Вход
Регистрация
Не могу не затронуть тему обострившейся критики в адрес этого ролевого альянса. Уровень раздражения, проявляющийся в этих форумных сообщениях, ну никак не соответствует деятельности самих гонеров, и с гораздо большей вероятностью характеризует внутренний фон высказывающихся. Я не идеализирую ролевой отыгрыш братьев, но ведь и создается он конкретными людьми, возможности каждого из которых имеют свои пределы. Свою силу он получает совместным творчеством и фантазированием. Не отравляйте, пожалуйста, скепсисом себя и других. Думаю, достойна только похвалы смелость, с которой Сарачем стремится раздвинуть ментальность и эмоциональные границы игроков.
Этот бой ты не сможешь выиграть, Дарт... Если мой клинок
найдет свою цель, ты перестанешь существовать, но если
ты поразишь меня, я стану лишь сильнее.
Оби-Ван Кеноби
В памяти всплыла виденная им другая планета, похожая на эту, такая же жестокая и иссушенная, служившая пристанищем для многочисленных поколений людей. Тысячи лет в том суровом мире шло непрерывное сражение за право жизни на существование. В сражении не было раненных или пленных – только живые и мертвые. Сам тот мир был смертью, стеной серого песка, смыкающего свои объятия, и только непрестанное движение и приспособление могло противопоставить этому давлению живое. Люди падали снова и либо снова вставали, либо высыхали, рассыпались в прах и становились частью серого песка. Вторжение рабовладельческого флота, для многих являющееся синонимом разрушения, тогда стало лишь продолжением сражения, источником многих новых возможностей и новых вызовов…
Тоненькая нить жизни протянулась сквозь пласты времени, включая в себя души и взгляды, к нему в этом моменте и смотрела на молчаливый танец миров около солнца, и похожего на другие, и уникального. Пальцы скользнули вниз по гладкой поверхности, оставив на ней едва заметный развод. Кисть сжалась в кулак и вновь превратилась в ладонь. Эта плоть гибка и лишена следов знакомства с пыточными инструментами, но сознание хранит и беспомощность, и крик боли расчленяемого тела. Сердце человека слито воедино с чернотой космоса, в нем живут те же миры и стихии, и та же пустыня имеет в нем место. Также верно может губить человек и себя, и других. Без осознания, без связи с источником жизни теряет он, как если бы остался без воды.
Он наверняка знает это. Некогда, кажется, будто несколько веков назад, но объективно не так и далеко в прошлом, был он подобен жестокому и неразумному ребенку. Член богатого торгового клана, пользовался он благами, что с избытком дают человеку деньги. Но что была та власть? Чем она питалась и поддерживалась, к чему вела? Как часто, проснувшись после пресыщенной удовольствиями ночи, чувствовал он только раздражение. Как часто казался ему пустым предстоящий день, и фальш, пропитывая все приторными запахами и крикливо яркими цветами, вызывала тошноту и тоску неизвестно о чем, чтобы к вечеру снова погаснуть в привычном цикле работы и излишеств. Отсветом отчаяния было его превращение в азартного игрока тотализаторов, спускающего за вечер целое состояние, демонстрирующего презрение к деньгам, только затем, чтобы назавтра стать еще жестче во взыскании долгов, более циничным, мелочным, беспокойным. Скука и страх – вот столп его тогдашней жизни; глубинный всепроникающий страх, в котором он боялся себе признаться, и оттого лишь вернее ведомый им. Пустыня, превратившая его в уставшего старика с молодым телом. Именно страх, питающий жажду власти, слепой страх перед своей слабостью, был и проводником рока, сведшим его в конечном счете с сомнительными и чуждыми ему людьми. Взрыв в системе Pashanai, для многих пробежавший по дисплею новостными отчетами, разрушил его тогдашнюю жизнь, превратив просто в страдающую плоть живого существа на допросных столах Министерства Внутреннего Порядка. Но именно тогда, потеряв все, встав так близко лицом с собственной слабостью, уязвимостью и со смертью, он смог открыть самого себя. Беспощадные уроки может иногда давать жизнь, но, что, как не боль, является признаком всего живого? Разве не является она сокровенной и чистой информацией о нас самих, и о движении Вселенной вокруг?
