Вход
Регистрация
“Понадобится семьдесят два часа,” со скучающим видом сказал мне человек в лабораторном халате, ”чтобы все когнитивные, мыслительные и двигательные функции настроились и распределились через разъем нейро-интерфейса, имплантированного в вашу голову.” Провода СИС (Сетевые Информационные Службы, NIS – Network Information Service) металлическим фонтаном вытекали из моего черепа. Громоздкая и неудобная, давила так, что сложно было держать голову прямо. “Временное неудобство, пока не закончится процедура,” ответил халат на мои жалобы.
“А что будет, когда завершится процедура?” спросил я.
Он одарил меня таким раздражительным взглядом, в котором ясно читалось, что будет намного проще для нас обоих, если я перестану задавать вопросы. Я умолк, а он с тяжелым вздохом вернулся к работе.
Лишь через несколько часов мне было разрешено вернуться в свою комнату. Его я заметил лишь, когда наступил на него. На полу лежал пистолет, под ним, записка со всего лишь двумя словами: УБЕЙ СЕБЯ. Намного позже я узнаю, что семь дней это самый крайний срок, который отводится рекруты на совершение самоубийства и завершения процедуры. Любой, кто не сможет через это пройти, будет удален из программы немедленно. И естественно, они могут тебя убить. Простой таблетки или укола было бы вполне достаточно. Но, вместо этого, они хотят, чтобы ты убил себя сам. Это тест, первый из многих.
Каждый день начинался как предыдущий. Я кладу пистолет себе в рот и крепко стискиваю его зубами. И сижу так до тех пор, пока зубы не начинают болеть, а пальцы сводит судорогой. Потом убираю пистолет, одеваюсь и выхожу проветриться. ”Завтра,” обещаю я сам себе. ”Завтра.”
“Самосохранение это основной из базовых инстинктов. Лишь подавив волю к жизни, ты сможешь стать по- настоящему бессмертным.” Так мне сказал старый Себистор, у которого вид был такой, будто он дрался с самой жизнью и проиграл. Уверен, эти слова он считал очень глубокими. Старик отошёл в сторону, уступая мне дорогу, я кивнул ему и проехал мимо. И тогда я осознал, насколько старым я выглядел, в одежде из неплотной медицинской ткани, прикованный к креслу-каталке, голова склонена под тяжестью СИС. Я продолжаю ехать, направив кресло по тому же узкому проходу, по которому езжу каждый день из лаборатории в свою комнату, я больше не могу управлять своим телом, я уже наполовину мертв, и я думаю, а почему бы нет? Добравшись до эстакады, одной из многих, пересекающих весь обширный комплекс, я отталкиваюсь от кресла и вываливаюсь через край.
Она придёт мгновенно, уверяю я себя во время падения. Но все оказалось наоборот. Я чувствую, как мои кости ломаются от удара – челюсть дробится, зубы разлетаются мелкими осколками, разрывая ткани как маленькая картечь, ломаются ребра, загибаясь внутрь, пробивая печень, селезенку и легкие – как будто гигантским кулаком ударили в грудь. И за всем этим наблюдает СИС, молчаливо записывая, запоминая.
***
Я проснулся в неудобном теле. Руки были слишком длинные, а ноги слишком большие. Я встал – Я встал! – но, внезапно возникшее чувство радости, переполняющее меня, моментально исчезло, когда я увидел человека пристально глядящего на меня. Прошло несколько секунд, прежде чем я понял, что это я смотрю сам на себя. Раньше моя кожа была цвета полуденной песчаной бури, теперь же она была бледной, почти серой. Помутневшими белыми глаза я уставился на себя, не веря увиденному. СИС теперь намного меньше, чем раньше, но не такая круглая и посаженная намного глубже в череп, практически сливаясь с кожей. Кожа невероятно гладкая. Пропали грубые шрамы на спине, тяжело заслуженные трофеи долгой жизни, а вместе с ними и глубокие линии, которыми время исполосовало мое лицо.
Я теперь стокилограммовый детина-альбинос.
“Стандартный клон,” прокричал халат после того, как я швырнул его через комнату. И уже в безопасности, спрятавшись за светящимся терминалом, добавил, “в-все получают стандартный клон, чтобы с-снизить расходы.” Я уже все это знал. Слышал от трех разных людей, пока пробивал себя путь сквозь цепи командования, пытаясь добраться до Вантуса, который внезапно оказался очень занятым, чтобы поговорить со мной. Я уже не тот, кем был раньше: солдафон. Слепой инструмент. Они получили от меня что хотели. У них есть технология, которая бы сделала точную копию моего оригинального тела. Но, они просто решили этого не делать. И от этого решения так и несло бюрократией.
Полностью значение его слов до меня дошло лишь на следующий день, когда я познакомился со своим новый отрядом: Гастун, Кала и Крин. Их лица были такими же, как и мое; бледная, как у покойника, кожа, лысая голова и безжизненные глаза.
