Helga Nystrom

Сердце Марса

            Первый треножник экипаж патрульного дирижабля «принц Альберт» засёк неподалёку от кратера Исидис.

            В мощные цейсовские бинокли было видно, как вдалеке, на красноватой равнине под грязно-жёлтым небом ворочается гигантская металлическая туша. Стряхнув пыль, она неуклюже поднялась на тонкие суставчатые ноги, расправила щупальца, удерживающие чёрный ящик – генератор теплового луча. За первым треножником последовал второй, третий, и вот уже два десятка исполинов встали цепью, перекрывая путь наступающей колонне бронетехники землян.

            Танки, выпустив пар, замедлили ход и начали перестраиваться в боевой порядок. Получив разведданные, командир батальона запросил подкрепление – гаубичную батарею: тепловой луч марсиан превосходил по дальности даже новейшие семнадцатифунтовые башенные орудия и плавил лучшую крупповскую сталь.

            Тем временем в гондоле дирижабля «принц Альберт» канонир Генри Нортон, склонившись над прицелом, смотрел, как внизу проплывают треножники и нервно сжимал рукояти сброса бомб. Однако приказа начать атаку не было. Преодолевая сильный боковой ветер, дирижабль обогнул строй марсиан и полетел дальше, к циклопической чаше кратера Исидис.

            Вскоре показалось дно кратера и то, что скрывалось на нём. «Матерь Божья», — не сдержался пилот. Генри глянул в переднее стекло рубки и обомлел.

            Металлическую трубу больше мили длиной, покоившуюся на массивном круглом основании, окружало скопище угловатых механизмов, возле которых копошились паукообразные машины марсиан. Чудовищное орудие медленно поворачивалось в направлении колонны землян и меняло наклон по отношению к горизонту. «Похоже на орбитальную пушку. Из таких они когда-то запускали цилиндры к Земле» — задумчиво сказал капитан.

            Услышав доклад с дирижабля, командир танкового батальона решил начать наступление, не дожидаясь основных сил: один удачный выстрел из такой махины мог произвести катастрофические разрушения, а отступить на безопасное расстояние уже не было времени. К счастью, из-за размеров и расположения стрелять прямой наводкой это орудие не могло.

            Танки, лязгая гусеницами, двинулись вперёд. Скошенные носы боевых машин, оборудованные таранным выступом, то и дело задевали грунт, поднимая клубы пыли.

            Батальон разделился, окружая треножники с двух сторон, те в ответ сомкнули ряды и активировали тепловые лучи. Ослепительные линии огня, оставляя обугленные борозды, словно исполинские пальцы, протянулись к танкам, приближавшимся на максимальной скорости. Уклониться удалось не всем: три неповоротливых «Фридриха» буквально распались на части, один из «Тамплиеров» потерял гусеницу, другому начисто срезало левую башню.

            Достаточно сократив дистанцию, танки открыли огонь из орудий главного калибра; пушки в боковых спонсонах ждали своей очереди. Поначалу снаряды, оставляя глубокие воронки, ложились мимо цели, но вскоре наводчики сделали поправку на пониженную гравитацию и ветер, что принесло первые успехи.

            У одного из треножников подломилась конечность, и он, накренившись, упал, задев соседнюю машину. Наблюдавший за этим экипаж «принца Альберта» разразился радостными возгласами; дирижабль к этому времени почти долетел до гигантского орудия и получил шанс поучаствовать в битве. Пилот поставил руль высоты на спуск, Нортон вновь вернулся к бомбовому прицелу.

            Пятьсот футов… Рано. Триста. Двести. Сто… Пора. Держатели разжались, и чёрные цилиндры стофунтовых бомб нырнули вниз. Генри даже успел разглядеть на борту одной из них надпись «За Вашингтон». Потянулись секунды томительного ожидания. Нортон уже начал думать, что взрыватели не сработали, когда внизу взметнулись языки пламени. Покорежённые машины марсиан разлетелись в разные стороны, но главное орудие, по всей видимости, повредить не удалось, оно продолжало медленно и неукротимо поворачиваться на лафете.

            Сбросив бомбы, дирижабль совершил разворот и начал удаляться от центра кратера.

            — Почему не идём на второй заход? – спросил Генри.

            — Приказано срочно возвращаться в Нью-Лондон, — хмуро ответил капитан. – Нам на смену направлен цеппелин «Каледония». Ничего не понимаю. Чем эти штабные вообще думают?

            Впрочем, помощь наземным силам уже не требовалась: танки стреляли прямой наводкой по оставшимся треножникам и добивали упавшие машины. Командир батальона поблагодарил экипаж за помощь и пожелал удачного полёта.

            На исходе марсианского дня Генри увидел купола Нью-Лондона, соединенные подземными туннелями и опутанные сетью железнодорожных путей. На одном из них дымил готовый к отправлению бронепоезд, к которому цепляли платформы с орудиями — возможно, это и были те гаубицы, которых так и не дождались танкисты.

            Дирижабль пришвартовался к причальной мачте и плавно опустился в открытый эллинг, стоявший рядом с одним из куполов. Створки сомкнулись; через несколько минут мощные вентиляторы удалили непригодный для дыхания марсианский воздух, и экипаж вышел наружу. Там их уже ждали два офицера в мундирах цвета хаки с нашивками MI-5.

            — С возвращением, джентльмены. Нам нужен капрал Генри Нортон, — сказал улыбчивый крепыш с лейтенантскими погонами.

            — Не беспокойтесь, это не арест, — добавил его спутник.

            Генри сделал шаг вперёд и назвал своё имя, лихорадочно размышляя, зачем он вдруг понадобился контрразведке.

            — К сожалению, мы не можем позволить вам отдохнуть после боевой операции, — развёл руками лейтенант, — полковник Мак-Артур хочет видеть вас как можно скорее. Пожалуйста, следуйте за мной.

            Генри, ловя на себе сочувствующие взгляды, торопливо попрощался с экипажем и отправился следом за сопровождающими. Или всё-таки конвоирами?

            Несмотря на внушительные размеры Нью-Лондона, паромобили здесь использовались крайне редко ввиду дефицита топлива, поэтому весь путь до штаба пришлось проделать пешком. В этот поздний час людей на улицах было немного: гражданские отдыхали после трудового дня, военные собирались на вечернюю поверку.

Окна увенчанных высокими трубами фабрик и заводов погасли, вместо них зажглись огни приземистых жилых домов и увеселительных заведений.

            Пробегавший мимо мальчишка-газетчик в длинной, не по росту шинели сунул Генри свежий номер «Таймс». На первой странице был помещён дагерротип кайзера Вильгельма, пожимающего руку лорду Веллингтону на фоне поверженного треножника, заголовок внизу гласил «Вместе мы сила». Генри покачал головой и вернул газету обратно, сейчас ему было не для чтения.

            На площади Согласия пришлось сделать вынужденную остановку: бородатые солдаты в серых бушлатах в сопровождении священников переносили через улицу к строящемуся храму двадцатифутовый золочёный крест. «После ледяной Сибири Марс, должно быть, кажется им райским местом», — подумал Генри.

            Штаб Лиги Объединённых Наций, представляющий в плане правильный пятиугольник, располагался в самом центре города, напротив резиденции королевских особ. Кабинет полковника находился на предпоследнем этаже; даже невозмутимые провожающие запыхались после утомительного подъёма по бесчисленным лестницам, а Генри и вовсе шёпотом клял всё на свете. Наконец его довели до нужной двери и, козырнув на прощанье, пригласили войти.

            Небольшой кабинет освещали яркие газовые лампы, стены были увешаны картами Марса и тактическими схемами. За массивным столом в дальнем конце помещения, под портретом Его Величества короля Георга VI сидел невысокого роста грузный мужчина с седыми бакенбардами. На его кителе Генри разглядел медаль за отвагу и два ряда орденских планок.

            — Капрал Генри Нортон по вашему приказанию прибыл.

            — Вольно, капрал. Без чинов. Присаживайтесь, нам предстоит долгий разговор, — произнёс Мак-Артур и указал на свободное кресло. – Не буду ходить вокруг да около, начну с главного. Для вас есть задание чрезвычайной важности и секретности. Нет, это не вылазка в логово марсиан, на то у нас есть особые специалисты. От вас потребуются скорее гражданские навыки. До войны вы были детективом Скотленд-Ярда, не так ли?