Продуваемый холодным ветром, стоял он некогда среди построенных людьми странных сооружений перед бездной с сонмом мерцающих звезд. Впервые имел он опору в собственных ногах, и что-то неразрушимое и несгибаемое ощущал тогда в себе. Он плакал и смеялся, и звезды скорбели вместе с ним, оплакивая бесчисленные маленькие смерти, сопровождавшие с самого начала его дорогу, и радовались вместе с ним рвущемуся наружу потоку жизни. А ветер и ласкал его, и бил ударами циклопического невидимого молота, что ковали его, словно меч…
Капсулир, наделенный сейчас великой властью над событиями и другими людьми, оглядывается назад и может помнить свою истинную власть и свободу, переполняющие идущего по пустынным магистралям чужого города замерзшего бродягу с безмятежной улыбкой на губах. В памяти того новорожденного восставали лица бывших знакомых и деловых партнеров, близких родственников, что поспешили отказаться от него, и просто случайных людей, виденных когда-либо в мгновения увлеченной суеты или задумчивости. Восставали с необыкновенной ясностью и смешивались с замысловатой игрой света восходящего солнца и теней на гладком каменном полотне, идущем из-под ног, пронзительной прозрачностью холодного воздуха. Образы меняли формы, текли один в другой, раскалывались на куски, открывая подробности и глубины, в которые можно было падать и падать бесконечно. Были все люди похожи ему на листья огромного дерева, трепещущие на ветру. И сам он, оставаясь надорванным колышащимся листом, был единовременно и ветвью, и стволом, и каждым из несметного числа листьев – абсолютно уникальных и абсолютно схожих: питающихся, тянущихся к свету, опадающих. Нежность в том пути владела им безраздельно, нежность к кричащему младенцу и к угасающему старику, к мужчине и к женщине, к самодовольному честолюбцу и к мирному святому, к черствому убийце и к падающей жертве, к раздавленному рабу и к властвующему холдеру. Долгим был тот день, а к вечеру вышел он к нескольким приземистым полукруглым строениям, укрывшимся в роще направленных к смутному темнеющему небу высоких деревьев, формой напоминающих узкое пламя свечи. Там нашел он приют и незамысловатую трапезу заботой совершенно незнакомых простых людей. И никогда еще до того не ел он ничего вкуснее, никогда сон не дарил такого обновления и столько силы…
Были после и отчаяние, и радость. Было много ошибок. Но у того, кто может учиться, всегда найдутся мудрые учителя. Сами по себе события несут зерна истины, что дают всходы в благодатной почве. И плоды разят воображение невнимательного наблюдателя, когда вдруг видит он конечный результат, достигнутый как будто без усилий. Не замечает он корней, взрыхляющих почву в жажде истока, и объясняет все удачей или исключительностью, в то время как тот же благодатный источник течет у самых его ног. Но хотя едина жажда людей, формы ее бессчетны, и каждый ответ есть истинный. Один мирно растет и цветет, пребывая в мудрости, другой же может стать комом снега, упавшим на горный склон, и увлекающим все больше и больше снега, пока не станет сметающей все на своем пути лавиной, имя которой – капсулир.
Каждая ситуация несет свои вызовы. Для превзошедшего человеческие возможности бессмертного капсулира самая сложная задача – не потерять свою человечность. Обладая оружием, сравнимым по разрушительности со стихийным бедствием, стоящий ныне у окна к окраинным обитаемым мирам капсулир держит обнаженный меч, направленный в тьму своего сердца, стремясь сохранить жизнь в собственной душе. Точно так и Храм Гонеров является мечом, направленным в тьму, окутывающую человечество. Посвятившие себя служению Жизни, не имеют они иной цели, кроме как поиска Истока ее. Но как живому существу необходимы зубы и когти, чтобы питаться, так и вокруг Храма естественно и непреодолимо из самих окружающих условий образовались Экзекуторы, решившие хранить хранителей жизни в их нелегком пути…
Двигаются и переплетаются судьбы людей и ложатся в легкую гигантскую паутину, пульсирующую и светящуюся в мертвых пространствах Нового Эдема. Многочисленны краски жизни и безграничны возможности. И несет быстротечный ветер запах пустыни.
Сообщение отредактировал Iridium Sunday: 05 June 2011 - 11:30
Наверх
