Последняя роль
Её любимые цветы – тюльпаны. У нас они не растут, приходится везти с других планет.
Ополовинив сумму на кредитке, покупаю пышный букет и ловлю такси.
Водитель, видя меня, понимающе улыбается.
Через десять минут мы выезжаем на окраину города. Улицы становятся узкими, небоскрёбы сменяются частными домами, утопающими в зелени.
Извилистая линия на экране навигатора, показывающая маршрут до особняка Дюфор, превращается в точку. Приехали.
– И где здесь парковаться? – ворчит таксист, лавируя между машин, и находит свободное место только рядом со следующим домом.
Расплатившись, я выбираюсь на улицу.
Сканер считывает отпечатки моих пальцев, и створки ажурных ворот распахиваются.
Пройдя по дорожке между аккуратно подстриженных кустов, вхожу в дом.
Дворецкий учтиво кланяется. Говорит: «Вас ждут в обеденном зале».
Поднимаюсь по лестнице, открываю тяжёлую дверь. И застываю на пороге.
– Привет, Генри. Как всегда, опаздываешь. Присаживайся, – говорит Лайза и указывает на свободное кресло.
Но она здесь не одна. За овальным столом сидят четверо мужчин, из них мне знаком только один. Дэн улыбается, глядя на моё недоумённое лицо.
– Букет можешь поставить в угол, – говорит он.
Дальний конец зала утопает в цветах. Когда подхожу ближе, от аромата начинает кружиться голова, в глазах рябит от ярких красок. Я и не знал, что на свете бывает столько сортов тюльпанов. Ставлю букет в вазу, возвращаюсь и сажусь в кресло справа от Дэна.
Лайза пристально смотрит на нас. Она выглядит больной: бледное лицо, усталые глаза. Завитки каштановых волос падают на обнажённые плечи. Тонкие пальцы сцеплены в замок, словно она пытается раздавить между ладоней орех. В этом строгом белом платье она кажется привидением, тенью настоящей Лайзы. Но она по-прежнему прекрасна, и я напряжённо ловлю каждое её слово.
– Я устала, – тихо говорит Лайза, – и запуталась. Снова обманула вас. Но иначе бы вы не пришли.
Кажется, будто Лайза сейчас расплачется, но она берёт себя в руки и продолжает:
– Теперь вы знаете всё. Клянусь, я не хотела.
– Дорогая, пожалуйста, ближе к делу. Кто из нас? – перебивает её высокий худощавый мужчина в деловом костюме.
Его лицо кажется мне смутно знакомым.
– Я не могу, – шепчет Лайза. – В том-то и дело. Вас пятеро, но мне нужен только один.
Простите меня, если сможете. И не приходите больше. Так будет лучше для всех.
Она встаёт, зашуршав платьем, и быстрым шагом выходит из зала. Глухо хлопает дверь.
Несколько секунд все молча переглядываются.
– Господа, прошу не расходиться, – сочным баритоном говорит полноватый темноволосый франт, сидящий у дальнего края стола.
Он ловко достаёт из кармана дорогого пиджака сигару и прикуривает. Видя это, седоусый, но ещё крепкий военный в мундире с полковничьими погонами неодобрительно фыркает.
– Позвольте представиться, Александр Майлз. Директор «Майлз Инк.». Хочу сделать вам предложение. За отказ от претензий даю триста тысяч. Каждому, – говорит он и чертит сигарой в воздухе пять дымных колец.
– Дёшево же вы её цените, – отвечаю я.
– Всё, что у меня есть, – виновато разводит руками он.
Полковник упирается кулаками в стол и встаёт.
– Мне, боевому офицеру? Засунь эти кредиты знаешь куда… – рычит он и выходит из зала.
– Никогда не брал взяток, – жёстко говорит мужчина в костюме и следует за ним.
Майлз сверлит глазами Дэна.
– Заманчиво, но не хочу вас обманывать, – говорит он. – Я тоже пас.
Майлз тяжело вздыхает.
– Если вдруг передумаете, вот мои визитки. Кстати, господин Бертони, вы прекрасно играете на сцене.
Дэн благодарит его, и мы выходим на улицу.
Взревев мотором, отъезжает угловатая машина полковника. Следом за ней плавно трогается приземистый чёрный аэрокар. Пилот открывает перед Майлзом дверцу коптера, и они улетают, оставив белый след в небе.
– Подвезти тебя? – спрашивает Дэн.
Я киваю. В его оранжевом спортивном аэрокаре как раз два места.