            — Так точно, сэр.

            — Неплохой послужной список. Почему предпочли военную карьеру?

            — Моя жена погибла во время вторжения марсиан.

            — Понимаю. Мои соболезнования. Итак, вам поручено расследовать крайне щекотливое дело, с которым не справились наши военные специалисты. Вам знакомо имя доктора Адама Стёрлинга? – спросил полковник и протянул Генри фотокарточку, на которой был изображён сухощавый морщинистый старик в белом халате.

            — Да, я часто видел статьи о его поразительных экспериментах.

            — Это наш авторитетнейший консультант по Марсу. Два дня назад он пропал без вести из собственной лаборатории. Кажется, в криминалистике это называется классическим делом о закрытой комнате.

            Мак-Артур встал с кресла и принялся расхаживать по кабинету, заложив руки за спину.

            — Научный корпус тщательно охраняется. Часовые показали, что около шести часов вечера доктор вошёл в свою лабораторию и остался там на ночь. Его хватились утром. Входная дверь была не заперта, дверь во внутренний отсек пришлось взломать, но в обоих помещениях доктора не оказалось. Следы возможного преступления отсутствуют. Мы перебрали множество вариантов, включая даже диверсию марсиан, но так и не нашли разгадку. Возможно, в деле замешана германская или русская разведка.

            — Благодарю вас, сэр. Я могу задавать вопросы?

            — Теперь это ваша работа, — сказал Мак-Артур.

            — Из лаборатории есть только один выход?

            — Именно. Мои люди тщательно изучили пол, стены и даже потолки: кроме как через входную дверь он выйти не мог.

            — Часовые – надёжные люди?

            — Их подвергли перекрёстному допросу и проверили на полиграфе. Сговор или подкуп третьими лицами тут исключён.

            — Есть ли другие свидетели, кроме часовых?

            Мак-Артур поднял указательный палец вверх.

            — Отличный вопрос, капрал. Да, ассистентка доктора, она находилась в лаборатории всю ночь. Именно от неё мы узнали, что доктор вошёл во внутреннее помещение, куда не пускал никого из посторонних, даже её, и не выходил больше.

            — Всю ночь? Между ними были… отношения?

            Полковника этот вопрос почему-то насмешил.

            — Не думаю. Полагаю, вы хотите поговорить с ней?

            — Да. Возможно ли сделать это прямо сейчас?

            — Конечно. Разомнём ноги, тут недалеко.

             «Странно, Мак-Артур почему-то не хочет вызвать её в кабинет», — подумал Генри.

            Научный корпус, как оказалось, располагался прямо под зданием штаба. На пути к лаборатории Стёрлинга полковнику пришлось три раза предъявлять документы, но даже после этого часовые с подозрением косились на незнакомого им Нортона. Система безопасности здесь и вправду была на высшем уровне.

            Спустившись на два этажа ниже уровня грунта, они прошли до конца коридора. Полковник отпёр массивную дверь и зажёг свет, приглашая Генри войти.

            Левую стену просторной лаборатории занимали высокие шкафы с книгами и несколько письменных столов, заваленных бумагами и чертежами. На правой же в беспорядке громоздились арифмометры, машины Бэббиджа, катушки с плёнкой, а также многочисленные приборы и детали, назначения которых Генри не смог определить. Напротив входа находилась закрытая дверь в смежное помещение. По обе стороны от неё стояли стеллажи с химикатами, на одной из полок Нортон даже разглядел склянку с заспиртованным зародышем марсианина.

            — Здравствуйте, мисс Бетти, — громко произнёс полковник.

            Генри услышал приглушённое лязганье, звук тяжёлых шагов, а в следующее мгновение потерял дар речи.

            Из-за шкафов в дальнем конце комнаты вышел стальной манекен, одетый в строгое шёлковое платье. Лицо ему заменяла металлическая маска, на которой искусно были изображены довольно привлекательные женские черты, в прорезях глазниц горели огоньки. Приближался он быстро, но несколько неуклюже, будто бы раздумывая каждый раз перед тем, как сделать следующий шаг. При каждом движении слегка поскрипывал, и изо рта вырывалось едва заметное облачко пара. Гибкие суставчатые пальцы рук чем-то напомнили Нортону щупальца марсиан, а из-под подола платья виднелись широкие плоские ступни.

            — Мисс Бетти, имею честь вам представить капрала Генри Нортона. Генри, это мисс Бетти, точнее, автоматон модели BT-1000, ассистентка доктора Стёрлинга.

            — Рада видеть вас, мистер Нортон, — глухим, слегка надтреснутым голосом произнесла Бетти и с неожиданной ловкостью сделала книксен, скрипнув при этом механическими суставами.

            — Благодарю вас, — преодолев ступор, ответил Генри. — Мы пришли по делу. Разрешите задать вам несколько вопросов, связанных с исчезновением доктора Стёрлинга?

            — Мой словарный запас ограничен. Пожалуйста, формулируйте вопросы корректно, — предупредила Бетти.

            К сожалению, ничего нового она сообщить не смогла. С момента постройки, около года назад, её участие в экспериментах доктора ограничивалось переноской тяжёстей, записью наблюдений и простейшими операциями с приборами. Доктор Стёрлинг был добр и вежлив с нею, часто совершенствовал её внутренние механизмы и исправлял поломки. Единственный интересный факт Генри узнал, когда задал вопрос о том, что делал доктор в последний день.

            Вечером после планового ремонта Бетти он некоторое время провёл, разбирая бумаги, а перед уходом в соседнюю комнату подошёл к ней и произнёс странную фразу, которой Бетти от него раньше не слышала: «Память о вас всегда будет в моём сердце».

            Немного помолчав, она добавила, что скучает по отцу. Генри почувствовал себя неловко, услышав такие слова от машины, поблагодарил Бетти и повернулся к полковнику.

            — Разрешите осмотреть внутреннее помещение?

            — Конечно. Из-за строжайшей секретности доктор шутливо называл его «комнатой Синей Бороды». Но боюсь, что увиденное вас разочарует.

            Когда они вошли внутрь, Генри скептически хмыкнул. Квадратная комната примерно двадцати футов шириной была абсолютно пуста. Голые стены, лампы на потолке и система отопления — только и всего. Генри, хотя и доверял компетенции специалистов, проводивших первичный осмотр, тщательно изучил скудный интерьер с помощью любезно предоставленной полковником мощной лупы. Никаких зацепок. Единственное, что заинтересовало Нортона, — полустёртые следы пыли на полу, но до времени он решил не оглашать свои догадки.

            Через полчаса Генри вернулся к порядком заскучавшему Мак-Артуру и сказал, что узнал всё необходимое.

            — Великолепно. Ваше рвение достойно всяческих похвал, но вынужден напомнить, что уже далеко заполночь. Мы оба не обладаем выносливостью мисс Бетти, поэтому предлагаю встретиться завтра утром в десять часов у меня в кабинете.

            Вернувшись к себе в казарму, Генри рухнул на койку и мгновенно уснул.

            Во сне он, выбиваясь из сил, бежал по каменистой багровой равнине, а сзади неторопливо ковылял треножник. На зубах скрипела марсианская пыль, одежда пропиталась потом, а спасительный купол был ещё очень далеко. Когда Генри наконец добрался до него, то увидел, что за прозрачной стеной стоит Мак-Артур. Нортон заколотил кулаками по стеклу, крича, чтобы его впустили, но полковник, покачав головой, развернулся и пошёл прочь. В следующий момент щупальце треножника подхватило Генри и дёрнуло вверх, к кабине пилота. Им оказался доктор Стёрлинг. «Память о вас всегда будет в моём сердце. Сердце…», — послышался скрипучий механический голос, и щупальца потянулись к груди.

            Генри с криком проснулся.

            Сердце было на месте и, кажется, даже билось. Зато теперь одна из частей головоломки встала на своё место. Оставалось выяснить детали.

