Вход
Регистрация
Не могу больше, надо проветриться. Вчера сиднем дома просидел весь день, и сегодня к этому идет. Нет, надо выйти, прогуляться. Если не оторву от дивана задницу – мозги распухнут, я не усну, и понедельник будет особенно грустным. С такой мотивацией я оделся и вышел на улицу, без особой цели.
Во дворе меня неожиданно встретило тепло, успевшее прийти за день, как это бывает в наших краях. Теплый, свежий ветерок вынес из головы диванную хмарь, солнышко пригрело забывшую тепло кожу, и я понял – вот она – граница.
Гуляя я всегда смотрю по сторонам, подмечаю детали, кадры, сцены. Вот сегодняшние.
На районной площади вернули в фонтан медного фазана и медных рыб. Их всегда снимают на зиму, и возвращение их на свое место – признак того, что фонтан скоро включат.
Дети. Очень много детей. И носятся они на своих роликах, великах, скейтах так быстро, что их кажется в два раза больше. Этот мальчик и девочка на велосипедах, уже проезжали, или нет?
Одноногий мужчина на скамейке у дома. Отложил костыль, сидит, греется на солнце. Не знаю, как он потерял ногу - для войны слишком молод, на лице следы алкоголизма, но сейчас он трезв. Просто сидит и греется, а мимо идут люди. И я иду мимо.
Две красавицы с колясками. Ну надо же, и такие рожают. Это отлично, это признак продолжения жизни не смотря ни на что. А вот еще две, и еще. Коляски, а не красавицы. Странно, когда видят женщину с коляской – смотрят на коляску, а не на женщину. И вот еще наблюдение, мамы ходят парами и выглядят отлично, а отцы выкатывают детишек в гордом одиночестве и трениках.
Шикарный мерс пропускает на переходе. Киваю и прохожу. Мелочь, а добавляет уважения к безвестному водителю.
Попадаются на встречу несколько компаний молодых людей. Всем весело, все шумят. Пиво только у одной пары. В воскресенье вечером почти нет пива, что же это делается? Они подрывают мое неверие в человечество. И это действительно хорошо.
Ветеран войны. Смешной зеленый пиджак, шляпа, под пиджаком шерстяной свитер натянут на груди колесом. Идет прямо, бодро, глаза живые, яркие. Многие молодые так не выглядят.
Азербайджанец вышел из овощного киоска и щурится на солнце. Хоть он и зарос, но сквозь щетину видно, что ему хорошо, он улыбается.
Похоронное бюро. За забором стоят образцы надгробий - черные гранитные камни, кресты, равнодушные ангелы. От них должно бы веять холодом, но под летним солнцем они смотрятся совсем не страшными, как плитка в туалете. Понимаю, что тот, кому купят эту черную красоту, пропустит и это солнце, и этот ветер, и этот детский шум. И вообще все. Хотя земля, наверное, уже теплая.
Отец учит сына кататься на велосипеде. Сам едет первым, медленно. Сын, лет одиннадцати, едет неуверенно, вихляет. Отец его учит, обернувшись назад. Сколько же у нас на районе детей? Зимой их не видно.
Ярко-медно-рыжий мужчина со своей семьей. Не заметил семью, ибо солнце очень красиво отсвечивает на его волосах. Потрясающий цвет.
Пожилая пара, обоим далеко за семьдесят. На нем нелепый синий пиджак, на ней длинный свитер, у ворота подколот трогательный цветочек. Идут медленно, степенно. Он ведет ее под руку. Она смотрит на него.
Инвалид бойко идет мелкими шагами, опираясь на палку, идет по площади, среди играющих и шумящих детей, и за стеклами толстых очков видно, что он счастлив.
Ну вот опять. Мать учит сына подростка стоять на роликах. Она держит его и громко говорит: «Таак... Таак! Таак!». Обоим весело, всем вокруг весело, они исчезают на общем фоне.
У всех этих людей, у детей и стариков, у здоровых и убогих, у мужчин и женщин, во всех их глазах есть что-то общее. И тут по законам жанра я, как автор, должен бы написать: «И тут я понял что!». Нет. Не напишу. Я с самого начала знал что это, потому что я был частью их, частью этой пестрой толпы, этого дня. Простая, отшлифованная годами жизни, веками поколений, тысячелетиями эволюции мысль: «Я дожил до Лета».
Сообщение отредактировал Wisdoom: 22 April 2012 - 17:37
Наверх