– Лайза, чертовка. Не ожидал от неё такого, – говорит Дэн.
– А я не ожидал от тебя, – отвечаю я. – Теперь понятно, почему в последнее время она вела себя так странно. Будь моя воля, оставил бы всё как есть. Ей просто нужно больше времени.
– Куда уж больше, – смеётся Дэн, – ты же знаешь её уйму лет. Если между вами до сих пор ничего не произошло, то уже и не произойдёт. Знаешь, как это называется?
– Как?
– Привычка. Помнишь, вас в детстве дразнили женихом и невестой? А родители поддакивали. Вы просто привыкли играть эти роли. Я-то знаю.
– Прекрати.
– Кто ещё скажет правду, кроме друга?
– Но ты не сказал мне, что тоже гуляешь с Лайзой.
– Тогда пришлось бы сказать и о других.
Я резко поворачиваюсь к Дэну.
– Ты знал?
– Догадывался. Думаю, и остальные тоже. Знаешь, что самое смешное?
– Мне сейчас не до шуток.
– Никто из вас её на самом деле не любит.
Я удивлённо поднимаю брови.
– С тобой всё ясно, – продолжает Дэн. – Для Майлза она – игрушка с красивым телом, одна из многих. Кстати, он капсулир, ты заметил?
Я качаю головой.
– Под шевелюрой он прячет разъёмы для имплантатов, не хочет выделяться. Дальше – Куберт. Он сейчас баллотируется в мэры и, если пройдёт, через несколько лет дорастёт до губернатора.
Я хлопаю себя по лбу. Конечно. Вот чьи голограммы сейчас украшают полгорода. Впрочем, на них он выглядит более привлекательно.
– Только вот одна проблема, – говорит Дэн, – он не женат. Лайза – очень выгодная партия, породниться с потомками первых поселенцев хотят многие. Свадьбу можно превратить в очередное предвыборное шоу. И остаётся третий. Полковник Роджерс, старый сухарь. Ему уже внуков пора растить. Дочка ему нужна, а лучше сын, чтобы было кем покомандовать.
– Хорошо. Допустим. А что насчёт тебя?
Дэн молчит. И прибавляет газу.
Нервничать я начинаю, когда система безопасности аэрокара предупреждает: «Превышение максимальной скорости. Штраф двадцать кредитов. Создание опасной…» Потом её заглушает надсадный вой двигателей.
Аэрокар подрезает тяжёлый грузовик и ныряет в просвет между двумя соседними машинами. Дэн выворачивает руль влево, выезжает на встречную полосу. Совсем близко я вижу искажённое лицо водителя приближающейся машины, его рот открыт в беззвучном вопле, но в следующую секунду мы сворачиваем на боковую улицу.
– Тормози! – кричу я, но Дэн не слышит.
Мы обгоняем поток машин по тротуару, заставляя прохожих прижиматься к стенам. Позади остаются разбитые рекламные щиты и опрокинутые урны.
За нами увязывается патрульная машина, но через два перекрёстка Дэн отрывается, царапнув стену боком в развороте. Дома сливаются в две сплошные ленты, мир становится чётким только на поворотах. Я гадаю, какой из них станет последним.
Справа замелькали массивные опоры – мы поднимаемся на Роденовский мост. Дальше крутой спуск. Аэрокар отрывается от земли и на несколько секунд зависает в воздухе. Дэн показывает мне большой палец. Приземляемся на брюхо, я повисаю на ремнях безопасности и слышу громкий скрежет металла о дорожное покрытие. Аэрокар чудом выходит из заноса, сворачивает в переулок и тормозит около моего дома. Двигатели стихают, и раздаётся бормотание: «… здоровью пешеходов. Общая сумма штрафа – тысяча семьсот двадцать пять кредитов. Счастливого пути». Дэн поворачивается ко мне.
– Теперь понимаешь, что я чувствую? Эти несколько секунд на краю. Между небом и землёй. А дальше всё равно – вверх или вниз. Только бы с ней.
С трудом выбираюсь из машины. Ноги ватные, до сих пор кружится голова.
– Всё образуется. Береги себя, – говорит Дэн.
Мы прощаемся. Оранжевый аэрокар стрелой срывается с места и уносится прочь.
На протяжении следующих двух недель я пытаюсь погрузиться в работу, забыть о Лайзе. Ухожу из дома чуть свет, задерживаюсь допоздна. Думаю, каким же дураком я был все эти годы. Если Дэн прав, и это просто привычка… Дурные привычки надо бросать.