            Утром за чашечкой кофе, на которую Генри посмотрел с отвращением (за ночь он опустошил пару кофейников) и сигарой, принятой более благосклонно, полковник поведал ему новые подробности дела.

            — Вчера я не успел рассказать о нашей встрече со Стёрлингом в день исчезновения. Меня поразила его реакция на одну новость… Я вынужден сообщить её и вам тоже, но предупреждаю, что это секретная информация. Нам наконец удалось провести переговоры с марсианами. Через неделю ожидается их капитуляция. Доктор же… Генри? Что с вами? Вы бледнеете.

            Нортон преодолел головокружение и слабо улыбнулся. «Война окончится, и можно будет вернуться на Землю? Невероятно», — одна за другой проносились мысли в его голове.

            — У меня нет слов… Это было слишком неожиданно. К тому же я плохо спал этой ночью. Пожалуйста, продолжайте.

            — Хорошо. Кстати, ваша реакция весьма показательна: так ведут себя практически все, кто узнаёт об этом впервые. А доктор… Он умеет владеть собой, но я готов поклясться, что эта новость его глубоко огорчила. Когда я сказал, что война практически окончена, Стёрлинг пробормотал себе под нос, что всё только начинается. Я попросил разъяснений, но он ответил, что мне послышалось и ничего подобного он не говорил. Так что он имел в виду? Нас заманивают в ловушку? Стёрлинг знал что-то, и марсиане решили его ликвидировать?

            — Сомнительно. В таком случае они могли бы устранить командование объединённой армии в самом начале операции, но почему-то не сделали этого, — покачал головой Генри.

            — Ни один человек, будучи на месте доктора, не повёл бы себя так. В какой-то момент я подумал, уж не марсианин ли он. Знаю, это абсурд, но я не могу логично объяснить его реакцию.

            — Да, это ещё больше запутывает дело, — задумчиво протянул Генри. – Давайте подытожим. Доктор исчез по собственной воле? Допустимо, но мотивы этого неясны. Марсиане? Невероятно. Иностранная разведка? Невозможно. Кстати, были ли у Стёрлинга враги?

            — Нет, мы всё тщательно проверили. Максимум конкуренты в науке, но ни с кем из них он открыто не конфликтовал. Возможно, его младший брат сможет рассказать больше. Он сейчас на Земле, я могу организовать сеанс радиосвязи.

            Нортон и Мак-Артур спустились в радиорубку и прошли в одну из кабинок для конфиденциальных переговоров. Полковник, покрутив ручки настроек, сел за пульт громоздкой машины и надел наушники, вторую пару передал Нортону.

            — До Земли сигнал будет идти с задержкой, придётся подождать, — предупредил Мак-Артур.

            Через некоторое время на пульте загорелась зелёная лампочка. Полковник довольно крякнул и придвинул к себе микрофон.

            В наушниках раздались три коротких сигнала, затем бодрый голос, на американский манер растягивая слова, произнёс: «А сейчас для бравых героев Марса немного земной музыки. Сома ЭфЭм: первое космическое радио!». Следом зазвучали странные диссонансные звуки ритмичной мелодии.

            Нортон в недоумении повернулся к полковнику и увидел, как его лицо медленно багровеет. Мак-Артур с проклятьем сорвал наушники и выключил транслятор.

            — Ошиблись частотой? – спросил Генри.

            — Нет, чёрт возьми. Это всё проклятые хакеры, они собираются где-то в Неваде. Взламывают правительственные частоты, чтобы вещать на них всякую чушь. Когда-нибудь мы за них возьмёмся всерьёз: по законам военного времени это вполне тянет на саботаж и диверсию. «Земная музыка», тьфу. Отвратительная какофония.

            Нортон согласился, но про себя подумал, что эта музыка не так уж плоха, особенно по сравнению с надоевшими военными маршами.

            Второй сеанс связи прошёл удачно, земная телефонистка соединила их с Рупертом Стёрлингом, находившимся в данный момент в своём родовом поместье. Узнав об исчезновении брата, он не на шутку встревожился и пообещал рассказать всё, что знает.

            После начала марсианской войны они общались крайне редко. Адам, по словам Руперта, стал неразговорчив и мрачен, возможно, сильно уставал в лаборатории, да и годы могли дать о себе знать.

            Оказалось, что таинственная «комната Синей Бороды» была и в поместье, где Адам Стёрлинг проводил свои первые эксперименты и совершал открытия, впоследствии снискавшие ему мировую славу. Туда так же не мог попасть никто из посторонних, даже родной брат. Перед отлётом на Марс Адам сказал, что более не нуждается в ней и отдал ключи, но Руперт увидел лишь пустое помещение. Впрочем, Адам мог увезти то, что там хранилось, с собой вместе с множеством другого научного оборудования.

            Проговорив больше часа, Нортон заверил Руперта, что брата отыщут в самые кратчайшие сроки, и завершил радиосеанс.

            Несколько минут Генри молчал, обдумывая услышанное, затем обратился к полковнику:

            — Я знаю единственного человека, который поможет нам разрешить эту загадку.

            — И кто же он?

            — Сам доктор Стёрлинг.

            — Вы шутите?

            — Отнюдь. Мы должны вернуться туда, откуда начали – в его лабораторию. Нам нужна мисс Бетти.

            — Она не человек! – лицо полковника вновь начало краснеть от гнева.

            — Но у неё тоже есть сердце… Уверяю, вскоре вы всё поймёте.

            Мак-Артур пробурчал, что устал от этих дешёвых уловок, но пошёл вместе с Генри.

            Поздоровавшись с мисс Бетти, Нортон спросил, могут ли они осмотреть её, и получил согласие. Затем уточнил, можно ли, демонтировав переднюю панель, заглянуть внутрь корпуса. Бетти бесстрастно ответила, что для этого нужно выключить её, повернув вправо рычаг на спине, а передняя панель корпуса открывается специальным ключом, который сейчас лежит в ящике письменного стола Стёрлинга.

            Снимая платье с послушно застывшей в полной неподвижности Бетти и прикасаясь к тёплому металлу, Генри чувствовал, будто совершает что-то постыдное и пытался убедить себя, что это всего лишь бездушный механизм. Но вот ключ легко повернулся в скважине, и выпуклая передняя панель откинулась на петлях в сторону. Внутри, слева среди мешанины шестерней, пружин и поршней виднелась красная коробочка. Мак-Артур коснулся её и отшатнулся от неожиданности: глаза Бетти снова вспыхнули, и она заговорила хриплым старческим голосом Стёрлинга:

             «Приветствую вас, джентльмены. Вы справились с моей несложной загадкой, а значит достойны узнать больше. Однако знания, над которыми властвует человеческая гордыня, могут быть опасны — я убедился в этом на собственном опыте. Вы уверены, что слышите голос Адама Стёрлинга, выдающегося учёного и одного из основоположников Объединённой Лиги Наций, но теперь для меня настало время снять маску Джекила и открыть безобразную личину Хайда. Впрочем, обо всём по порядку.

            Среди многих других есть одно моё изобретение, которое я сохранил в тайне от всех. Это машина времени. Я был самым счастливым человеком на Земле, когда строил её и стал самым несчастным, когда смог запустить в конце прошлого века и заглянуть в будущее. Боюсь, не смогу описать ужасы, открывшиеся мне: две мировые войны, миллионы погибших, голод и нищета, бесчисленные разрушения. Я поклялся предотвратить эти катастрофы, но понимал, что моих скромных сил не хватит, чтобы устранить даже одну из множества причин. Раз за разом анализируя модели развития событий, я видел, что все возможные варианты выхода из кризиса ведут в тупик. Тогда мне пришлось выбрать невозможный.

            Иногда, чтобы справиться с огнём, надо пустить встречный пал. Империи и государства были готовы к войне, им требовался всего лишь повод и враг.

            И я нашёл для них достойного врага.

            Я привёл на Землю марсиан.

            Видит Бог, мне непросто было принять это решение. Я даже думал о самоубийстве, изнемогая под грузом ответственности, который не мог разделить ни с кем. Мне пришлось обречь на гибель тысячи людей, чтобы спасти миллионы – так деревья сбрасывают листья, чтобы пережить зиму, отказываясь от малого, чтобы сохранить большее. Я чувствовал себя равным тем чудовищным диктаторам двадцатого века, что так и остались для вас неизвестными. Возможно, они тоже верили, что совершают свои преступления во благо человечества.

