Пираццкий бар "72". Барная стойка, столики, уютный полумрак. За стойкой пересчитывает деньги Кейловер, изредка отпуская выпивку очередному посетителю. Где-то в подсобке крутится Мейер, что-то постоянно роняя, похоже он строит там свою любимую пирамиду Понци из упаковок от проданного налево Куафе Зеро.
В дальней углу небольшая сцена. В углу сцены прислонившись к стене в изнеможении сидит Огонек. Он бледен, волосы слиплись, лицо покрыто испариной. Видно, что ему нехорошо. Он тихонько бъется головой о стену и иступленно бормочет: "О нет, опять пираццкий бар. О, боги, только не это..." Иногда он тихонечко стонет. Судя по всему, у него боязнь барового пространства.
На сцену периодически выскакивает Пепелац в подтяжках и розовой бабочке, строя из себя конферансье, объявляя номера конкурса самодеятельности и пытаясь шутить. Шутит он, впрочем, не смешно. Время от времени Пепелац пытается пнуть беднягу Огонька ногой на потеху публике, но тот не реагирует, и только тихонько всхлипывает. Конферансье-Пепелац выхватывает из кучи коробочек с конкурсными работами очередную, неуклюже вспарывает ржавым консервным ножом, посыпает солью и швыряет в зал. Кто-то с радостными криками подхватывает ее, пинает ногами и орет "Шайбу! Шайбу!" Но таких немного. В основном все равнодушно выпивают и закусывают, перекидываясь колкостями на разные темы. Многие при этом громко чавкают. Другие не могут понять, в какой руке держать за обедом нож, в какой - ложку, и в какой, извините, слот фитить салфетку. Изредка мелькают бледные взволнованные лица, украдкой поглядывающие на сцену и делающие вид, что происходящее там их не волнует. Это создатели тех самых конкурсных коробочек. При каждом выкрике Пепелаца они нервно вздрагивают и еще более старательно отводят от сцены взгляд.
А вот в соседнем помещении бильярдной стоит шум, гам, смех и брань, ревут мощные вентиляторы и стучат совковые лопаты. Там кипит жизнь, обсуждаются последние политические события, проданные партии, забитые и разбитые шары. Вплоть до мордобоя. Кстати, конкурс самодеятельности спонсируется из этой самой бильярдной.
- Коробочка номер четыррррнадцать! - лихо выкрикивает Пепелац. Он дергает за ленточку, выхватывает из носка свой ржавый нож, кромсает коробочку, сует в нее свой нос, кривится, делая вид, что оттуда пахнент чем-то гадким, машет перед носом рукой, посыпает сожержимое солью, подбрасывает в воздух и пинком отправляет в зал. - Восссспаление! - возвещает он, - Еще один образчик антисанитарии помыслов и застоя мысли!
С места вдруг срывается молодой человек, из тех самых, бледнолицых и взволнованных, выхватывает коробочку из чужих рук, порывисто прижимает к груди. Его трясет, руки не могут совладать с коробочкой, а он - с дрожью в них. - Да что же вы! Это же конкурс про бильярд! Я в коробочку свои шары положил! - молодой человек нервно сглатывает. - Хотел и кий всунуть, да он не влез. А вы, а вы... а у вас все не про бильярд, вот! Я снимаю... снимаю свои шары с конкурса! Не смейте лапать их своими грязными руками!
- Аааа....так это ваши шары так воспалены, - ехидно роняет Пепелац. В зале раздаются смешки.
- Да ты... да ты... ты вообще о бильярде ничего не знаешь, ты даже про секретный финт МОНа не знаешь, и про стол Фокса! Кто тебя на сцену пустил!
Молодой человек убегает.
- А теперь, дамы и господа, перейдем к...
Договорить ему не дают. В зал врывается Александр Черникин, весь заляпанный чем-то зеленым. В одной руке у него стаканчик с мороженым. Фисташковым. Зеленым. Он воинственно размахивает стаканчиком, и становится понятно, чем он, собственно, заляпан. Другой рукой он крепко держит упирающуюся маленькую девчушку, которая тоже вся перепачкана мороженным и размазаными по лицу соплями. Девочка в истерике. - Не надо мороженого, я уже его не хочу, не надо больше! Я не буду его есть!
- Что значит "не надо"?! - грозно возопляет Черникин, - еще как надо! Еще как будешь! Это фисташковое, понимаешь, фисташковое мороженное! Оно ХО-РО-ШЕ-Е! Ты! - он тычет пальцем в сторону конферансье, - А ну быстро сказал, что оно хорошее! А то по морде размажу, казззел! Вы же все не люди! Уткнитесь!
- Кол! - вдруг подхватывается с места Огонек. - Или даже ноль! Это пираццкий бар! Нет, только не пираццкий бар! Только не это! - Он опять сползает по стенке на пол.
- А мне здесь все не нравится. - вдруг встает с места солидный толстячок в зеленом пиджаке. - Все УГ. Вот раньше трава была зеленее, шары больше, - он опускает взгляд куда-то вниз живота, - и кий тверже. Я против. Против всех. Это фейл. Отдайте, лучше, приз мне. Или сделайте другой конкурс, с большими шарами и хорошим таким... этим... кием.
- Ну вот, все совсем уныло стало, - по залу пополз шорох и нестройное гудение, - мы требуем продолжения банкета!
Кейловер за стойкой сбился со счета, оторвал глаза от пухлой пачки, обвел зал... - Я могу еще на сутки продлить, - то ли пообщал, то ли пригрозил он.
Напряжение постепенно спадало, чавканье в зале возобновилось, Пепелац что-то бормотал за кулисами, видимо сочиняя очередной нисмишной текст, Огонек мерно постукивал головой по стене, бредя барами, Кейловер заново пересчитывал призовой фонд, а из бильярдной слышалось гудение мощных вентиляторов, стук шаров и звяканье совковых лопат. Хотя... может и наоборот... звяканье шаров и стук лопат.
Сообщение отредактировал СтарыйПепелац: 18 August 2011 - 1:51