. К нам на помощь движется большая часть флота Федерации. – Мы все очень бурно и радостно восприняли это информацию, однако, Ниерман явно не разделял нашу радость, – Наши яйцеголовые умники, до сих пор не выяснили, что стало причиной этих печальных последствий, основной версией является экстроординарная вспышка на звезде, что привело к выбросу плазмы в сторону Селин I. Есть и другие теории. Не вдаваясь в подробности скажу, что велика угроза появления повторной волны, поэтому решено начать срочную эвакуацию всего населения и персонала с планеты. – Поглядев на часы, продолжил. – Прямо сейчас начинается совместная конференция президента Фоиритана и директора конкорда Одака, на ней будет заявлено о начале эвакуации. Мы объявим о срочной эвакуации с планеты населению после окончания конференции. Мы ожидаем панику, усиленную тем, что открыться смогут только космопорты теневой стороны Селин I. До начала массового прибытия беженцев у нас осталось 25-30 минут. За это время бригадам следует убедиться в работоспособности выходов на взлётные площадки, либо проделать новые, необходимо подготовить сами площадки, очистить их от всех посторонних предметов. Перед работами установить по периметру площадок сначала лёгкий энергетический барьер, а после, для защиты начать монтаж и установку внутри периметра тяжёлого энергетического барьера, который будет доставлен армейцами с минуты на минуту. Вся тяжёлая техника, как вы знаете, направлена для работы в города и поселения на солнечной стороне планеты, так что всё придётся выполнять в ручную, либо на тех немногих имеющихся в наличии машинах с ручным управлением. Эвакуация будет осуществлена всеми способными взлетать и садиться аппаратами. Начальникам лётных частей приписанных к моему космопорту необходимо подготовить оставшиеся целыми в подземных ангарах челноки и шаттлы, следует избавиться от всего, что только можно в угоду увеличения объёма внутренних помещений, в том числе и от оборудования. Сейчас передаю слово нашему медику, прошу вас, Маэрсон.
– Спасибо. Я бы хотел отметить, что радиация на посадочных площадках столь высока, что работы на ней в тяжёлых боевых системах жизнеобеспечения до установки энергетических барьеров свыше трёх-четырёх минут опасны для жизни.
– Прежде чем закончить, – взял опять слово Байерс, – хочу предупредить вас всех. Сейчас в системе Селин вводится военное положение, информация о возможной второй волне это военная тайна, надеюсь, из присутствующих всем всё ясно и не надо ничего объяснять. – Он обвёл взглядом всех офицеров, все молчали. – Вот и прекрасно, а теперь за работу у нас мало времени!
Пока мы с Немнасом шли к "нашему" переходу, мы разрабатывали план, в итоге решили опять работать вахтовым методом. Первая группа должна была установить по периметру лёгкий барьер. Вторая группа должна была заняться тяжёлыми барьерьерами. Задача третьей –подготовить площадки к приёму кораблей.
Собрали всех ребят и рассказали, что нужно делать. Очередность выхода определялась по жребию. Не тянули жребий только я, так как решил пойти в первой волне, Немнас, он должен был руководить всем проектом, поэтому он осуществлял только проверку всех площадок по готовности, и военные специалисты, приехавшие для монтажа тяжёлого барьера. Перед выходом до меня дозвонилась моя Анисси, она плакала, говорила, что в городе почти не чем дышать, дымно, очень жарко, нет электричества и даже нет воды. Ей очень нужна вода для больной мамы, за которой она ухаживала. Всё что я мог тогда, это успокоить её, посоветовать плотно закрыть окна, пообещать достать воды и попросить ждать меня.
Когда я вышел на открытую площадку, то почувствовал себя просто голым перед стихией. Жар был на грани того, что может вообще терпеть человек. Через несколько минут ты начинаешь чувствовать, как у тебя начинает запекаться кожа. С установкой барьера мы еле управились за 6,5 минут. Все знали, что мы превысили все разумные лимиты, но никто нас не стал отозывать, и мы не ушли потому, что некому было нас заменить, на каждую операцию у нас и так было очень мало людей. Выйдя из этого ада, мы просто падали. Нас оттаскивали из коридора в терминал, где с нас снимали раскаленные, радиоактивные скафы, и тут же выкидывали их. Сильно тошнило, казалось, будто пред глазами всё кружится что болит и ломит всё тело, каждая твоя клеточка. Многие теряли сознание, у других постоянно выворачивало на изнанку желудок. Подошёл кто-то в белом, я почувствовал укол, скоро боль стала отпускать, и я забылся глубоким сном.