            Но результат стоил того.

            Сорок лет с момента образования Лиги Объединённых Наций стали золотым веком человечества. Империи наконец-то поняли, насколько ничтожны их национальные распри перед лицом внешнего врага и объединили усилия, чтобы добраться до его логова и навсегда победить страх перед космосом. Неподвластный гравитации кейворит, найденный в обломках марсианских цилиндров дал новый толчок развитию науки. Когда был построен орбитальный линкор «Бисмарк», флагман будущего флота покорителей Марса, я радовался ему, как отец своему первенцу.

            Могли ли мы проиграть? Нет. Тщательно изучив биологическую природу марсиан, я знал, что после атаки на крупнейшие столицы мира они погибнут от земных бактерий.

            Но я допустил ужасную ошибку в своих планах. Увлекшись успехами военной кампании и колонизации Марса, я не интересовался последствиями, а когда узнал о них, было уже слишком поздно.

            Джентльмены, сейчас мы находимся на гигантской пороховой бочке. Она начинена залежами кейворита, внеземными технологиями и ещё Бог знает чем. Не пройдёт и месяца, как случится взрыв. Никакие изобретения не в силах обуздать человеческую алчность, они станут инструментом ужасных злодеяний, особенно моя машина времени.

            Поэтому я принял решение.

            Можете называть меня трусом, дезертиром и предателем, но я отправляюсь обратно в милую моему сердцу викторианскую Англию, где и намереваюсь провести остаток дней.

            Простите меня, если сможете, и не повторяйте моих ошибок. Спасибо, что выслушали эту исповедь до конца».

            Раздался сухой щелчок, и голос доктора стих; глаза Бетти снова погасли. Мак-Артур наморщил лоб.

            — Ничего не понимаю. Марс – пороховая бочка? Марсиане хотят взорвать планету? Но они не знают пороха.

            — Марсиане тут ни при чём, — покачал головой Генри. — Марс – это в первую очередь богатая колония, а империи во все времена соперничали из-за любого клочка суши. Доктор утверждает, что покончив с марсианами, мы примемся убивать друг друга.

            — Да. Вы правы. Сделайте два шага назад, — неожиданно скомандовал Мак-Артур.

            Генри нехотя подчинился. В следующее мгновение полковник выхватил револьвер и выпустил две пули в красную коробочку. Осколки металла разлетелись в разные стороны; Бетти покачнулась и с ужасным грохотом упала на спину.

            — Мы должны сохранить всё в тайне, — сказал полковник, убирая «Энфилд» обратно в кобуру. — Запоминайте официальную версию: во время допроса модель BT-1000 напала на нас, мы вынуждены были защищаться. Она же виновна и в смерти Стёрлинга. Не беспокойтесь, у нас сохранились чертежи автоматонов. Построим ещё, в ближайшее время они нам понадобятся.

            — А тело доктора?

            — В лаборатории полно химикатов, она вполне могла растворить его в кислоте.

            — Допустим. Но почему вы хотите утаить правду? Возможно, у нас ещё есть шанс всё исправить. Мы же не начнём сражаться друг с другом как дикари. Это безумие… Мы должны предупредить Лигу Объединённых Наций. Договоры о взаимопомощи…

            — Бесполезно. Доктор ясно предупредил: новая мировая война неизбежна. Сопоставляя некоторые неизвестные вам факты, я склонен ему верить. Но я знаю, как спасти Англию.

            — И как же? – спросил Генри.

            Полковник положил ладонь на кобуру, его глаза странно блестели. Он ответил:

            — Ударить первыми.

Тема: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам».

Расшифровка: космическая мистика — непознанное, загадочное и необъяснимое.

Дополнительное условие: «Houston, we have a problem».

Расшифровка: в рассказе должна произойти как минимум одна катастрофа. Масштаб и характер — на усмотрение автора.

Зима близко

            Меня зовут Джон Ирвинг, старший инженер «Атропоса». Запрашиваю помощь. Аварийная ситуация на борту, отказ главного реактора. Есть человеческие жертвы. Если кто-нибудь слышит это сообщение…

            А, к чёрту. Мне бы давно ответили. Рация превратилась в бесполезный кусок металла, но я продолжаю щёлкать кнопками, переключая частоты. Надежда на чудо – единственное, что у меня осталось. Но на самом деле я знаю, что обречён. Я знал это ещё два года назад, в Лас-Вегасе.

            Мы с парнями тогда вернулись из рейса на Юпитер и решили провести отпуск на полную катушку. Виски, лимузины, пятизвёздочные отели, казино с блэк-джеком и стриптизёршами… Едва заметив форму астронавтов, девки на нас так и вешались.

            Когда деньги стали подходить к концу, мы перебрались в места попроще, вроде парка аттракционов — знаете, из тех, где всюду пахнет жареной кукурузой и носятся толпы крикливых детей. Тиму взбрело в голову прокатиться на русских горках и показать всем, что настоящему астронавту никакие перегрузки не страшны, но он был настолько пьян, что начал фонтанировать уже на первой мёртвой петле. Когда состав к безмерной радости пассажиров остановился у посадочной платформы, Тим подошёл к нам, сказал, что давно так не веселился и отправился покупать второй билет.

            Мы с Мартином пожали плечами и решили ему не мешать. Посмотрели на дрессированных зверушек, постреляли в тире, допили последнюю бутылку, а дальше всё как в тумане. Помню, Мартин тащит меня в какой-то шатёр. Я говорю, что это вряд ли похоже на туалет, но всё-таки иду следом.

            Внутри темно, хоть глаз выколи, посередине — столик со стеклянным шаром, а за ним какая-то баба в цветастом платье сидит. Лица не видно, закрыто вуалью. Тут я смекаю, куда мы попали, хлопаю десятку об стол и говорю, что мне нужно самое что ни на есть точное предсказание судьбы, что она может выдать.

            Гадалка покрутила мою ладонь, разложила карты, пошептала что-то, потом минут пять пялилась в свой шар. Мне это начало надоедать, и я сказал ей поторопиться. Она отвечает, что всё готово, но предсказание мне не понравится. Я велел ей не выпендриваться и выкладывать всё как есть. «Ты — астронавт, — говорит она (ещё бы, мы с Мартином форму так и не снимали), — но умрёшь на Земле». Я пожал плечами, на Земле, так на Земле, и уточнил, когда именно. Она говорит, осенью. Тут на меня что-то нашло, я забираю деньги, говорю, что за такое дерьмовое предсказание платить не буду и выкатываюсь на улицу.

            Мартин задержался чуть дольше. Я услышал звон разбитого стекла, а потом он вышел из шатра, отряхнул руки и сказал, что эта ведьма ему на весь день настроение испортила. Мы решили не брать её бредни в голову, вернулись за Тимом и взяли ещё по одной.

            Я уже начал забывать эту историю, но через пару месяцев узнал, что Мартин погиб. Его корабль неудачно зашёл на посадку, и капитан приказал экипажу воспользоваться спасательными капсулами. Все приземлились благополучно, а у Мартина не раскрылись оба тормозных парашюта – основной и запасной. Генеральный конструктор клялся и божился, что такое случается один раз на миллион.

            Помню, как увидел в новостях капсулу Мартина – здоровенный оплавленный шар с безобразной дырой в боку, наполовину ушедший в грунт, – и решил: я на Землю теперь ни ногой. Жить в космосе, конечно, поскучнее, но в этом есть свои преимущества. Мотался между станциями и планетами, копил денежки, развлекался в орбитальных барах – что ещё нужно для счастья?

            Мой очередной рейс проходил по маршруту Луна-Марс. Я завербовался инженером на грузовой корабль «Атропос», оснащённый всем необходимым для дальних перелётов, включая даже оранжерею с замкнутым круговоротом веществ, и прикинул, что работы для меня здесь вряд ли найдётся. Так и было всю первую половину полёта, а потом что-то пошло не так.