Но у меня не выходит.
Лайза чудится мне в облике секретарш и заказчиц, смотрит с фотографий и экранов терминалов. Я не выдерживаю – несколько раз набираю её номер и сбрасываю. Затем удаляю из памяти коммуникатора.
Но, к сожалению, я выучил его наизусть.
Самое сложное – пережить выходные. Я езжу на природу за город, записываюсь на курсы мнемотехников, убиваю часы за играми, но всё это – не то. В один из дней от скуки покупаю билет в театр и вижу на сцене Дэна, он играет одну из ролей второго плана. После окончания спектакля наблюдаю с балкона, как Дэн идёт по фойе в обнимку с двумя смазливыми девушками – я узнаю его в толпе по гриве светлых волос и ярко-зелёной рубашке.
Не знаю, что и думать. То ли его весёлость – всего лишь маска, то ли его слова в машине – просто очередная блестяще сыгранная роль.
Проходит ещё несколько дней.
Ранним утром я уныло ковыряю вилкой салат и вполглаза смотрю на стереоэкран. Начинается новостной выпуск «Скоуп».
«Срочное сообщение. На тридцать седьмом году оборвалась жизнь выдающегося политика Яна Куберта – кандидата на пост главы города от партии Интаки».
На экране появляется фотография с чёрной ленточкой в углу.
«Предположительная причина – отравление неизвестным ядом. Аналитики связывают это с происками ближайших соперников на выборах – партией Маннар, но их представители называют обвинения грязными инсинуациями. Мы будем держать вас в курсе событий».
Бросаю взгляд на часы и чертыхаюсь. Стереоэкран гаснет, остатки салата возвращаются в холодильник.
Раздаётся трель коммуникатора.
Нажимаю на клавишу приёма и слышу взволнованный голос Дэна.
– Ты видел? – не здороваясь, спрашивает он.
– Что?
– Ян Куберт. Понимаешь, что это значит?
– Маннар победят на выборах. А может, их подставили.
– Идиот. Совсем память отшибло?
Я морщусь и отставляю трубку дальше от уха.
– Слушай, полегче, а.
– «Мне нужен только один». Дошло? Кто-то понял слова Лайзы слишком буквально.
– Это просто совпадение.
– Я не верю в совпадения. Короче. Все спектакли отменяю. Сегодня же улетаю с планеты на гастроли. Спасибо Майлзу, подкинул мне кредитов. Я выхожу из игры, советую тебе сделать то же самое. На мою жизнь красоток хватит.
– Постой. Ты подозреваешь Майлза или Роджерса?
– Понятия не имею. Капсулиры – те ещё твари, но я побывал у Майлза и, как видишь, жив. Ладно, мне пора. Удачи.
Я несколько секунд гляжу на погасший экран коммуникатора, затем сую его в карман и выхожу из квартиры. Добираясь до работы, обдумываю слова Дэна. Что, если это правда? Обратиться в полицию? Допустим. Но кто гарантирует безопасность? Если справились с Кубертом, то со мной и подавно. С другой стороны, его никто не предупредил. К тому же не хочу впутывать в это Лайзу.
Ближе к обеду клерк вручает мне повестку. Я мельком проглядываю её, тут же беру отгул и еду в полицейское управление.
Это обычная комната: серые стены, яркие лампы под потолком. Посередине – длинный стол, на нём лежит одежда. Вернее, её остатки. Тряпки, оплавленные клочья. Местами видны застрявшие оранжевые кусочки металла.
Спрашиваю: «А как же морг?»
«Взрыв плазменного двигателя. Это всё, что удалось собрать», – говорит полицейский.
Я вижу капли крови на рукаве обгорелой рубашки, и мне становится дурно. Комната плывёт перед глазами. Подписав нужные документы, еду домой.
В голове до сих пор звучат слова Дэна: «Я не верю в совпадения».
А я не верю в его смерть. Этого не должно быть. Нас осталось трое, и мне вовсе не хочется знать, кто будет следующим.
Собрать вещи. Сообщить в полицию. Потом бежать. Далеко и быстро. А вот и моя квартира.
Оглядываю лестничную клетку и вхожу внутрь.
Удар по затылку. В глазах темнеет. Делаю пару неуклюжих шагов, мне ловко ставят подножку, и я падаю. Падаю…
Сознание возвращается рывком – будто включили стереоэкран. С трудом открываю глаза и вижу полковника Роджерса. Он одет уже не в парадный мундир, а в армейский комбинезон с кобурой на поясе. Роджерс брезгливо разглядывает меня, словно ядовитое насекомое.