Я проснулся от тупой ноющей боли во всём теле, Аккуратно сел. Всё тело болело, руки и ноги у меня были забинтованы. "Наверно, получил радиационные ожоги", – подумал я. Огляделся вокруг, это был наш склад, отведённый под медицинские нужды, сейчас почти весь его пол был застлан армейскими походными постелями, на которых стонали, корчились от боли и просто спали военные, медики, охранники и многие другие, кому довелось работать в этот день в космопорте. Не смотря на обилие тел в помещении воздух был приятный и почти не жаркий. "Скорее всего, уже подключили одну из ТЭЦ и теперь заработают кондиционеры", – возникла в моей голове мысль. Проверил время, было уже 12:51, надо же, подумал я, проспал почти три часа. Не твёрдыми ногами, осторожно ступая между раненными, я подошёл к двери. Возле неё был ворох униформы, лежали скафы, оружие и какие-то медикаменты. Я подобрал одежду себе по размеру, оторвал от груди чей-то бейджик, даже не читая имени. Аккуратно залез в раскрытый тяжёлый скаф и активировал его. Он закрылся, загудел, заработали пневмоусилители костюма, вскоре я ощутил кожей лёгкие покалывания, отлично, если он уже считывает импульсы с моих нервов, значит его "мозги" уже работают. Я предпринял попытку подняться на ноги, скаф легко поставил меня в вертикальное положение. Я настроил его на частоту моей группы.
– Это Орен Паттоку, как меня слышно?
– Слышу тебя прекрасно, – отозвался Немнас. – Ты опять в строю?
– Похоже на то, могу чем-то помочь?
– Конечно можешь, давай быстрее в наш основной проход.
Я открыл дверь и вошёл в терминал вылета. Тут было много, очень много людей, они стояли плотно прижавшись друг к другу. Я смотрел из скафа поверх голов, казалось, это было живое колыхающееся море голов. Пришлось броситься в это бушующее море страстей. Благодаря пневматике моего костюмчика, я был сильнее в 3-4 раза обычного человека. Не смотря на этой, всё-таки преодолеть эту толпу было нелегко, но я был в тот момент готов на что угодно, только бы очутиться среди своих друзей, соратников, с которыми мы с утра готовили космопорт, очень хотелось ощутить себя нужным и делающим что-то полезное.
Каждый корабль, заходя на посадку, передавал нам, сколько человек он может взять на борт. Когда он садился, мы пропускали нужное количество к посадочной площадке. Потом закрывали проход собою, сдерживали людей при помощи скафов и ждали следующий корабль. К тому моменту, когда я подошёл, чувствовалась сильная напряжённость в толпе, люди очень боялись не успеть, что они останутся здесь. Каждый раз, когда мы закрывали проход, люди плакали, кричали, бранились. А когда мы открывали его снова, они бежали в него, чтобы потом стоять на плохо защищённой площадке и драться за право первым влезть в корабль. И не важно, сколько времени могло занять ожидание, не важно, что при этом они получали радиационные и тепловые ожоги, главное, оттолкнуть всех и первым, обязательно первым, залезть в корабль. Из-за такого поведения людей некоторым из нас приходилось неоднократно выходить и наводить порядок, получая при этом дополнительные дозы радиации.
Примерно в 13:20, когда мы закрывали проход, один из наших потерял сознание и упал, тут же в образовавшуюся брешь успели прорвались десятки людей. Нам быстро удалось замкнуть цепь, но безумство и желание выжить любой ценой и вопреки всему уже охватило людей. От нас по толпе, словно круги по воде, стала расходиться безудержная агрессия, переходящая в панику. Поднялся невообразимый гвалт. Несмотря на всю силу скафов, многотысячная толпа просто раздвинула нас и поток людей хлынул к шаттлу.