            Двигатели резко снизили мощность, хотя датчики показывали, что все параметры в норме. Мне пришлось надеть скафандр и выйти в открытый космос, чтобы обследовать дюзы и обшивку на предмет повреждений от метеоритов. Капитан Браун поддерживал со мной связь по рации, но внезапно она без видимой причины прервалась. Я чертыхнулся про себя, подумав, что теперь придётся ещё и рацию чинить, закончил осмотр и вернулся на корабль.

            Шлюз пришлось герметизировать вручную, под завывание аварийной сирены. Когда я, оставшись на всякий случай в скафандре, перешёл в соседний отсек, мои мрачные предчувствия оправдались в полной мере. Сорванные с креплений приборы, пена от автоматической системы пожаротушения, тусклое освещение, явно от резервного генератора, — всё указывало на то, что во время моего отсутствия на борту произошла чрезвычайная ситуация.

            В живых я застал только капитана Брауна и навигатора Доу, но и те были в крайне тяжёлом состоянии. Они рассказали, что произошло за последний час. Реактор перестал реагировать на управляющие команды, на какое-то время вернулся в штатный режим, а затем произошёл выброс. Толстый защитный кожух расплавился в считанные секунды, электромагнитный импульс сжёг половину приборов, а экипаж получил смертельную дозу облучения. Меня же спас скафандр и дополнительное экранирование внешней обшивки корабля.

            Положение было отчаянное, без электронной начинки «Атропос» превратился в неуправляемый, пропитанный радиацией металлический гроб. Я, как мог, облегчил страдания Брауна и Доу медикаментами, но они скончались от лучевой болезни через неделю. К тому времени они уже мало походили на людей — покрытые язвами, облысевшие, слепые.

            Постепенно мне удалось привести в порядок наименее пострадавшие носовые отсеки. Когда уровень радиации снизился до приемлемого, я снял осточертевший скафандр и в дальнейшем использовал его только для вылазок за продуктами.

            Но моей основной проблемой стал вовсе не голод. Система рециркуляции воздуха вышла из строя, а изначальный запас кислорода значительно уменьшился при пожаре. Немного поразмыслив, я нашёл выход из ситуации и переселился со всем необходимым в оранжерею, герметично изолировав её от остальных отсеков.

            По моим подсчётам, запасов кислорода и продуктов, в том числе урожая растений, должно было хватить на полгода. Между Луной и Марсом проходит довольно оживлённая трасса, и даже с неработающей рацией я имел неплохие шансы дождаться попутного корабля.

            В эти долгие дни, проведённые в полном одиночестве, мне поневоле приходили в голову мысли о смерти. Я вспомнил и Мартина, и давнишний разговор в Лас-Вегасе, но осознание того, что в моём отношении гадалка явно ошиблась, придало мне бодрости, ведь Земля осталась за тысячи миль отсюда.

            Возня с растениями — единственным шансом на спасение — немного скрашивала моё унылое существование. Я с удовольствием разрыхлял и удобрял почву, поливал и протирал листья, даже иногда разговаривал с ними, и они цвели мне на радость.

            Проблемы начались через несколько недель. Температура в оранжерее понизилась – похоже, резервные батареи исчерпали ресурс, и система отопления перестала справляться со своей работой. Пшеница значительно замедлила рост и пожухла, а у моих любимцев – карликовых яблонь – пожелтели и стали опадать листья. Деревья будто бы решили, что настала осень.

            Осень.

            Что-то неприятно кольнуло в груди. Я медленно наклонил голову и посмотрел себе под ноги. Грунт. Почва. Земля.

            Земля и осень. Так вот что имела в виду эта проклятая ведьма. Но она меня так просто не возьмёт. Пусть по корпусу скребётся костлявыми пальцами вечная космическая зима, я выживу ей назло. Это всё глупые суеверия. Да, именно так говорил Мартин.

            Я выдыхаю пар изо рта и снова беру рацию.

            Меня зовут Джон Ирвинг, старший инженер «Атропоса». Если кто-нибудь слышит это сообщение…

Перигей или Протокол "rattic"

      Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя ухмылка, ты пришёл на конкурс Грелка и мечтаешь победить. Глупый, глупый, ты не знаешь как отчаянно и пылко мудаки и графоманы станут нам с тобой вредить. Впрочем, хрен с ним, мальчик, хрен с ним, позабудь, как сон ужасный. Наливай полнее кружку и послушай мой рассказ. Будет он о том, как дружно мир спасал отряд контрастный: два чучмека, лесбиянка, робот, негр и пидарас.

      По орбите биполярной, растопыривши радары, мчит хреновина из жести – это русский комплекс «Мир». Не утоп он в океане, накололи всех на шару и теперь имеем в небе типа гжельский сувенир. Экипаж рукопожатый: негр – как есть барон Суббота. Он приехал из Анголы в девятьсот лихом году, чтоб на зависть всем расистам первым чёрным стать пилотом. Рост два метра. Должность штурман. Звать Мачомбо Какаду.

      Техник – лесбиянка Элли, одноглазая красотка. До полёта подвизалась богатыршей в шапито. Разрывала на спор грелки, гнула прутья и решётки, и крушила, сжав зубами, деревянные дилдо. Элли с мужиками трудно: получила в детстве опыт, и поэтому помощник у неё не человек. С тёплой ламповой начинкой устаревший нафиг робот. Ну, ты понял, глючный, ржавый. Тип – «железный дровосек».

      Два разнорабочих в трюме. Быт их, в общем-то, паскуден. Пусть один казах, к примеру, а второй, пускай, туркмен. Их позвал в Москву когда-то президент Владимир Путин, чтоб России подсобили поживее встать с колен.

      Командиром экипажа по заветам либералов, по инструкциям Лубянки и телеканала «Дождь», – хипстер, гей и топ-манагер Прохор Джонович Безналов. Трус, подлец и прилипала. Настоящий, сука, вождь.

      Их задача – не возиться с гидропоникой засраной, не следить, как невесомость  сносит башню муравью, а растить в секретной колбе на погибель Пиндостану монстра с ядом вместо крови и с заоблачным айкью.

      Монстр толстел, сосал глюкозу, наножир и протеины, получал напалм и опий через трубочку в боку. И само собой, однажды колбу превратил в руины, просто напрочь расхерачил. Ноги в руки, и ку-ку!

      Рев сирен вонзился в уши с пневматическим напором, проблесковые неонки стали бешено мигать. Люки, клацнув, как затворы, перекрыли коридоры, и казах с акцентом странным простонал:

      – Твою же мать!

      Не ошибся гастарбайтер. Монстр алмазными когтями раздирает переборки, словно старые трусы. Мчит по «Миру» с диким воем, быстро двигая локтями – так бомжи бегут по свалке за батоном колбасы.

      Первой жертвой страшной твари стал казах косноязычный. Монстр отъел лицо казаху за секунд примерно пять. Труп ещё сучил ногами, а палач, рыгнувши зычно, на кошачьих мягких лапах двинул прочих доедать. За лафетом центрифуги обнаружил он туркмена. Тот не мог от страха крикнуть, шевельнуться и вздохнуть. Монстр приблизился, танцуя, обнял с грацией отменной и затем, мурлыча нежно, раздавил бедняге грудь.

      Прохор Джонович Безналов, командир и топ-манагер, нет бы – строить баррикады, нет бы – мостик укреплять, живо влез в ракетный модуль и свалил куда-то нахер. Что тут скажешь, гей и хипстер! А по-русски – просто блядь.

      У черты последней встали три отважные фигуры. Древний робот, лесбиянка и анголец Какаду. Их судьба видна так ясно, как сквозь камеру обскура: шансы отразить атаку прямо скажем – не в пизду. Монстр идёт, его гримаса точно вылеплена адом, хвост трубой, елда поленом, яйца будто валуны. Он идет, и пасть сочится концентрированным ядом. Шкура цвета антрацита, когти снежной белизны.

      Мальчик, ты ещё читаешь? Так сожми покрепче булки. Здесь не будет хэппи-энда, только беды всех мастей. Но я вижу – ты смеёшься, будто даун на прогулке. Что ж, вернёмся на орбиту. «Мир» нисходит в перигей.