Чувствую солёный вкус крови на разбитых губах, не могу пошевелиться – я привязан к стулу. Единственное утешение: нахожусь не в пыточном подвале, а у себя в квартире. И до сих пор жив. Пока.
– Двух смертей показалось мало, да? – спрашивает полковник.
– Нет, это Майлз…
– Молчать! Знаешь, в чём-то я тебя понимаю. Этот мир жесток. Выживает сильнейший. Но ты проиграл. Надеюсь, тебе дадут пожизненное. А Лайза останется со мной. Перед тем, как вызову полицию, хочу узнать только одно. Как ты убрал Майлза?
Майлз мёртв? Значит, Роджерс убил его и сошёл с ума? Лихорадочно думаю, что ответить и тут вижу, как входная дверь тихо открывается. Полковник стоит к ней спиной, но ловит мой взгляд и оборачивается.
Я не верю своим глазам.
На пороге стоит Дэн. В руках у него коротковолновый амаррский излучатель, дуло смотрит на полковника.
– Из окна соседнего дома открывается прекрасный вид, но я решил спуститься в первый ряд, – говорит Дэн.
– Постой, а как же Лайза? – спрашиваю я. – Думаешь, она простит убийцу?
– Какого убийцу? – говорит Дэн, повернувшись ко мне. – Я – жертва. Чудом выжил после покушения. А вы перегрызлись между собой.
Воспользовавшись моментом, полковник бросается на Дэна, впечатывает его в угол.
Раздаётся шипение, мне в лицо ударяет волна жара. Полковника отбрасывает к стене. Из порванного кармана его комбинезона вываливается металлический цилиндрик, ударяется об пол и медленно катится в центр комнаты. На торце мигает жёлтая лампочка.
Один раз. Второй.
Я знаю, что это такое. Дёргаюсь изо всех сил, но верёвки держат крепко.
Закрываю глаза. Звуки стихают. Остаются только гулкие удары сердца.
В последние секунды вижу дом, где я родился.
Родителей.
Лайзу.
Она улыбается.
А потом всё вокруг становится красным.
***
Этот голос я узнаю из тысячи. Не могу разобрать слова, но это неважно. Мелодия песни подхватывает меня и уносит куда-то далеко.
В мягком сопрано мне слышится журчание весеннего ручья, шелест травы под тёплым ветром, трели лесных птиц.
Я просто хочу петь вместе с ней. Понимаю, что это невозможно, но напрягаю грудь изо всех сил и вдруг слышу свой хрип.
Я жив?
Веки кажутся непомерно тяжёлыми, перед глазами – пелена тумана. Потом зрение всё-таки фокусируется, и я вижу Лайзу. Пытаюсь сказать ей что-то очень важное, но губы не слушаются.
Надо мной склоняется медсестра, делает укол, и я снова проваливаюсь в сон.
На следующий день меня навещает полковник. Он сидит в инвалидном кресле, вместо правой руки – забинтованная культя. Полковник перехватывает мой взгляд и говорит:
– Поставят протез за счёт государства.
Мой первый вопрос:
– Где Лайза?
– Спит в зале для посетителей.
Мой второй вопрос:
– Где Дэн?
Полковник качает головой.
– Он среагировал быстрее меня – накрыл гранату собой. Не ожидал от него такого.
И тут я всё понимаю. Простая арифметика: двое или никто. Он хотел, чтобы Лайза была счастлива, пусть и не с ним.
– Это сражение я проиграл, – произносит полковник. – Она твоя.
***
Говорят, что ожидание праздника ценнее самого праздника. Это абсолютно верно.
Однажды утром Лайза снова приходит в мою палату.
Она говорит «нет».
Она говорит: «Моя красота опасна».
Она называет себя чудовищем.
И убегает в слезах.
С тех пор прошло десять лет. Я женился, завёл детей. Стал заведующим лабораторией.
Это счастье? Да.
Рад ли я ему? Нет.
Каждый раз, возвращаясь с работы, я делаю крюк и проезжаю мимо особняка Дюфор, заранее зная, что и сегодня не увижу Лайзу.
И каждый раз я вспоминаю человека, который отдал ради мечты всё, что мог, но даже этого оказалось недостаточно.
Покойся с миром, Дэн Бертони, друг мой и враг. Ты сыграл свою последнюю роль.
Сообщение отредактировал Reeld: 29 March 2013 - 15:32
Вход
Регистрация
Тема закрыта
Оглавление
Наверх