– У нас ЧП, у нас ЧП. Срочно остановите посадку в секции с шестой по десятую, – кричал Суркаем в эфир.
Я оглянулся, выискивая взглядом лейтенанта, командира военного отделения, которое было с нами. Они единственные кто был вооружен. И закричал ему.
– Лейтенант, стреляй! Стреляй в них, летёха! Они сейчас нас сомнут и всем конец! Да, мать вашу, стреляй те уже кто-нибудь! – Я выхватил дробовик из-за спины рядом стоящего со мной военного, отпрыгнул назад, перевёл его в боевое положение и начал с озверением стрелять перед собою. Тут же послышалась команда от лейтенанта, – Отделение! Открыть огонь!
Десяток плазменных дробовиков прорежали толпу. Довольно быстро вид разрывающихся голов, крови, кусков тел и летящих во все стороны частей плоти отрезвили людей, они попятились назад и начали кричать, чтобы мы прекратили стрелять. Жаль, что в такие моменты нельзя мгновенно остановиться и осознать, что всё уже кончено. Наверное мы оборвали ещё с несколько десятков жизней, прежде чем смогли остановиться. Не успел я отдышаться, как на связь вышел пилот шаттла, к которому прорвалась толпа безумцев.
– Ребята, да сделайте что-нибудь, они сейчас машину перевернут! – кричал он.
– Жги их на хрен! – зло процедил я ему сквозь зубы, все наши ребята слышали моё указание, они повернули ко мне и смотрели на меня, как на безумца.
– Что вы сказали? Повторите?!
– Их слишком много, мы не успеем раскидать их всех от шаттла. Они перевернут твою машину, и площадка будет потеряна. Включай взлётный режим, как сожжёшь их, закрывай дверь, люк или что там у тебя, и уматывай отсюда. Ну же! Давай!
В наступившей тишине в проходе было отчётливо слышно, как на площадке заработали двигатели и тут же послышался вой нескольких сотен голосов. Теперь уже на площадке было тихо, что, казалось, будет слышно, как упадёт пёрышко. Между нами и толпой была площадка заваленная трупами и их останками. Там вперемешку лежали чьи-то отцы, матери, дети, деды – все те, кто не сумел противиться напору толпы и кто просто оказался не в том месте и не в то время. Я подавил себе возникающую жалось в самом её зачатке, я знал, что я был прав. Так нужно было сделать. Нужно было пожертвовать несколькими, ради блага многих. Я отдал дробовик солдату, отсчитал пятерых наших ребят и послал их расчистить площадку от трупов, для посадки следующего шаттла. Остальным приказал укладывать трупы в линию между нами и толпой. Из них же сделали дорожки к каждому проходу к стартовой площадке. Почему-то вспомнил одно описании из учебника про древние времена, в котором говорилось, как сеньоры запугивать чернь при помощи насаженных на кол людей или их голов. Я взял за ногу труп без головы и части туловища и закинул его на подоконник. Получилось довольно жуткая картина: часть внутренностей вывалилась из тела и осталась свисать. Многим в толпе стало плохо, у кого-то желудок вывернуло наизнанку. Я подсоединил сеть скафа к сети вещания и сказал на всю толпу.
– Правила просты, кто переступит через линию трупов – умрёт, кто ослушается нашего приказа – умрёт.
Толпа молчала, а, значит, всё же страх победил тупое наваждение, это меня устраивало. Я подождал, когда вернуться ребята, убиравшие тела на площадке, и объявил по общему каналу связи.
– Площадки с шестой по десятую вновь открыты, для приёма кораблей, ситуация под контролем. – Обращаясь уже по внутренней связи к лейтенанту и к Немнасу, – Я что-то не важно себя чувствую, сейчас пойду доведу потерявшего сознание в медпункт, сам заодно туда загляну. Не теряйте пока без меня бдительности и напоминайте периодически им о правилах хорошо тона.