      Страховидло ближе, ближе, дело пахнет керосином (гравитатор, как нарочно, держит тяжесть ровно жэ). Какаду покрылся потом, Элли – кожею гусиной, только робот безучастен как мортира в блиндаже. Монстр прыгнул. Всё смешалось. Крики, стоны, запах гари. Негр ебашит монстра вилкой, Элли – разводным ключом; электрическим разрядом жарит робот шкуру твари, но понятно и кретину, их старанья – ни о чём. И когда казалось – финиш, всем пиздец, пиши пропало, страховидло торжествует и унижен экипаж, Прохор Джонович Безналов, пидарас и прилипала, комплекс «Мир», что в перигее, хоп – и взял на абордаж!

      (Он не прятался в пространстве, не скрывался в зоне тени, а летал с конкретной целью до глюонного шкива, где, нажав авральный тумблер на лимбической антенне, запустил в режиме «rattic» протоколы ДОТА-2.)

      Он врывается по миду. У него хэпэ три тыщи. У него инвиз под салом и тараска при ульте! Он хватает сраховидлу за когтистую ножищу. Стопорится гравитатор. Дальше всё по красоте. Прохор с маху лупит монстром по лафету центрифуги, возит мордой по гальюну и по битому стеклу. Монстр пищит и бьётся птичкой, но смешны его потуги. Огреби-ка, тварь, по яйцам! Отхвати-ка по еблу! Что ты плачешь, как девчонка, что сучишь, зараза, лапкой? Не по нраву, если носом тычут в лужу на ковре? Так какого ж, падла, хрена ты попёр на мамку с папкой? (Получать ремня полезно, к слову, всякой детворе.)

      День второй. Вернее, сутки. «Мир» летит во тьме кромешной над Европой, над Китаем и над югом США. Вычислитель центрифуги метит цели непоспешно, жерла чётко исполняют дэнс макабр па-де-труа. Монстр теперь сбежит едва ли. Заключён в крепчайшей банке из титана и кевлара, и стекла «горилла гласс». Прохор сделал предложенье Элли, бывшей лесбиянке. Вот тебе и лесбиянка! Вот тебе и пидарас!

      Всё сейчас не так как прежде. Негр Мачомбо из Анголы – оказался чисто русским, если пристальней взглянуть. Робот (кстати, звать Остапом) был стажёром разведшколы. Да железным, да, чуть ржавым, но не ламповым отнюдь! Гастарбайтеры из трюма были, знаешь ли, шпионы. У «туркмена» вшит под кожу микрочип-могендавид. У «казаха» на мошонке мелко выжжены драконы – на Китай, видать, работал узкоглазый паразит! Их не выбросили в космос, не сожгли в ракетной дюзе, аккуратно разделили на фунтовые куски. И отныне страховидло мясо кушает от пуза, а китайцы да евреи дезу кушают таки!

      Звёзды в космосе далёком мирно водят хороводы, атмосфера над Землёю – как лазурный ободок. Города растут как плесень. Горы спят. Спокойны воды. Но тем временем в Остапе заискрился проводок…

      Глянь-ка, глянь-ка, милый мальчик, я ни строчкой не схалтурил. Критики сосут вприсядку и пиздуют на погост. Я с моим талантом дивным мат – и тот осубкультураил.

      Аберкромби, бро, ты счастлив, видя тему в полный рост?

Называть рассказ «Предатель» при одноимённой теме – заведомо проигрышный вариант. Серьёзные грелочники увидят название, подумают «постебушка» и просто читать не станут, потому что даже на нормальные рассказы времени нет. Несерьёзные же откроют и, не увидев юмора уровня Каганова, высоко не оценят. Тем не менее, рассказ хороший. Сеттинг космических комсомольцев улыбнул.

Когда кота называют предателем во втором абзаце, это смотрится странно, а в четвёртом появляется объяснение («Он изменил мне!»), это уже выглядит логичнее.

Интригу надо бы тоньше построить, о том, что во всём виновна какая-то зверюга, догадываешься уже во втором абзаце («там, куда простому человеку не пробраться», «брали на корабль», «сидит в каком-нибудь таком укромном «где угодно»), поэтому дальше читать становится уже не так интересно.

В диалогах, на мой взгляд, местами не хватает атрибуции (кто что сделал, куда посмотрел, какое выражение лица было), она бы сделала реплики более вкусными.

Героев очень много, хотя это и оправдано перекличкой, в таком случае стоило бы придать им больше индивидуальности. Внешность прописана только у Климовой, да и то частично, одежда у всех практически одинаковая. «Синем рабочем комбинезоне и синем берете», «синих форменных брюках, радужной футболке и кокетливо сдвинутом набок берете», «в ослепительно-белой рубахе и таком же белоснежном берете». Понятно, что идентичная форма, но слишком много синего и беретов. Можно было добавить деталей — значок ГТО какой-нибудь, галстук.

Непонятливый старпом в конце вызывает недоумение. Читатель вроде бы должен отождествлять себя с ним и, сложив все факты, получить в конце разгадку, но этот приём не работает. Старпом понял, что кот таки нашёл валерьянку или что он прячется в рубке?

В целом же рассказ лёгкий и забавный, его, повторюсь, погубила проваленная интрига и название в контексте темы конкурса.

У второго рассказа тоже проблемы с названием. Кукушка в нашем мире не ассоциируется напрямую с предательством, в мире рассказа – да, но объяснение того, что барон должен знать и сам («в наших краях кукушка — символ предательства») в последних абзацах выглядит странно. К тому же имя барона («Куукайн») перекликается с кукушкой, мне кажется, так делать не стоило.

Мартин, конечно, подкузьмил с темой: основной сюжетный поворот – предательство – крайне сложно сделать внезапным, не удалось это и в данном случае.

«Куукайн смотрел на них и не понимал, за что его так ненавидят» – понятно, за предательство, а дальше будет длинное описание предыстории, это значительно снижает читательский интерес.

Первое предложение получилось скучноватым. «Барон Куукайн Валорис со своими людьми проезжал через рыночную площадь, направляясь из дворца к городским воротам». Ну, барон. Ну, проезжал куда-то. А второе уже интереснее, с загадкой: «появился на площади, и стало тихо». Почему? Можно слить два предложения в одно: «Как только отряд барона Куукайна Валориса появился на рыночной площади, вокруг сразу стало тихо». При этом теряется «направляясь к городским воротам», но это можно вставить позже.

Возможно, не стоило применять рваную структуру со флэшбеками и всё-таки расставить отрывки в последовательном хронологическом порядке, в таком случае предательство будет более неожиданным. К тому же уменьшится объём рассказа, можно будет убрать лишние сравнения «до» и «после».

Во втором фрагменте применяется пересказ событий, а не их прямое изображение, нарушается принцип «показывай, не рассказывай». Например, можно было расписать, как королевская армия проигрывает бой у Южных Ворот, потом внезапно появляется барон, выигрывает сражение и уже потом объясняет Дизанису, почему появился так поздно. Конечно, написать полноценную батальную сцену сложно, но оно бы того стоило. А дальше уже можно пересказать, как строили укрепления.

Описание дворца, короля и первого министра хорошие, хотя и несколько стандартные. Пару слов также можно было сказать о внешности и одежде посла, самого барона и герцога. Арбалет в руках у короля – это такая отсылка к Джоффри Баратеону? Возможно, придавать королю исключительно отрицательные черты не стоило, для контраста можно было отметить и положительные. Например, тот же Джоффри: сначала он выглядит вполне милым и только потом раскрывает свой характер.

Мне кажется, последние три предложения («герцог улыбнулся» и далее) лишние.

Ещё вопросы по сюжету.

Я не вполне разбираюсь в феодальных тонкостях, но мне кажется, что провинцией всё-таки будет управлять граф, а не барон, последнему хватит и города с окрестными деревнями. Герцогу же могут подчиняться сразу несколько провинций.

Непонятно, почему после постройки бастиона Южные Ворота всё-таки пали.

«подойдя к стоявшему между зубцов стены стражнику, он злым пинком сбросил его со стены»

А бывают добрые пинки? Можно объяснить, как это удалось королю: «пинком в спину».