Мы стояли на открытом воздухе. Впервые за несколько недель я увидел солнце.
”Ты, выскочка!” первым заговорил Крин.
”Заткнись, придурок. Это наш сержант.” А это была Кара, которая попыталась незаметно упрекнуть Крина, но у нее ничего не вышло.
“Сэр!” Гастун наигранно отдал честь.
Ну, хотя бы голоса у нас разные, подумал я.
Несколько дней спустя, я смог больше узнать о людях под своим командованием. Крин, как и я, был в Valklear. Уже на третий год службы, он стал одним из сотни добровольцев на участие в программе Вантуса. Остроумный и вспыльчивый. Оставлю себя на заметку, что надо будет выяснить, почему он пошёл в Valklears. Гастун работал на галлентовскую частную охранную фирму. Он не очень разговорчив, и поэтому многие люди думают, что он туповат. Наверное, в прошлой жизни он был человеком, огромный как гора. Кала была…женщиной. До крайности патриотичная, она моментально ухватилась за представившуюся возможность быть одной из первых выведенных солдат Республики. В отличие от всех нас, она знала, что ее засунут в стандартное мужское тело. Скорей всего, ей рассказали об этом, надеясь, что она откажется пройти через все это. Но, она все равно согласилась на процедуру, которая, как они и рассчитывали, сделала ее крайне безумной, как раз для подобной работы. Хотя, я думаю, мы все были безумцами.
***
Тренировки проходили с боевыми патронами.
“А должно было сделать нас менее чувствительными к боли!” прошипел Крин, нанося биопенный
уплотнитель на рану в животе. “Свежие новости, кретины! Пуля причиняет боль, независимо от того, сколько раз в тебя попали.”
Боль постоянна. Всё чего мы касаемся, всё, что мы делаем. От неё не убежать, её не прогнать, но можно игнорировать. Выстрелом мне задевает плечо, проходит навылет. Боль лишь временная, она пройдет, раз за разом повторяю я вслух. Инстинктивно, я поворачиваюсь и стреляю, красный туман показывает мне то, что я уже знал, ещё до того, как нажал на курок. Но я выиграл нам лишь немного времени. Он вернётся.
За прошедшие дни, это была наша вторая тренировка в реальных боевых условиях. И в этот раз, нас превосходили в числе; против нас было три отряда. Они прижали нас за шесть метров до цели задания, и разделяло нас лишь открытое пространство. Портативная автоматическая пушка ожила за горным хребтом, и поверх этого шума, было слышно нытье Гастуна, “они пытаются окружить нас!”
Осталось слишком мало времени.
Я сканирую деревья. Они сидят там, ждут.
“Безумная идея. Нас перебьют раньше, чем мы успеем добраться до того маячка.” сказала Кала, проследив за моим взглядом. ”Да и Крин уже не сможет бежать.”
“К черту. Все я могу. Справлюсь.”
Позади нас было слышно стрельбу, и внезапно ураганный вой пушки прекратился. Они достали Гастуна.
“Нужно двигать. СЕЙЧАС ЖЕ.”
“Что?”
“Ты с ума сошёл?”
Я игнорирую обоих.
“Кала, прикрой.”
“Извини, Крин,” сказал я, поднимая его за воротник, и игнорируя его протесты, вытаскиваю и толкаю его из укрытия. Одиночный выстрел прошипел из за деревьев и всей массой. Потом последовал ещё один, а за ним ещё один. Мы продолжали бежать, выстрелы следовали друг за другом, будто легкий дождик стучал по жестяной крыше.
Крин кричал, когда несколько первых выстрелов вгрызались в его тело, но вскоре было слышно лишь бульканье, а затем остался лишь мягкий, влажный шмяк!, этим звуком сопровождался каждый новый выстрел, разрывающий его безжизненную плоть.
Мы пробежали три метра, когда ими полностью овладело отчаянье. Продолжая стрелять, они вышли из-за деревьев, и тогда Кара начала снимать их одного за другим. Десять. Я бросил труп Крина и оставшиеся несколько метров до маячка пробежал спринтом, возбуждение от бега, ощущение растягивающихся мышц и твердой земли под ногами, все этого подстёгивало меня. Я добрался до ограничивающих лучей, и сигнал воем обозначил окончание тренировки. Я был весь в крови, часть из неё была моей, но всё это не имело значения. Всё кончено; мы победили.
И лишь когда я обернулся, заметил какая вокруг была разруха. Поле, которые только что пересек я и Крин, было полностью покрыто мертвыми телами; каждое отличалось от предыдущего, но всё-таки все были похожими. Я старался не смотреть им в лицо. Уже не в первый раз, я удивлялся, во что же я ввязался.
Сообщение отредактировал Nordeck: 06 August 2013 - 7:13
Наверх
Завершение истории Путника.