Я помог встать потерявшему сознание работяге и мы пошли пробираться сквозь людей в медпункт. Там просто я вывалился из скафа, получив очередную порцию противорадиационного антидота. Руки у меня тряслись, я еле стоял на ногах, а вспоминая, что только что сам вытворял, тянуло опорожнить желудок, да только не чем было. Поэтому я принял решение, что мне необходим небольшой отдых и необходимо что-нибудь в себя залить, желательно спиртное. Я поднялся на второй этаж, прошёл несколько помещений и вошёл в бар. Там, за барной стойкой, сидело несколько человек, один из них был в состоянии уже изрядного подпития. Им был Алкуири, мой знакомый, управляющий одной из уничтоженных метрологических башен.
– Угощаешь? Спросил его.
– А то. Вдвоём встречать рагнорок всегда веселее! –сказал он, наливая.
– Крепкая?
– Ещё бы, другиххх не деержжим, моя, личный запассс. Ну, будем, – мы чокнулись рюмками и выпили и оба скривились.
В этот момент послышалось несколько мощных и громких звуков, словно уронили какие-то мощные блоки. Я вздрогнул. Однако Алкуири сидел, как ни в чём не бывало, и разливал нам ещё по рюмке чего-то крепкого.
– Ты слышал это?
– Угу, проход закрыли.
– Как закрыли, зачем?
– Да не переживай, тут ужее, ничего не изменить. Пффф. – Он картинно развёл руками, – Посстой, ты это, что не в курсе вообще что ли?
– Нет, я не в курсе, я в отключке 3 часа был.
– Нуу, это ты рано проснулся, ещё часик подождаллл и можно было бы не просссыпаться, – он глупо заржал, но потом улыбка спала с его лица. – Вторая волна идёт, уже пару часов за ней следят, говорят большуущая зараза. Флот уведут, а нас бросят. Вот и закрываем входы в планету, но между нами говоря, шансофф нет. Ещё 50 минут, и привет, – он выпил сам одну за другой обе рюмки, скривился и уронил голову на руки.
Я лихорадочно обдумывал, как можно при заблокированных основных туннелях попасть на планету, и тут я вспомнил, как в прошлом году сам лично охранял приехавших электриков, мы тогда ещё на подстанции туннель им показывали и хвастались, что этот технический туннель идёт почти до самого Южного креста. Туннель был довольно широкий, но пешком по нему дойти можно разве что к ночи, а на машине там не проехать, если только на мотоцикле. Тут меня осенило, ведь у Алкуини есть мотоцикл.
– Прости друг, – сказал я, начиная ощупывать его карманы.
В одном из карманов нашёл заветные ключи. На радостях поцеловал в голову Алкуирии, запустил на часах обратный таймер в 49 минут и направился к служебной стоянке. По пути заглянул на склад, взял плазменную винтовку и стальной телескопический прут с возможностью электрошокера. Нашёл мотоцикл, поехал к подстанции, двери открывал при помощи плазмы дробовика, оказалось, что это универсальный ключ для всех дверей. Туннель нашёл быстро, поехав по нему с максимально возможной скоростью. В 14:01 я выехал с другого конца туннеля, оставалось всего 34 минуты. В городе в отличие от космопорта так и не было электричества, он был погружён в полумрак аварийного освещения. Тут, похоже, знали, о второй волне – все супермаркеты были разграблены и подожжены, всюду ходили пьяные люди. Миновав три квартала, на одной из площадей я увидел несколько сотен человек, они стояли, сидели и пели грустные длинные песни. Я гнал мотоцикл, как только мог. В 14:07 я уже подъезжал к её дому, как мысль, воспоминание о её просьбе прямо хлыстом обожгло меня. Я остановился подумать, где сейчас можно найти воды, магазины, что я видел по пути, были разграблены, остальные, скорее всего, постигла такая же участь. Я вспомнил про аптеку, направился к ней. Заходя в неё, я обнаружил, как двое каких-то отморозков держат женщину и заставляют смотреть, как третий, тут же рядом на полу, насилует молоденькую девушку, наверное, её дочь. Не думая ни секунды, я вскинул плазмомёт и сделал три прицельных выстрела, три тела развалились на части, а их ошмётки разлетелись по аптеке. Женщина постарше просто замерла от ужаса, девушка, на которую упал безголовый труп, забрызгав её своими мозгами завизжала от ужаса. Ударом ноги откинул в сторону тело её насильника, а сам пошёл в глубину аптеки, но и здесь уже похозяйничали до меня. Всё было перевёрнуто верх дном. Выходя из кладовой аптеки, я подошёл к двум женщинам, присел рядом. Мать обнимала и успокаивала свою дочь, сидевшую на полу и тихонечко рыдавшую.