Абсолютно преданных «серых» у барона был всего десяток. Как они смогли убить всех гвардейцев, да ещё и стражу ворот? Неужели рейд собирались проводить настолько малыми силами, и среди солдат больше не нашлось лояльных королю?

Награда в виде освобождения от присяги – это как? Император наделил провинцию барона суверенитетом? «Ленное владение» располагается ещё ближе к границе, чем родная провинция барона?

Удар в висок и «бесчувственное тело» вовсе не означают, что барон убил короля. Да и зачем имперцам понадобился бы труп?

Гипертрофированная лояльность королю смотрится странно. Можно было объявить его незаконнорожденным, провести военный переворот и обвинить в убийстве короля агентов империи, банально отравить и управлять королевством через наследника, то есть придать своим действиям видимость легитимности. В Средневековье знали способы.

Резануло глаз: «по залу прошелся гомон шепотки среди присутствующих».

«Гомон» и «шепотки» – понятия несовместимые, одно из них явно лишнее. «Среди присутствующих» можно убрать. А среди кого ещё? Или «присутствующие в зале загомонили / зашептались».

Смысловое «ядро» рассказа интересное и серьёзное – сложный моральный выбор и его последствия – но до конца не раскручено. Какой ход можно было дополнительно ввести: народ и придворные – не смирные овечки и просят барона предать короля, либо косвенно намекают на это, а после победы империи отрекаются от барона, предают его, выставив козлом отпущения, и вспоминают короля как святого мученика, одновременно восхваляя империю.

И ещё один момент: «Грелка» – всё-таки конкурс фантастического рассказа, а в обоих рассказах мало-мальски значимых фантдопущений (пусть даже не сюжетообразующих) не видно. Это не критично, но всё-таки.

Метатема взята, если понимать её таким образом: ГГ исследует возможности устройства.

Основная тема также присутствует. Полное соответствие тематическим условиям конкурса, но вот про Еву тут нет ни слова. Можно, конечно, было исхитриться и убрать подробности, относящиеся к нашей реальности, но автор решил этого не делать.

Грамотность в целом хорошая, есть отдельные очепятки (их даже Ворд подчёркивает) и пунктуационные огрехи.

Поместить часть основной темы в первую же строчку – удачный приём, а вот с концовкой не всё в порядке. Сама по себе она хороша, чётко завершает сюжетную линию, но почему это должно быть именно самоубийство?

Оно должно быть обоснованным, мотивированным, а в данном случае внутренний перелом ГГ не раскрыт, угрызений совести нет – так, лёгкие размышления о том, какой он теперь нехороший. Масштаб его злодеяний невелик, их легко исправить, но ГГ почему-то даже не пытается решить свои проблемы, совершая самоубийство из чистого любопытства. Понятно, что делать из этого эпическую трагедию при небольшом объёме и общем ироническом настрое рассказа не стоило, но и относиться так легкомысленно – тоже.

Название формально соответствует сюжету, но почему ГГ совершает самоубийство, «не мудрствуя лукаво», как уже говорилось выше, не прописано.

Основную часть рассказа составляет диалог – довольно динамичный, реплики достоверные, ремарки хороши. Характер и мысли ГГ частично раскрыты.

В целом хороший рассказ, в лучших традициях фантастики (есть фантдопущение, есть последствия его применения, его влияние на человека), но мог бы быть чуть лучше.

Метатема присутствует с очень большой натяжкой: ГГ может исследовать, что с ним будет после смерти. Основной темы не вижу.

Две пунктуационные ошибки в первых двух предложениях, очепятка в третьем. Это печально. Автору не мешало бы тщательнее вычитать рассказ. «Гарвибайк» (Harvybike?) повеселил. ГГ угнал его у Харви? Вот негодяй.

«Некромунда» говорит о том, что автор, хотя и упоминает Еву, но использует также вселенную Вархаммера. Этакий мясной кроссовер на основе идеи параллельных миров мог бы выйти интересным, но данный рассказ целиком состоит из философских размышлений.

Есть много вопросов по сюжету.

Непонятно, капсулир ли ГГ или нет. С одной стороны, он несколько раз умирал, с другой – все эти смерти происходили вне капсулы.

Получается, капсулира убили за долги, и он всё-таки выжил? Или просто уничтожили корабль, оставив лишь капсулу? Если ГГ всё-таки капсулир, почему он не активирует самоуничтожение? Почему ГГ ждёт спасения только от другого капсулира? Почему ГГ не знает возможности системы жизнеобеспечения своей капсулы?

Не описывается, как ГГ угодил в настолько безвыходный переплёт, почему, скажем, у капсулы не работает двигатель и радиосвязь.

Предыстория раскрывается лишь в конце, из-за этого начало рассказа читается тяжело.

Название не соответствует сюжету. Мышьяк – всего лишь частный способ самоубийства, да и не самый эффективный. Почему отравление мышьяком вызывает потерю сознания, причём настолько быструю?

Сюжет слабый, события и поступки практически полностью отсутствуют. В итоге рассказ больше напоминает философское эссе о смерти, безумии и самоубийстве. Но лекция по философии получилась скучноватой, не хватает психологической глубины, гротескных порождений больного сознания и медленно подступающего безумия. Понятно, что автор – не Кинг и не Лавкрафт, но что-то в их стиле можно было изобразить.

Концовка хорошая (ГГ всё-таки сходит с ума, происходит раздвоение личности), но прописана недостаточно ярко.

Метатема с небольшой натяжкой присутствует: исследуется (в том числе и автором), кто же такой хороший человек. Это отражено в названии рассказа. Основная тема – без вопросов.

Грамотность хорошая, с отдельными очепятками. А вот Евой тут и не пахнет: варп-пузырь, только и всего.

В рассказе используются сразу два сюжетных «перевёртыша»: хорошие люди – на самом деле плохие и гуманизм, который оборачивается каннибализмом. Это большой плюс.

Кроме того, автор использует свой жизненный опыт, наблюдения, мировоззрение, это добавляет ГГ и рассказу в целом индивидуальности, создаёт оригинальный стиль.

Интернет-сленг, мемы слегка покоробили, но в данном контексте допустимы. Ололо, двачую, ёптыть.

Начало рассказа сходу раскрывает основную тему, концовка очень неожиданная.

Вопросы по сюжету.

Человечество слишком легко поверило инопланетянам. Ладно бы мир начинал понемногу рушиться, солнце начало увеличивать активность, но всё проходит тихо-мирно.

Непонятно, как «плохие» люди собирались стать битардами, чтобы получить устройство.

Не раскрыто, почему инопланетяне считают лучшими именно битардов, зачем им вообще понадобилось спасать людей. Мировоззрение «инопланетян-битардов» вряд ли будет альтруистическим, скорее социофобским.

Почему нужно уходить непременно в тот день, когда Солнце взорвётся? Заранее нельзя? А вдруг кто-то не успеет? И комиссия думает, что все будут строго исполнять её указания?

«В оставшиеся дни, бродя по улице - на работу многие забили, но я продолжал отсиживать, я вглядывался в лица»

ГГ отсиживается на работе или всё-таки бродит по улицам?

«- Этот получил, Эта получила. Этот… Ой, как всё-таки некультурно.

…

Видимо, этому не досталось»

ГГ очень догадлив.

«…Который народ мгновенно сократил до «Фильтрат».

Известный резидент камеди-клаба пошутил по этому поводу «А осадок остался» и был в тот же день застрелен в подъезде собственного дома»

И правильно. Страшно подумать, что с Петросяном сделали.

Метатема есть, основной нет и в помине. Отсылки к Еве также отсутствуют.

Грамотность хорошая, с незначительными пунктуационными огрехами. Название соответствует сюжету.

Фраза «Профессор Штейн, срочно подойдите в комнату для переговоров» — не самое лучшее начало дня, а также не самое лучшее начало рассказа.

Концовка же меня, в отличие от других читателей, не развеселила. Идея о вольной интерпретации древних текстов – интересная, но не более того, к тому же относительно не нова.

ГГ присутствует «для галочки», но это оправдано сюжетом. Написано связно, подробно, читается легко.

Основная претензия к рассказу: анекдот должен быть коротким и понятным не только завсегдатаям танкотреда и «Работы модераторов».

Если же делать целиком юмористический рассказ, то шутка должна быть явно не одна.