– Здравствуйте, вы далеко от сюда живёте? – Как можно добродушнее старался сказать я, обращаясь к матери. Та вместо ответа испуганно замотала головой. – Очень хорошо, тогда берите свою дочь и идите домой, здесь вам оставаться нельзя. У вас осталось всего 23 минуты.
Я выпрямился, хотел было уйти, но тут заметил аппарат напитков у выхода аптеки. И чего в нём только не было! Даже куафе настоящий и тот был, но вот простой воды или хотя бы чистого сока не было. Я рассмеялся, в сердцах проклиная судьбу. Вышел из аптеки, сел на мотоцикл, от его радиатора пекло жаром, подумал, что было бы неплохо его охладить. Тут я вспомнил, что неподалёку, на окраине города есть фирма, занимающаяся производством какой-то ерунды. Недавно я видел её рекламу, в ней они утверждали, что используют в своих технологиях для получения льда только чистую питьевую воду, на что я тогда ещё очень сильно возмущался. Я ворвался обратно в аптеку, схватил там пластиковые ёмкости, вскочил на мотоцикл и полетел в эту фирму. Там в течение минуты не мог найти общего языка с двумя охранниками, пришлось отстрелить каждому по ноге. Сразу рассказали и объяснили, где у них можно взять лёд. Я наколол себе лёд при помощи гаечного ключа от мотоцикла, положил контейнеры в кофр мотоцикла. 4:23. Оставалось 12 минут. Рванул как сумасшедший обратно к Анисси. За несколько кварталов до неё у меня прокалолось переднее колесо, я упал. Встал почти сразу же после падения, голова гудела, правая рука плохо слушалась, болела. Мотоцикл на боку, его кофр раскрыт, увидел два контейнера, они лежали на дороге, оба раскрылись и рассыпали лёд в радиусе нескольких метров. Проклиная всё на свете, подошёл к кофру и увидел там последний, третий контейнер. Нежно взял его, почти как ребёнка. Сам чуть ли не плача, встал и побежал. Я задыхался, всё тело болело, в глазах периодически темнело, но я бежал. Буквально влетел в дом, поднялся к ней на этаж, начал стучать в дверь, при этом называя её имя. Она открыла, улыбнулась мне, обняла. По лицу было видно, что она плакала. Я отдал ей контейнер с уже подтаявшим льдом. Сам в этот момент молчал, не в силах что-либо произнести, и судорожно хватал ртом воздух. Я прошёл в квартиру и упал в кресло, она ушла в соседнюю комнату, перелила воду в стакан и напоила маму, она что ей сказала, погладила по голове и направилась ко мне. Я встал, подошёл к ней...
Тут Барвет резко оборвал свой рассказ, он стоял, нервно и часто дышал, зрачки его были расширены, кулаки сжаты до побеления в костяшках. Виенна уже давно стояла напротив него, по щеке у неё стекала очередная слеза. Она подошла к нему вплотную, взяла его руки в свои и сказала:
– Ты положил левую руку мне на талию, правую руку на плечи, вот так. Обнял и притянул к себе. Сказал, что я самая лучшая, что ты меня любишь и ты всё готов сделать для меня.
Влюблённые потянулись друг к другу губами. Яркая вспышка поглотила их, но им было уже всё равно. Они были предначертаны судьбою друг для друга, и предназначение сбылось. Для него нет ни границ, ни времени, ни пространства. Предначертание должно осуществиться, не смотря ни на какие причины, рано или поздно, так или иначе. Жаркие, всеразрушающие языки плазмы хлестали влюблённых, но они уже не имели никакой власти над ними. Влюблённые стояли, объятые жаркой плазмой, словно красивой накидкой колышущейся на ветру, они упивались друг другом и моментом, ради которого стоило жить.
Вход
Регистрация
Наверх