Автор мог развлечь читателей, чтобы заставить их добраться до концовки, и иными способами (характеры, диалоги, события, красочные описания), но не сделал этого.

Кстати, у Хлада, помнится, тоже был рассказ про орбитальную бомбардировку планеты с понями, написанный целиком ради финальной фразы

Неясно, почему люди будущего испытывают настолько серьёзные проблемы с пониманием древних языков. Видимо, на планете произошёл какой-то катаклизм, уничтоживший большую часть культурного наследия, но автор об этом умалчивает.

Первое место – «Прогрессор», главным образом из-за наличия Евы. Есть проблемы с основной темой.

Второе место – «Вопрос терминологии». Кроме сеттинга, придраться особо не к чему.

Третье место – «Не мудрствуя лукаво». Нет сеттинга, странные мотивы самоубийства.

Четвёртое место – «Гость из прошлого». Метатема есть, основная частично присутствует, но сюжет кажется незавершённым.

Пятое место – «В пороховой бочке». Большие проблемы с метатемой и темой, слишком простой сюжет.

Остальные рассказы не попали в топ, потом что слишком хороши и их, как наиболее вероятных конкурентов, стоило устранить в первую очередь.

Метатема взята, основная – частично. «Хорошие люди» и «крючок» пришиты белыми нитками.

Сеттинг Евы присутствует, грамотность хорошая, за отдельными исключениями (например, автор не знает, как правильно пишется «Амарр»). Название соответствует сюжету.

ГГ не прописан. Даже имя у него не галлентское, а какое-то эльфийское.

Описательная часть откровенно провисает, не вижу картинки в процессе чтения. Более-менее в этом плане удались только первые предложения.

Начало рассказа – бессмысленный и беспощадный экшен, концовка подпорчена канцеляритом в последнем предложении. Да и в целом канцелярита в рассказе многовато.

Объём текста вплотную приближается к нижнему порогу, в итоге получился недорассказ-переминиатюра.

Вопросы по сюжету.

После взрыва уцелела меньшая часть контейнеров, не один. Про антибиотики уже говорили до меня. В чём смысл «углубления под пальцы»? Непонятно.

Почему разведки других фракций охотится за артефактом, предназначение которого неясно?

Почему он хранится на стеллаже, даже не накрыт защитным колпаком? Если до него смогла добраться мышь, то система безопасности явно не самая лучшая.

Почему операции названа блестящей? Капитан потерял бойцов, а взамен получил бесполезную ерунду.

Почему генетический материал и источник феромонов не были обнаружены при первичном исследовании мышеловки?

Метатемы не вижу, основная представлена только частично («хорошие люди»).

Последнее слово рассказа — «исследователи» — пришпилено в лучших традициях Рилда. Спасибо, попытка взять тему засчитана.

Есть отдельные элементы сеттинга Евы. Название соответствует сюжету.

Герои хорошо прописаны, внешность индивидуализирована: длинный нос, борода, лысина. Это плюс. Написано детально, подробно, качественно. Визуализация хорошая, атмосфера космоса передана убедительно.

Концовка чётко прослеживается, но не хватает «изюминки», дополнительного сюжетного поворота в середине рассказа, из-за этого сюжет кажется слишком простым (полетели, покопали, спаслись). Допустим, пилоту на астероиде нужно было вовсе не золото, Цеза и Крипс натравливают пилота и Рысей друг на друга или один из шахтёров переходит на сторону Рысей. Вариантов много. Но тут, опять же, подводит ограничение по объёму.

Смысл маршевых движков на астероиде неясен. Они разворачивали его вокруг собственной оси? В таком случае ракеты остались бы нацелены на астероид, но уже не в район шахты. В качестве средства защиты движки тоже годятся слабо, гравитационного поля вполне достаточно. Получается, пилот дистанционно управлял всем этим и в нужный момент деактивировал поле, чтобы шахтёры могли улететь? А сможет ли шаттл уйти от фрегатов? Его не расстреляют новым залпом?

«Оба горемычных шахтёра не спали третьи сутки»

У подсобки настолько плохая эргономика?

«Ты представляешь, что такое – 100 кубометров золота?»

Числительные – буквами. Если сто кубов золота умещаются в шаттл, то он явно не из евы.

«Но тут в ухе зазвонил телефон.

- Да, - ответил Цеза, вздрогнув. Вкрадчивый голос в микрофоне шепнул»

«В ухе зазвонил телефон» не говорят даже на современном этапе развития технологий.

Включился приёмник / коммуникатор?

Голос в микрофоне? Точно не в динамике?

«- Твой-то какой интерес, носатый?»

Они только что обсуждали ценность золота выше по тексту. Странная реплика.

«В вышине летели болванки.

Крипс творил свою технологическую магию, и шахта бурила не столько грунт, сколько самое себя»

Это как? Болванки – мелкие астероиды, куски породы? Они же необработанные, вряд ли их можно назвать болванками. Далее говорится «болванки ракет», это вызывает путаницу. Что имелось в виду во втором предложении?

«Над головой раздался взрыв»

Звуки в космосе? Привет Джорджу Лукасу.

«Цеза плюнул на стальной пол – в то самое место, где, по иронии судьбы, ему предстояло улечься пару дней спустя»

В смысле, пришлось спать на полу? Почему только через два дня? И отмыть плевок, конечно, нельзя.

Зачем писать миниатюру, не укладывающуюся даже в минимальный объём?

Зачем инвертировать тему, хотя метатема и взята?

Зачем строить сюжет на сплошном диалоге?

Зачем убирать хотя бы косвенные отсылки к Еве? Автор обещал поместить их во второй части, но так этого и не сделал.

Зачем интерпретировать древнегреческие мифы, досконально не зная их сюжет?

Зачем Зевс ругает Пандору? Ведь именно он, разгневанный поступком Прометея, послал людям зло и специально наделил свою дочь любопытством. Сосуд с бедствиями уже стоял в доме Эпитемея, брата Прометея, Пандора не приносила его с собой. Пандора не выпустила из сосуда любопытство, она выпустила зло, а на дне сосуда осталась только Надежда. http://mify.org/kun/55.shtml

Зачем пересказывать сюжет мифа, не внося в его понимание ничего нового?

Зачем писать «ни-поподя»?

Зачем?!

Метатема есть, основная частично присутствует, не вижу крючка. Или под ним подразумевались ценности в гробнице слиперов?

Сеттинг Евы взят полностью. Название соответствует сюжету.

Внутренние переживания ГГ переданы хорошо, хоррор и ощущение нарастающего трындеца присутствуют. Грамотность и оформление очень хорошие, даже абзацные отступы есть. Визуализация метаморфоз убедительная.

Начало с рукой хорошее, но второе предложение вызывает множество вопросов.

 «Я смотрел на свою руку. Она выглядела как обычно – розовая плоть на костях, обернутая в перчатку скафандра»

Скафандр прозрачный? Перчатка обёртывает плоть? Это как? Рука (не кисть) целиком помещается в перчатку? Точнее надо бы писать.

Концовка частично предсказуемая (а какая ещё она может быть?), но удачная.

Окончательная цель постройки лабиринта неясна.

Версия Пиотровского: лабиринт – инструмент эволюции, но человек не может эволюционировать настолько быстро, даже подвергаясь внешнему воздействию. К тому же неясно, как определяются наиболее приспособившиеся, им даже не предоставляется шанса дойти до конца лабиринта.

Прогрессу, естественному отбору подвергается только ничтожная часть человечества, попавшая в гробницу. Какой в этом смысл для слиперов? Что они потом будут делать с прошедшими отбор?

Версия Сергея: критерий отсева – страх, но почему он считается основным элементом человечности, разумности? Инстинкт самосохранения присущ даже животным.

В конце ГГ выдвигает свою версию, но автор её не озвучивает.

Впрочем, такую загадку стоит оставить без объяснения: страх перед непонятным, нечеловеческой логикой – один из самых сильных, в том числе и для читателя.

«Что-то мешало нам воспринимать эти изменения:

…

Каждую секунду вместо друга рядом с собой ты мог увидеть… нечто»

Так они воспринимали или не воспринимали изменения?